Жанр альтернативной истории — последний писк моды, и «Голливуд» Райана Мерфи уверенно шагает по подиуму. Это лучшая на сегодняшний день работа одного из важнейших шоураннеров в мире. Вторая половина 1940-х годов, киноиндустрия чувствует себя отлично. Военные годы, как ни странно, были невероятно прибыльными, «золотой век» продолжается. До спада эйфории и инфляции осталось недолго, однако пока что Голливуд — центр вселенной. Во всяком случае, для молодых американцев, которые ежедневно обивают пороги студий в надежде наутро проснуться знаменитыми.
Среди них — Джек Кастелло (Дэвид Коренсвет), внеземной красоты юноша, планирующий содержать жену с двойней на подходе. А еще сценарист-самородок Арчи Коулман (Джереми Поуп), которому не повезло родиться черным гомосексуалом. Молодой режиссер с блеском в глазах — Рэймонд Эйнсли (Даррен Крисс), скрывающий свои филиппинские корни. Его девушка Камилла Вашингтон (Лора Хэрриер), которая вынуждена перебиваться ролями глупых горничных из-за темного цвета кожи.
«Голливуд» — это, с одной стороны, знакомый и любимый всеми кэмповый Мерфи (сам он настаивает на термине «барокко»). Герои с завидной регулярностью произносят высокопарные монологи о своих чувствах. Все мужчины как будто только что снимались в рекламе нижнего белья. С другой, мини-сериал заметно выделяется на фоне предыдущих работ шоураннера. Это самая проникновенная и искренняя история из всех, что он рассказывал.
Метод Мерфи во многом аналогичен тому, чем занимался Квентин Тарантино в «Однажды в… Голливуде». Внешне это такая же ностальгическая открытка с лучшими туристическими видами «фабрики грез». Через 20 лет по тем же барам будет ошиваться Рик Далтон, а Шэрон Тейт — прогуливаться по тем же улицам. Реальные титаны индустрии — непосредственные участники сюжета наравне с вымышленными персонажами. Например, агент Генри Уилсон (Джим Парсонс), ответственный за популяризацию бифкейков — идеально подтянутых качков. Или его подопечный актер Рок Хадсон (Джейк Пикинг), которому еще предстоит сняться во «Все, что дозволено небесами» и «Гиганте».
Другие легенды мелькают тут и там, норовя вставить словечко. На воскресной вечеринке можно встретить драматурга Ноэля Кауарда и подвыпившую Вивьен Ли, которая будет бравировать монологом из «Унесенных ветром» и восторгаться свеженькой пьесой «Трамвай «Желание». Утром — получить звонок от Хэтти Макдэниел, первой чернокожей артистки, получившей «Оскар». А потом зайти в гости к Анне Мэй Вонг, первой актрисе китайского происхождения, прославившейся в США. По дороге — наткнуться на «первую леди» Элеонору Рузвельт, идущую на встречу с голливудскими шишками.
С Тарантино сериал роднят и любовные вставки с фильмом внутри фильма. Это фрагменты ленты «Пэг», сценарий которой приглянулся руководству студии Ace (вход на ее территорию подозрительно напоминает арку Paramount). Вокруг производства этой картины и будет вращаться весь основной сюжет «Голливуда». Перспективная драма перерастет в радикальный и революционный проект, призванный навсегда изменить правила игры. Наконец, ключевое сходство — существенные исторические вольности, из которых складывается центральный нарратив.
Здесь начинаются критические расхождения. Лента Тарантино была пропитана меланхолией, за кадром фантазия сталкивалась с известной зрителю реальностью. Мерфи под бодрый джазец в духе «Ла-Ла Ленда» Дэмьена Шазелла (у него в мае на Netflix выходит собственный мини-сериал «Водоворот») играет более жизнеутверждающую мелодию. «Однажды...» — фильм о том, как могло было быть, любовное письмо ушедшей эпохе — и вещь в себе. «Голливуд» — сериал о том, как должно было быть. Само его появление на экранах встраивается в сюжет, подкрепляя тезис о том, что нет ничего невозможного. Это, как водится у Мерфи, песнь униженных и оскорбленных. Проект во многом наследует его «Позе», прославлявшей вог-культуру и квир-коммьюнити Нью-Йорка 80-х. Но «Голливуд» более масштабен и всеобъемлющ, потому что посреди тотальной ревизии в нем саднит полуавтобиографический нерв.
В свое время Мерфи хотел запустить спин-офф своего первого хита «Части тела», где в центре оказался бы трансгендерный персонаж. Канал FX зарубил проект на корню, испугавшись реакции рекламодателей; не помогло даже имя Брэда Питта в числе исполнительных продюсеров. Шоураннеру понадобилось около десяти лет, в течение которых вышли «Хор», «Американская история ужасов», «Американская история преступлений», «Королевы крика» и «Вражда», чтобы получить возможность делать все, что заблагорассудится. Поэтому каждый разговор о том, что «Пэг» уничтожит Ace Studios, ощущается прожитым и прочувствованным на собственной шкуре.
При этом шоу не имеет цели вскрыть лживую и порочную сущность Голливуда и вывести кого-то на чистую воду. Сериал целиком построен на наивной, но заразительной и непоколебимой вере в силу искусства. Ради высокой идеи Мерфи готов давать вторые шансы. Возможность поступить правильно получат и основатель студии Эйс Эмберг (Роб Райнер), называющий собственных актрис «шлюхами», и абьюзер Уилсон. Еще шоу будет неоднократно напоминать, что не стоит судить по одежке. Сперва Джек покажется привилегированным белым гетеросексуальным мужчиной, чья функция — демонстрировать несправедливость существующей системы. Он не проявляет явных признаков таланта, студия заключает с ним контракт лишь потому, что видит в нем прибыльный кусок мяса. По-настоящему в него поверит только Эллен Кинкейд (Холланд Тейлор), единственная женщина в руководстве Ace Studios. И окажется права. А сутенер Эрни Уэст (Дилан Макдермотт) обернется чуть ли ни самым надежным моральным камертоном.
«Голливуд» — удивительная сказка, способная растопить любое сердце. Возможно, Мерфи прав, и искусство действительно способно менять мир. Возможно, после «Голливуда» чуть больше людей поймет, почему так важна была победа «Лунного света» на «Оскаре». Почему успех «Паразитов» — это замечательно, и не нужно возвращаться к «Унесенным ветром», как мечтает Дональд Трамп (с ним, надо полагать, будет отдельный разговор в продолжении «Политика»). И почему у каждого должна быть возможность увидеть на экране кого-то похожего на себя.