— Продюсер Семен Слепаков, узнав об идее «Почки», сказал, что получится сериал «не для телевидения». Как вы считаете, почему?
— Мне кажется, это нужно спросить у Семена (смеется). Но я думаю, что история «Почки» очень табуированная, и на телевидении у нас все-таки есть некая цензура. Но лучше узнать у Семена все-таки.
— Расскажите о вашей героине Марии Кустовой — какая она? Чего от нее ждать во втором сезоне?
— Она, конечно, та еще штучка. Мне раньше не приходилось играть таких героинь — уверенных и невероятных красавиц. И при этом абсолютно расчетливых и холодных. Во втором сезоне ее ждет некое покаяние. Второй сезон сам по себе другой. Он про любовь. И у моей героини тоже будет история про любовь.
— Есть ли у вас сходства с Кустовой?
— Сходства могут быть только в том, что мы похожи внешне. А большего не могу сказать. О каких-то потаенных уголочках себя не могу вам рассказывать.
— По сюжету ваша героиня — жена персонажа Дмитрия Лысенкова. Как вам работалось с Дмитрием и в целом с командой?
— С Димой работалось великолепно. Я обожаю его как артиста и как человека. Он невероятно талатливый, точный, четкий, смешной. И вообще, вся команда «Почки» удивительно подобрана. Радость быть частью ансамбля этого проекта. Влюблена в авторов сериала Марию Шульгину и Елизавету Тихонову. Команда вообще наикрутейшая. Дима — просто мой друг, коллега, мое восхищение ему.
— Что больше всего впечатлило и запомнилось во время съемок?
— Больше всего запомнились, конечно, наши совместные сцены, когда мы всей семьей снимались. Наша сумасшедшая семья Кустовых — это семейка Аддамс какая-то! Какого персонажа ни возьмешь, каждый — дикий человек со своими тараканами, со своими болями. Запомнилось еще, как мы с Димой бежали по набережной. Режиссер с оператором были на теплоходе. Было жарко, июль. А я бежала на огромной платформе. Это сцена, когда муж Кустовой догоняет ее и не может догнать, потому что он в мокрой рясе. И вот весь мокрый Дима в этом облачении священика бежит за мной, я снимаю эти боссоножки. Режиссер в рацию нам кричит: «Лера, беги быстрее». И, конечно, мы хохотали с Димой. Но мы пробежали, мне кажется, метров 500 в таком быстром темпе.
— Расскажите о начале своей карьеры. После окончания Щепкинского театрального училища вы делали ставку на театр или мечтали сниматься в кино?
— Говорю без лукавства, я ставила на театр, а на кино смотрела как на что-то непонятное. Ну какое кино? Какие сериалы? Я мечтала быть только театральной артисткой, и мне казалось, что артист создается только в театре. Но как говорят: «Если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах». Судьба так меня повернула, что я случайно заменила девочку у нас в спектакле «Зойкина квартира». И на этот спектакль пришла кастинг-директор сериала «Кухня» Татьяна Хречкова. Она меня увидела и пригласила на пробы «Кухни». Так я оказалась в кино и влюбилась в него. Театр я люблю не меньше, но судьба привела меня в кино.
— Что для вас значит роль дочери персонажа Дмитрия Назарова в сериале «Кухня»? С какими эмоциями вы ее вспоминаете?
— Это знаковая для меня роль, потому что это мой вход в кино, съемочной площадки. Было очень волнительно, было много нервов, стресса, переживаний. Но у меня невероятнейшая благодарность к Дмитрию Дьяченко и ко всем продюсерам студии Yellow, Black & White, которые заметили меня и поверили. Я сейчас понимаю, какие они авантюристы. Девочка только закончила институт, никогда не снималась, и ей дают главную роль.
— Остались ли вы друзьями с кем-то из команды «Кухни»?
— Мы остались друзьями с командой «Кухни». Например, это Оля Кузьмина, Миша Башкатов, Маша Горбань. Когда встречаемся, мы, конечно, очень радуемся друг другу. Нам всегда есть, о чем поговорить.
— Приходилось ли вам ради ролей осваивать новые навыки?
— Работая над любой ролью, я всегда открываю что-то новое и что-то осваиваю. Вот, например, в моем проекте «Лимитчицы» я училась у женщин, которые работают на ткацком заводе, как обращаться с этими машинами. Мы проходили обучение, и, если что, у меня есть вторая профессия. Я могу работать на ткацком заводе! Для «Кухни», конечно же, изучала основы готовки молекулярной кухни, как правильно держать нож, как резать.
