Что люди из Pixar взвалили на себя важнейшую миссию объяснить детям смерть, стало ясно еще три года назад, после «Тайны Коко» — удивительной красоты ленты, где милейший мальчик совершал путешествие на тот свет и обратно. Но один трип в мексиканский день мертвых, очевидно, показался студии недостаточным. Поэтому в прошлом году братья-эльфы скорбели по безвременно ушедшему отцу («Вперед»), а теперь вот — на десятой минуте «Души» неудачливый учитель музыки, мечтающий о джазовом олимпе, с концами проваливается в канализационный люк.
Нетрудно спрогнозировать ленте с такой завязкой скромную кассу в здешнем прокате (более щадящая «Тайна Коко» взяла не самые выдающиеся полмиллиарда), особенно на фоне коронавируса и цифрового релиза в США месяц назад, но не суть. На данном этапе не совсем понятны две вещи. Во-первых, на что рассчитывает российский Disney (на всякий случай пожелаем ему удачи и напомним читателям, что не стоит отправляться в места массового скопления людей без запаса антител). Во-вторых, до чего способна дойти Pixar в своей кровожадности (имеет ли смысл ждать мультик, м-м-м, о гибели ребенка?).
Как бы то ни было, «Душа» — кино примерно гениальное, и детям его действительно нужно показывать (пускай во многом оно правда на вырост). Особенно если вы сами не в состоянии подобрать нужных слов для разговора на экзистенциальную тему. Все уже сделали за вас.
Гениально хотя бы то, как «пискаровцы» под руководством Пита Доктера («Корпорация монстров», «Головоломка») и Кемпа Пауэрса (сценарист «Одной ночи в Майами...») ясно и ярко формулируют абстрактные, философские концепции в визуальной плоскости. В «Душе» есть два мира помимо человеческого: в одном находятся еще не родившиеся души, в другой — отправляются после смерти. Главный герой, темнокожий мужчина в шляпке и очках Джо (в оригинале — Джейми Фокс), с некоторым усилием прорывается в первый, хотя по итогам некстати случившегося инцидента с люком должен попасть во второй. На месте он встречает, собственно, души, обладающие формой капелек (и срисованные с аэрогелей — легчайших твердых материалов), а также кураторов, походящих на вожатых в детском лагере. Они — воплощения условного вселенского разума (зловеще позитивного), двухмерные существа, оперирующие в трехмерном мире. Представьте ожившие фигурки, свернутые из проволоки. Подозрения в том, что «Душа» — шедевр, закрадываются примерно в этом моменте, а все прежние технологические заслуги Pixar слегка меркнут.
Лента Доктера и Пауэрса — это лента о смерти, но она в равной степени и о жизни, причем о вполне конкретном ее промежутке — кризисе среднего возраста. Сложно сказать, будет ли ребенку доступен этот аспект картины, однако, может статься, он имеет отложенный эффект: наверняка узнаем лет через 30, когда их накроет. Как минимум взрослым будет над чем поразмышлять — в пересказе все покажется банальщиной, так что не будем разжевывать и без того доступную мораль о ценности каждой секунды, вместо этого уточним, что есть небольшой шанс выйти с сеанса либо с экзистенциальным кризисом, либо страшно воодушевленным человеком.
Но и это не все. Помимо вполне убедительных вариантов ответа на вопрос, в чем вообще заключается смысл существования, и способов смириться с его конечностью, «Душа» предоставляет несколько ценных советов по воспитанию. В «преджизненном» мире Джо поручают менторство над душой номер 22 (Тина Фей), которой не хочется на Землю: она так и не обнаружила свою «искру» и пока не видит повода рождаться. Взаимоотношения Джо и 22, постоянно учащихся друг у друга, крайне доходчиво объясняют, почему необходимо разговаривать с ребенком, поддерживать его — и, главное, слышать и видеть. Если задуматься, сам Доктер делает свое кино именно в такой парадигме: «Головоломку» он сочинил, наблюдая за стеснительной дочкой, а «Душу» — фантазируя, откуда у сына на момент рождения уже имелась личность.
Здесь нужно оговориться, что мультфильм не утверждает, будто все появляются на свет с неким предназначением и предрасположенностью. Мир душ — не сортировочный центр и не завод по производству полностью запрограммированных человеков. Напротив, картина Доктера и Пауэрса проповедует гибкость и свободу в обретении собственной идентичности. Хотя некоторые черты характера, вроде оптимизма и пессимизма, и распределяются по усмотрению вселенских вожатых, финальная сборка, обнаружение той самой «искры» — за самими душами. Но и она — не пожизненный приговор. «Душа» четко обозначает: никакой судьбы, никакой цели не существует, а попытки что-то вычислить, взломать миражный код — пустая трата времени (так что, например, не ищите в имени «22» отсылку к «Уловке-22»). Суть в том, что, согласно Доктеру, мы чуть больше, чем сумма опытов и переживаний — и оснащены некоторыми настройками уже на старте. Это детерминизм, но не фатализм.
Другая важная ипостась «Души» — любовное письмо афроамериканской культуре, точнее, одному из ее столпов: джазу (за эту, лучшую часть саундтрека отвечал Джон Батист; также авторы консультировались с Херби Хэнкоком). Это первый случай, когда главным героем «пиксаровской» ленты выступает темнокожий. И здесь, пожалуй, можно найти единственный повод к чему-то придраться.
Disney уже обвиняли в культурной апроприации в связи с «Тайной Коко», тогда компания пыталась зарегистрировать на себя словосочетание «день мертвых» (естественно, в результате от затеи отказались). В «Душе» все происходит менее очевидно и более, так скажем, улыбчиво: всего-то и требуется, что вскользь брошенная фраза о том, что джаз есть величайший вклад черных в американскую культуру (что бы под этим термином ни подразумевалось). Проблема в том, что вклад — дело добровольное и осуществляемое с равной позиции. Судя по прошлогодним событиям, прошедшим под лозунгом Black Lives Matter, американскому (да и всему остальному) обществу только предстоит этого достичь. Тогда, может быть, и можно будет поговорить о «вкладах». Но только тогда.