— Почему вы решили снимать не байопик о «Короле и Шуте», а именно панк-сказку?
— Я с самого начала боялся слова «байопик», потому что мне этот жанр всегда казался скучным и неинтересным. В биографических фильмах все максимально понятно и предсказуемо — как минимум для части аудитории. Когда идея пошла в разработку, мы с творческой группой начали перебирать разные заходы на тему, быстро поняв, что про «Короля и Шута» нельзя снимать простое кино с линейным сюжетом.
Еще даже до идеи добавить фэнтезийный мир в сериал, я просил сценариста Дмитрия Лемешева найти новую форму, чтобы уйти от стандартов и канонов. Мы сразу задумали визуализировать клипы, чтобы каждая серия сопровождалась мотивом из одной конкретной песни — этот подход частично сохранился в итоговом результате. С приходом режиссера Рустама Мосафира идея экранизации композиций расширилась и выросла в целую сюжетную линию, которая рифмуется с событиями в сериальной реальности. Так появился жанр, который мы прозвали панк-сказкой.
— Сколько времени ушло на создание сериала?
— Полтора года. Примерно за полгода был написан первый вариант сезона, затем к команде подключился режиссер Рустам Мосафир. И с февраля 2022 года проект двинулся к тому виду, в котором мы видим его сейчас. Сериал получился по-хорошему странным. Я впервые столкнулся с такой формой, и, кажется, «Король и Шут» с точки зрения сценария, сочетания жанров и работы с темой — это что-то за пределами привычной формы и восприятия, совершенно новое как для зрителя, так и для индустрии.
— Какие ловушки, если так можно выразиться, вас поджидали при создании?
— Хотелось создать большое кино, заметное для всех событие и новую легенду. Перед нами стояла задача — не разочаровать поклонников группы и одновременно привлечь новую аудиторию. Между этими двумя аудиториями нам пришлось балансировать. И мы сделали акцент на по-хорошему развлекательное кино, вывели на первый план эмоции и искали их в каждом кадре.
Было важно и сложно остаться в реально существующих событиях, но нарисовать их другими красками, чтобы они не меркли на фоне фэнтезийного сюжета и сказочных персонажей. В нашем «Короле и Шуте» это проявляется во всем, начиная с костюмов и заканчивая усилением реальных ситуаций. На площадке часто слышали фразу: «Так не было», но мы снимали кино, нам были важны драма и художественная драматургия. Одновременно мы старались оставаться верными духу группы и ее творчеству.
— Но все же в первую очередь на какую аудиторию вы опирались?
— У проекта на уровне идеи и темы очень широкая аудитория. Это и люди 30-40 лет, которые слушали «Короля и Шута» в юности, и молодые люди лет 20, и фанаты старше 50, которые ходили на первые концерты группы.
Мне кажется, сериал «Король и Шут» — это уникальное сочетание народности, доставшееся нам в наследство от группы. Например, мне многие говорили после просмотра: «Я не принимал музыку коллектива раньше, а теперь слушаю и удивляюсь, насколько это круто». Аудитория сериала за четыре недели превысила 2,5 млн подписчиков, и четверть тех, кто ищет, приходится на возраст от 18 до 24, еще одна половина — на зрителей в сегменте 25-44.
— Многие хорошо знакомые с историей группы отмечали, что в сериале видна рука Андрея Князева. Насколько активное участие в проекте занимали другие близкие Горшку люди — например, Алексей Горшенев?
— У Леши Горшенева в этом проекте есть роль композитора, и в этом качестве он делает абсолютно все. У нас есть серии, где рефреном звучит мелодия одной и той же песни — в разной тональности, в разной обработке, при этом песня ни разу не звучит полностью, как на концерте. Песня аккомпанирует сюжету, музыка в сериале очень важна. Весь сериал пропитан мелодиями, и это заслуга Леши Горшенева. Еще он очень много общался с Костей Плотниковым (исполнителем роли Горшка — «Газета.Ru»), многое ему дал и рассказал. Они с Горшком были братьями, поэтому Леша знал его как никто другой и делился с Костей воспоминаниями, историями, какими-то мелкими деталями.