— В каких проектах вы задействованы сейчас?
— Сейчас у меня есть театральный проект «Пигмалион», где я играю Элизу Дулиттл. В спектакле «8 любящих женщин» у меня главная роль Катрин. И в кино планируются съемки на июль, не могу раскрывать проект пока. Недавние премьеры — «Лимитчицы» на телеканале «Россия» и вторая «Почка» в онлайн-кинотеатре KION. Еще очень жду проект Владимира Мирзоева «Внутри убийцы», там я играю проститутку-наркоманку. Очень повезло с этой ролью.
— Стало ли проще совмещать материнство и актерскую деятельность, когда дети подросли? (Валерия воспитывает двоих сыновей 2018 и 2020 годов рождения — «Газета.Ru»).
— Нет, судя по тому, как они сейчас залезли под кровать, пока мы записываем это интервью (смеется). Конечно, в каком-то моменте стало легче, чем когда они были совсем малыши. Ведь это грудное вскармливание. Нужно быть всегда на связи, всегда они рядом с тобой. Конечно, они подросли, стало полегче. Но начинаются другие особенности возраста.
— Бывает ли, что вы чувствуете выгорание? Как это проявляется, и как возвращаете себя в нужное русло?
— Конечно, бывает. И скажу честно, после проекта «Лимитчицы» я долго не могла восстановиться. Там такая серьезная роль, главная. Я поняла, что много отдала этому проекту. Немного громкие слова, но я действительно не понимала, куда мне двигаться дальше, что еще могу сказать, про что. Но, когда наступают такие минуты, я просто даю себе время подышать, остановиться и просто пожить. Самое банальное — почитать, оглянуться вокруг, замедлиться, заземлиться. И не паниковать, а просто принять. Вот так сейчас, сейчас такой период. Я не знаю, про что я буду рассказывать в следующем проекте. Но у всех бывает выгорание, и у меня тоже.
— Как предпочитаете проводить свободное время?
— На самом деле у меня мало свободного времени. У меня дети, театр, съемки, но, когда у меня есть время, я могу просто погулять одна или пойти в баню. Это очень наполняет.
— Несколько лет назад вы рассказывали, что столкнулись с РПП (расстройством пищевого поведения) и были на грани булимии. Какова была причина такого состояния, и что помогло из него выбраться?
— Я училась в институте, у меня было расстройство пищевого поведения. К этому привела жесткая неосознанность и нелюбовь к себе. В институте со мной что-то случилось, мне казалось, что я очень толстая, и мне нужно худеть. Я могла не есть. Каким-то чудом мне удалось обойтись без специалистов и справиться. Наверное, я просто испугалась, что это может привести к каким-то серьезным последствиям. Это вообще серьезная штука. А сейчас в нашем мире соцсетей и всех суперкрасивых, худых, накаченных-перекечанных это очень опасно. И я понимаю, как много подростков подвержены этому в период своей остроты и неуверенности. Это очень грустно все. И мне кажется, что мы, как публичные люди, несем некую ответственность.
— Что бы вы посоветовали людям, которые переживают похожую ситуацию в настоящий момент?
— Во-первых, честно себе признаться в этой проблеме. Если ты зациклен на еде, на подсчете калорий, то признайся себе, как зависимый человек. А дальше, если ты понимаешь, что ты сам не можешь решить этот вопрос, то нужно обратиться к специалистам. И в этом нет ничего плохого. Подросткам я бы посоветовала не смотреть и не листать социальные сети, не сравнивать себя с другими. Потому что это глянцевая обложка, а начинку никто не знает. Нужно научиться принимать свое тело, потому что это все-таки дар божий. И уважать себя, свое тело, своих родителей, что дали тебе это тело. Это долгий путь, но он того стоит. Выйдя из этого расстройства, я поняла, насколько качественно поменялась моя жизнь, насколько я перестала быть зависимой от еды, — и это очень круто.
— Какой совет вы могли бы дать себе 20-летней?
— Не предавать себя и быть честной с собой, кто бы что ни говорил. Если внутри у тебя какие-то сомнения и тебе кажется, что ты должна сделать именно так, то значит, нужно делать так.