— В этом году вы получили роль в спектакле «Король-Арлекин», одной из лучших постановок театра. Какой вам запомнилась премьера?
— Участие в данном спектакле было для меня очень важным. Роман Григорьевич Виктюк хотел ввести меня на роль Коломбины после премьеры в спектакле «Нездешний сад. Рудольф Нуреев» еще шесть лет назад. Тогда в декрет ушла прекрасная актриса Анна Подсвирова, и мы начали работать, параллельно занимаясь новым спектаклем «Крылья из пепла» по пьесе Джона Форда. И как-то все завертелось: одно, второе и третье… В итоге Аня Подсвирова вышла из декрета, так что в тот раз сыграть я не успела. Сейчас она ушла за вторым ребенком, и вся история вспомнилась (улыбается). Это очень здорово, потому что в глубине души мне хотелось быть в этом спектакле. Он для меня так же важен, как и «Нездешний сад».
— В традиционной комедии Коломбина изображается этакой проворной субреткой. Какой она кажется вам?
— Она разная, меняющаяся в процессе действия от холодной, «лунной» Коломбины к мстительной огненной фурии. Искренняя, страстная, преданная, готовая пойти на все ради любви. Плюс в спектакле много пластики, что меня всегда подкупает (улыбается). Он посвящен Пине Бауш (немецкая танцовщица и хореограф, — прим. «Газеты.Ru») и ее работе «Кафе «Мюллер». Я рада, что меня утвердили. Это интересная и большая для меня роль.
— В 2022 году театр покинул художественный руководитель Денис Азаров. Кто на данный момент отвечает за всю художественную часть?
— У нас есть худсовет, куда входят ведущие артисты, режиссеры — Дмитрий Бозин, Игорь Неведров, Александр Тарасов, Дмитрий Жойдик, Дмитрий Голубев и главный художник-постановщик театра Владимир Боер. Все творческие вопросы сейчас решают они и директор Александр Смертин.
— Сейчас спектакли Азарова «Пир» и «Мертвые души», стартовавшие в 2021-2022 гг., не идут. Кажется, их как-то быстро сняли...
— Да, мне тоже. Но они не сняты из репертуара. Их обещают вернуть.
— Возвращаясь к «Королю-Арлекину», нельзя не вспомнить о Романе Виктюке. В России, наверное, нет человека, который не знал бы его имени. Однако мало кто ходил на его спектакли. Можете рассказать, как в постановках проявляется гений режиссера?
— Спектакли Романа Григорьевича точно не оставят человека равнодушным: они либо безумно нравятся, либо абсолютно не нравятся. Но я не могу сказать, что у театра мало зрителей. У нас есть поклонники, которые ходят на каждый спектакль, знают их от и до, улавливают каждую новую эмоцию артиста, которой не было в прошлый раз. Несмотря на досконально выстроенную Виктюком структуру, артисты остаются живыми — и каждый спектакль не похож на предыдущий. В этом тоже его гений. Уникальность театра, созданного Виктюком, в непохожести, в собственном почерке и стиле. Здесь важно все: и драматическое составляющее, и тело, и пластика, и энергия. Для меня это космос. Кажется, все, что я делала до этого, было моей подготовкой ко встрече с Романом Григорьевичем.
— Помните эмоции от первой увиденной его постановки?
— Конечно. Еще одна причина, почему так счастлива сыграть в «Короле-Арлекине», — это был первый спектакль Романа Григорьевича, который я увидела вживую. В то время мы с его ученицей — режиссером Гульнарой Галавинской — работали над спектаклем «Стеклянный зверинец» по Теннесси Уильямсу, в котором роль Джима О`Коннора играл Дмитрий Бозин. Он позвал нас к себе на премьеру «Короля-Арлекина». И я помню, как села в зале, а меня будто унесло каким-то энергетическим потоком в другое пространство. Мне безумно понравился спектакль. Но я даже представить себе не могла, что буду работать с Виктюком.
