Прописная истина: «Крик» — великое кино. В конце 90-х лента ветерана Уэса Крэйвена вдохновила взяться за камеру целое поколение хоррормейкеров, вернула с пенсии слэшеры («Я знаю, что вы сделали прошлым летом», «Убийства в Черри-Фолс») и подняла общий интерес к ужастикам, на тот момент слегка подугасший. А еще прочно внедрила в масскульт приставку «мета» (режиссер стал двигаться в этом направлении еще в другой своей серии — «Кошмаре на Улице вязов»), без которой в наши дни никуда: фильм упорядочивал и каталогизировал хорроровые клише, традиции и механики, его герои постоянно находились в шаге от осознания того факта, что они живут (и умирают) в экранной реальности. Для самого же Крэйвена «Крик» стал примерно тем, чем для Джонни Кэша — серия альбомов «American»: экспресс-путевкой обратно в первый эшелон.
Культурный выхлоп франшизы оказался настолько силен, что эффектом бабочки распространился за пределы кинематографа ужасов, спровоцировав, например, ренессанс жанра кинопародии: нулевые годы, как ни крути, невозможно представить без «Очень страшного кино» (так назывался первый вариант сценария «Крика») и его подражателей — «Очень эпического кино», «Супергеройского кино» и так далее. Здесь, пожалуйста, давайте без ребутов.
В пятом «Крике», который выходит спустя десять лет после предыдущей части в разгар эпидемии перезапусков, наверное, есть какой-то смысл, помимо коммерческого. С последней встречи с Призрачным лицом (существование сериала 2015—2019 годов проигнорируем) в Голливуде в целом и в ужасах в частности произошли серьезные изменения. Последний писк моды — «легасиквелы» наподобие «Пробуждения силы» (термин, придуманный журналистом ScreenCrush Мэттом Сингером, звучит в новой картине, — вот уж сбылась мечта кинокритика). На радость синефилам возникло вроде бы отдельное направление «элевейтед-хоррор» («Ведьма», «Бабадук», «Реинкарнация») со своими фронтменами (Роберт Эггерс, Ари Астер, Джордан Пил) и местами силы (студия A24). «Крик», который изначально был реакцией на культурно-индустриальные сдвиги, по идее, обязан выступить с новым программным заявлением.
Но он выходит именно что в другом ландшафте, куда более позитивном, чем четверть века назад. Сейчас фильму нечего спасать и реанимировать (у хоррора все очень неплохо) и нечего резюмировать: про самостоятельность элевейтед-хоррора потому и спорят, что термин объединяет фильмы скорее по принципу непохожести на «мейнстрим», чем за счет общих признаков.
Но окей, вне зависимости от этих рассуждений пятый «Крик» теперь существует. Лучший ли это из возможных сиквелов? Наверное, нет. Оригинальные картины, помимо прочего, были безупречным сочетанием хоррора, черной комедии и худанит-детектива. Новая часть неплохо справляется с первым: несколько кровавых сцен до мурашек изобретательны, но чаще лента не способна напугать, хотя старается. Отлично — со вторым: это до колик смешно, особенно в том случае, если вы, как и здешние персонажи, последние десять лет внимательно следили за жанром и в предыдущих абзацах не нашли новой для себя информации. Довольно посредственно — с третьим: кто именно стоит за новыми преступлениями в Вудсборо, не составит труда догадаться в первом акте, так что саспенс быстро рассеивается, а итоговая расстановка на шахматной доске до обидного примитивна. В довесок картина, когда не пугает и не шутит, заметно проседает и тонет в нудноватых экспозиционных диалогах, а еще со скрипом формирует свой эмоциональный центр, помещенный между главными целями Призрачного лица — сестрами Сэм (Мелисса Баррера из мюзикла «На высоте мечты») и Тарой (Дженна Ортега из второго сезона «Ты») со звучной фамилией Карпентер.
Всего этого, хочется думать, не случилось бы, возглавляй проект лично Крэйвен, но тут мы бессильны. Лучший ли это из возможных сиквелов в отсутствие покойного мастера? Пожалуй, что так. Режиссерское кресло в этот раз заняли Мэттью Беттинелли и Тайлер Джиллетт («Я иду искать», «З/Л/О»), над сценарием вместо Кевина Уильямсона, который выступил только продюсером, работали Джеймс Вандербилт («Зодиак» Финчера) и Гай Бузик («Я иду искать»). Отчасти их промахи нивелируются не только броней из метаюмора (фильм по ходу дела сам сочиняет на себя шутливую рецензию, все колкости уже сочинили за нас), но и прилежным следованием легасиквельным принципам. Трогательная дань уважения оригиналу и его авторам — чек (одного из второстепенных героев зовут Уэс, с ним связана пара щемящих моментов), остроумное переосмысление отдельных элементов канона — чек. Фанатское сердце, вероятнее всего, растает, благодарность можно испытывать хотя бы за этот факт. Чек-чек (чик-чик).