Андрей же был для нас главным критиком и консультантом. Можно сказать, именно перед ним у нас была всегда последняя защита. Ну а как? Он участник этих событий, и персонаж с его именем участвует в фильме. Много было споров, дискуссий, даже ругани, но, надеюсь, результатом все в итоге довольны. Это же панк-сказка!
— Многие также справедливо замечают, что главная победа сериала — кастинг. Как долго вы выбирали актеров на главные роли?
— Когда вышел пресс-релиз о начале работы над сериалом «Король и Шут», почти сразу Рустаму Мосафиру в соцсетях написал Костя Плотников: «Я готов пробоваться на Горшка». Мы посмотрели его самопробы, пригласили его — и сразу же поняли, что это попадание! Это прям чудо какое-то! Рустам увидел Костю и понял, что есть актер, который идеально подходит на роль Горшенева. Мне кажется, это было еще одним стимулом для него, чтобы взяться за работу над проектом.
Костя для роли Горшка просто нечеловеческую работу проделал — что он только не посмотрел, с кем он только не поговорил, как он только не вжился в эту роль. Я бы сказал, что он повторил все героические подвиги Кристиана Бейла: он копировал мимику, движения, походку, пытался говорить по-горшковски.
— Почему решили подключить к созданию сериала именно Рустама Мосафира?
— Я сразу вспомнил о Рустаме, когда понял, что в сериале будет фэнтезийная часть. Мы давно общаемся, и я подумал, что ему это будет интересно. Потом мы с ним долго спорили: он не хотел снимать реальность и планировал делать только фэнтези. Поэтому можно сказать, что финальная версия сериала — это золотая середина между видением Рустама и нашим.
Плюсом для меня было еще то, что он — не фанат группы. Я ему сразу сказал: «Классно, ты как раз будешь проверять сценарий, чтобы он был интересен не только фанатам».
— Да, Рустам Мосафир еще на премьере говорил, что до момента работы над проектом не особо сильно увлекался «Королем и Шутом», а после — проникся ими и панк-культурой в целом. Какие у вас были отношения с группой?
— Вообще, я прожженный циник, который говорил, что с момента группы The Cure ничего хорошего не слышал. Но в процессе разработки сериала вслушался в «Короля и Шута». У меня есть личный топ песен: первое место — «Воспоминания о былой любви», второе — «Отражение», третье — «Мертвый анархист», четвертое — «Кукла колдуна», и в топ-5 — «Лесник». В свое время я работал в Real Records и знал о популярности «Короля и Шута», но не воспринимал их серьезно, как и многие тогда. Сейчас, можно сказать, я закрыл гештальт.
— Насколько панк проник на съемочную площадку?
— Анархии на площадке точно не было, а если говорить о любви к группе, то она была тотальная и всеобъемлющая. Каждый член команды относился к «Королю и Шуту» очень хорошо. У многих даже татуировки были, вдохновленные группой. Съемки ведь проходили в Питере, и для многих было почетно работать на таком проекте и участвовать в съемках сериала о группе.
— Если мы говорим про проект как о панк-сказке, то любая сказка чему-то учит. Как вам кажется, учит ли чему-то сериал «Король и Шут»?
— Те, кто смотрит сериал внимательно и «видит между строк», поймут одну очень важную вещь — это сериал о свободе в самом широком понимании слова: мысли, творчества, какого-то ощущения полета и полной независимости. Еще сериал учит жить и любить жизнь, чувствовать ее и думать о себе в этом мире.
— Известны случаи, когда тот или иной продюсер может вырезать целую линию из фильма, тем самым исказив режиссерский замысел. В вашей практике были ситуации, когда приходилось прибегать к подобному?
— Бывает иногда. К примеру, в «Короле и Шуте» в финальный монтаж не вошла сцена, в которой Анфиса (первая жена Горшенева — «Газета.Ru») пришла на съемки порно, а Горшок потом ее оттуда вытащил. Режиссер немного переработал сцену и снял ее по-другому, поэтому на монтаже нам пришлось с этой сценой расстаться. Она получилась как будто из другого кино, и это как раз тот случай, когда продюсер срезал целый эпизод.