Гульнара сказала тогда: «Аня, смотрите не только на сцену, но и за Романом Григорьевичем». Это был спектакль в спектакле (улыбается). Он эмоционально реагировал на каждую фразу артистов и вместе с ними проживал все роли. Я смотрела и думала: «Еще чуть-чуть, и он выбежит на сцену». Была в таком приятном шоке, подумала: «Какие счастливые артисты, что живут в таком мире». Кто бы мне сказал, что через 12 лет я буду играть в этом спектакле главную роль. Это, конечно, судьба.
— Насколько я понимаю, Бозин помог вам в становлении как артистки Театра Романа Виктюка.
— Да. Мы познакомились на «Стеклянном зверинце», и именно его супруга Фатима, с которой я тоже дружу, предложила Диме ввести меня в спектакль «Нездешний сад. Рудольф Нуреев» — когда, опять же, игравшая в нем артистка ушла в декрет (улыбается). Мы с Бозиным подготовили отрывок и показали Роману Григорьевичу. В этом спектакле я играю балерину Марго Фонтейн. Виктюку понравилась наша работа, и он пригласил меня на роль, а позже и в труппу театра.
— Вы с Бозиным играете во многих спектаклях...
— Во многих — да, но хотелось бы еще больше (смеется). Мне с Димой удобно и комфортно работать. Помню, мама приходила на спектакль «Нездешний сад» и говорила: «Видно, что с Димой ничего не страшно». Это действительно так. Он всегда ставит партнершу на первый план.
Знаете, перед тем, как попасть в Театр Романа Виктюка, я работала и с другими режиссерами, и с другими артистами на драматической сцене, а еще — 20 лет отслужила в Большом театре. Везде люди были трудоспособными и не жалели себя. Но ребята в Театре Виктюка меня просто потрясли. Например, когда я только попала в театр как актриса, увидела работу Игоря Неведрова на репетиции и не могла поверить, насколько человек может не жалеть себя и полностью выкладываться в работе над ролью. И здесь каждый артист такой.
— Балетное прошлое стало визитной карточкой для вас как драматической артистки?
— Конечно, каждый пытается поставить меня на пуанты в любой постановке. В том числе Денис Азаров, когда мы ставили «Пир», но тогда я сразу отказалась, так как в предыдущей премьере Сергея Захарина «Орфей» уже была на пуантах. В результате у Азарова на пуанты я не встала, за что ему большое спасибо. Понимаю, что многие хотят использовать мое балетное прошлое, но на сегодняшний день — как драматической актрисе — мне интересно другое.
— Что вам труднее всего давалось в работе на драматической сцене?
— Говорить. При этом изначально думала, что мне будет не так тяжело. К тому же, я до этого снималась в кино и почему-то считала, что это одно и тоже. Действительно, во время читок все было еще ничего, но, выйдя на сцену, я не могла произнести ни слова и была страшно зажата.
— Помните ли, как оказались там?
— Это произошло спонтанно. В 2009 году в Театре Сатиры молодой артист Станислав Николаев ставил спектакль «Люпофь». В то время еще не был популярен жанр синтеза балета и драмы, а он это сделал. Отец режиссера — солист балета Олег Николаев — поставил пластику для спектакля, и именно танцевальное начало действия помогало мне раскрепоститься. С каждым спектаклем я делала и делаю шаг вперед.
— И до сих пор?
— Уже легче. Все-таки прошло 12 лет, а каждый год у меня по две-три премьеры. Кстати, был один случай в Театре Сатиры, который я никогда не забуду. Мы показывали спектакль, а после него начинался худсовет во главе с Александром Ширвиндтом и всеми мэтрами театра. Я никогда так сильно не волновалась… Перед выходом на сцену у меня тряслись руки, ноги и, кажется, начался какой-то тик (смеется). Мне было страшно услышать от них — мол, что за непрофессиональная девочка-балерина, пусть идет танцевать дальше. А я критику принимаю близко к сердцу, а потом еще и начинаю себя накручивать… Но по итогу мы услышали много хороших слов, ездили на фестивали с постановкой. Именно после этого спектакля я и попала к режиссеру Гульнаре Галавинской в «Стеклянный зверинец».
— Вы признавались, что ваша мама — актриса и режиссер Вера Глаголева — не приглашала близких на свои театральные премьеры...
— Да, но их, к сожалению, было не очень много. Помню, она играла в спектакле «Под небом голубым» в «Табакерке», о котором я узнала случайно… Это был 2006 год, я тогда была беременна и напросилась на спектакль. Учитывая мое положение, она не смогла мне отказать. Именно тогда мама и призналась, что никого не приглашает на свои премьеры. Был еще один случай, когда мама никого не позвала. Потом она все-таки сказала, что пожалела об этом, ведь это был ее единственный творческий вечер. Мне же тогда повезло, потому что я в нем участвовала и даже станцевала номер. Не знаю, с чем связано ее нежелание... Возможно, в кино она была более уверена.
— Расскажите о ваших последних кинопроектах.
— Скоро должен выйти мини-сериал «Отверженная» на телеканале «Домашний». Сейчас я как раз начну его озвучивать. Очень любопытно посмотреть, что у нас получилось. Сценарий был интересный, с моей героиней чего только не происходило… В этих четырех сериях есть абсолютно все, но не буду спойлерить.
— Актеры нередко сетуют, что трудно совмещать театр и кино. Часто ли вы отказываетесь от предложений по киносъемкам?
— Агент не дает отказываться (смеется). Не могу сказать, что я нарасхват у режиссеров, но, конечно, мы отбираем материал, где сниматься. При этом театр для меня все равно важнее и всегда будет на первом месте.
— Последние вышедшие с вами кинопроекты — это мини-сериал «Сжигая за собой мосты» и фильм «Мятный пряник» 2020 года…
— Да, в «Мятном прянике» мы снимались с Инной Михайловной Чуриковой. Пять дней жили вместе в Архангельске. Это был дебютный проект для режиссера Андрея Карасова. Все очень старались и работали чуть ли не по 18 часов. И, конечно, за это время мы с Инной Михайловной сдружились. Я всегда знала ее сына Ивана, но с ней мы никогда так плотно не общались, а в Архангельске познакомились поближе.
— Это была ваша первая и единственная работа на съемочной площадке с ней?
— На съемочной площадке — да. До этого мы с ней лишь пересекались. После совместных съемок Инна Михайловна пригласила меня на свой спектакль «Аудиенция», где она играла королеву Елизавету II от юных лет до старости, правдоподобно меняясь на глазах у зрителя. Это была потрясающая постановка, а она как артистка абсолютно невероятная. Мой кумир. Ее отношение к профессии и то, как она играет… Это вершина актерского мастерства.
— Вы также снялись в паре фильмов Веры Витальевны. Какой больше всего запомнился?
— Я не так много с ней снималась, но очень благодарна за фильм «Одна война».
— Где вы проходили кастинг.
— Да, жутчайший. Я поспорила со всеми друзьями, что меня не утвердят. Просто надо знать мою маму, для которой родственные связи в работе никогда не имели значения. Когда она разговаривала с продюсером, я стояла у нее под дверью и подслушивала, кто будет играть, не хватало смелости спросить ее напрямую. Только благодаря второму режиссеру и оператору, которые не знали о том, что мы родственники, меня взяли в проект. Помню, когда они сказали, что я им понравилась, мама ответила: «Вы шутите? Это моя дочь». Они удивились, заявив, что мы с ней не похожи.
Потом я снималась у нее в «Двух женщинах», но мою роль вырезали, что стало ударом по моей самооценке (улыбается). На тот момент я еще работала в Большом театре, должна была поехать на гастроли в Англию. В этот раз мама без проб утвердила меня на маленькую роль служанки Кати. Я знала, что главную роль будет играть Рэйф Файнс, и отказалась от гастролей. Несмотря на то, что было очень обидно лишиться роли на экране, месяц, проведенный рядом с Файнсом, оставил неизгладимые впечатления.
— Как вы узнали, что вашу роль вырезали?
— Мы жили рядом со съемочной площадкой и занимались с сестрой бытом, чтобы мама спокойно могла работать. Она позвонила мне со словами: «Ань, подойди, пожалуйста, надо быстро в кадр войти». Я пришла. Меня нарядили в платье, я воодушевилась — и спрашиваю, что делать. Мне сказали: «Ты просто поставь чашку и уйди». Это заставило меня немного растеряться. Потом подошла к плэйбэку, а на экране даже рук не видно, только кусок платья. Вот и вся роль (смеется).