Правда, у меня часто наоборот: мы все время увеличиваем и увеличиваем ставки. Что на «Короле и Шуте», что на «Конце света» были заряженные люди — художник, режиссер, оператор, которые приходили и рассказывали, как они хотят что-то сделать, но злобный исполнительный не давал еще полмиллиона рублей. А ты смотришь, и действительно, ведь красота! Вдруг это войдет в историю российского кино? И говоришь: «Давай. Еще смену надо? Давай».
— В прошлом году у вас также вышли две нашумевшие комедии — «Закрыть гештальт» и «Конец света». Каждая из них со своей фэнтезийной составляющей. Значит ли это, что зрительский интерес все больше уходит в сторону фэнтези? Либо это, скажем, усталость самого жанра — и хочется больше экспериментировать?
— Если выбирать между этих двух вариантов, то, скорее, хочется больше экспериментировать. И комедия сама по себе расстрельный жанр: специалистов, способных написать яркий смешной диалог, не так много. Поэтому сложно удивить зрителя именно на уровне юмора и диалогов, а нам важно держать внимание и привлекать аудиторию, так что экспериментируем с сеттингом, жанром, героями.
Вдобавок реальность сейчас тягостная — хочется отвлечься на какое-то фэнтези, уйти туда с головой и даже, может быть, там остаться.
— Хотелось также поговорить о «Конце света», где вы выступили шоураннером. Расскажите, пожалуйста, как родилась идея этого проекта?
— В том виде, каком вы видите ее в сериале, она оформилась в 2020 году. Мы размышляли, как могут выглядеть разные глобальные катаклизмы и сверхъестественные явления в реалиях России. Перебрали уйму всего — от понятных всем пожаров и ураганов до падения огромного маршмеллоу с неба. В самом первом черновике все начиналось с блогерского интервью, которое берут у приспешника тьмы. Готовый пилот появился у меня на руках, когда мы снимали с Сашей Незлобиным «Я не шучу». Ему-то я и предложил поработать вместе со мной над «Концом света».
— Почему выбор пал именно на него?
— Мы с Сашей знакомы давно, и я знаю, как он работает, видел, как он снимает, как придумывает. «Конец света» — это очень непростой проект, который поднимает серьезные вопросы, а Саша смог подать их комедийно.
— Труднее ли работать с комедиями? Все-таки юмор довольно специфичен, да и воспринимается зрителем категоричнее.
— Чтобы снимать комедии, нужны крепкие нервы. Потому что работать с юмором все тяжелее и тяжелее, он сильно индивидуализирован. Кому-то заходит шутка, а кому-то нет. Читаешь потом рецензии — одни пишут, что не смешно, ни одной шутки, другие — что плакали со смеху.
— В последние годы интерес к российским сериалам стал выше. В какой момент в кинопроизводстве, по вашему мнению, случился переломный момент?
— В момент появления онлайн-платформ и расширения аудитории, для который ты снимаешь. Это шаг для индустрии, который расширил творческие границы и помог поменять подход.
Уже сейчас стриминги практически заняли место телевизора. Они привлекли огромную аудиторию за счет ярких, острых, неожиданных проектов. Но это и обратная зависимость: чем больше площадка — ТВ или стриминг, тем меньше она экспериментирует. Так исторически работает индустрия в любой точке Земли, и сейчас наступил переломный момент: стриминговые сервисы хотят работать для широкой аудитории, будут «усреднять контент», стараться выйти на семейное кино или многовозрастную аудиторию.
— Что для вас важно при создании кино?
— Вдохновение в первую очередь. То есть я действительно должен хотеть заниматься именно этим сериалом или фильмом, должен быть уверенным, что он получится таким, каким я его вижу. Важно снимать кино, а не работать над часами материала.
Во-вторых, важна идея, которую обычно рождаем мы — продюсеры, шоураннеры, сценаристы. Но без хорошего автора даже блестящие идеи не сработают. Например, у «Конца света» было несколько черновиков с разными авторами пилотной серии, мы долго искали правильную команду, которая написала бы то, что нужно. Вдохновение, идея и команда — вот что важно для создания хорошего кино и для меня как шоураннера.