— Не было ни одной сцены с текстом?
— Вырезали! Одна была. Помню, мама даже где-то в интервью сказала: «Знаю, что Аня на меня обиделась из-за роли» (улыбается). Наверное, эта моя служанка Катя просто мешала общей концепции фильма. Не знаю.
— Какие-то черты характера Веры Витальевны, по вашему мнению, передались вам?
— Преданность любимому делу и внутренняя сила. Что касается воспитания дочери, тут наоборот. Мама меня никогда не хвалила, а я стараюсь хвалить свою дочь, но, к сожалению, это тоже бывает не часто (улыбается). Однако считаю, что ребенка надо хвалить. Мне этого не хватало, но, тем не менее, я благодарна маме за то, что жажда похвалы заставляла меня становиться лучше.
— Ваша дочь Полина тоже снимается в кино. Вы признавались, что быть мамой актрисы — то еще испытание. Почему?
— Да. Просто катастрофа, поэтому теперь она ездит сама. Это выдержать невозможно, и я преклоняюсь перед родителями детей, которые снимаются в кино. Мне очень сложно сидеть на одном месте. Сразу чувствую, что ничего не делаю и теряю время. Вокруг все снимаются, работают, а ты сидишь часами в вагончике.
— Были ли вы против ее выбора?
— Изначально она хотела стать балериной, и тогда я была против. Буквально недавно Полина ходила в Большой театр на балет «Щелкунчик» с бабушкой по папиной линии. Она заслуженный работник Большого театра и педагог там же. И когда Полина пришла домой, то призналась, что плакала за кулисами. Она сказала: «Мне так хотелось стать балериной, а ты мне не дала».
— Почему вы так категоричны по поводу балета?
— Это очень неблагодарная и тяжелая профессия. Сколько я видела своих подруг, рыдающих после последнего спектакля. Пенсия у артистов начинается в 38 лет. Да, потом все уходят в педагогику или открывают свои школы, но недаром же говорят, что сцена — это наркотик. Без нее тяжело.
— Уход в драмтеатр для артиста балета — скорее исключение из правил?
— Я не знаю, кто еще из артистов, как я, ушел в труппу драматического театра, проработав 20 лет в Большом. Стать артисткой труппы предложил именно сам Роман Григорьевич Виктюк.
— Какие-то балетные привычки у вас сохранились до сих пор?
— Когда у меня нет никакой физической нагрузки или спектаклей, я страдаю. Тело страдает. Я ведь с трех с половиной лет начала заниматься балетом — так подумать, что даже страшно. Хотя сейчас и раньше детей отдают, чуть ли не в подгузниках ходят танцевать вместе с мамами (смеется).
— Когда вы были в Большом театре в последний раз? Видите ли вы разницу, например, в хореографии?
— Я ходила на премьеру балета «Мастер и Маргарита» в хореографии Клюга. И была на премьере балета «Зимняя сказка» Уилдона. У меня сейчас осталось мало знакомых девочек, но те, кто еще служит, иногда приглашают. Конечно, наименований спектаклей и разноплановой хореографии становится все больше. Это диктует и время. Всегда кажется, что раньше все было по-другому. Сейчас, глядя на сцену, я мало кого узнаю. Сменилось целое поколение артистов.
Недавно показывали «Баядерку» по телеканалу «Культура», и мы с дочкой начали танцевать. Нахлынули воспоминания. Она у меня выросла за кулисами Большого театра — и когда была маленькая, слыша музыку из балета, начинала сразу повторять движения. Сейчас, чтобы провести ребенка за кулисы, нужно получить миллион пропусков. А в те годы мы с детьми буквально жили там, а иногда и на гастроли ездили вместе.
— Какие премьеры у вас планируются в этом году?
— Мы сейчас работаем над новым проектом с участием прекрасных заслуженных артистов Людмилой Погореловой и Олега Исаева. Спектакль ставит талантливый молодой режиссер Александр Карпушин. Эта постановка будет посвящена нашему мастеру Роману Григорьевичу Виктюку. Я очень хочу, чтобы у нас все получилось и мы сыграли премьеру в ближайшее время.