— Трейлер к «Человеку-невидимке» смонтирован таким образом, что он дает четкое представление о сюжете. Не раскрывает ли он слишком много?
— Нет, мы оставили за кадром очень многое. Я понимаю, что в последнее время участились жалобы на то, что трейлеры слишком многое раскрывают. Но в случае с моим фильмом уверен, что мы скрыли много сюжетных поворотов, которые удивят зрителя.
— Главную роль в картине играет большая звезда Элизабет Мосс. Расскажите о своем опыте работы с актрисой такого калибра.
— Это большая удача работать с артистом, который умеет выразить очень многое без единого слова. Элизабет может многое сказать только своими глазами. И мне очень повезло, что я смог с ней поработать.
Когда пишешь сценарий, описанные в нем герои завершены только наполовину, потому что нужен живой человек, который бы смог его воплотить на экране. И Элизабет Мосс смогла добавить глубины своему персонажу, придать ему новые краски, и она сделала это безупречно. Я уже видел, конечно, готовый фильм, и могу сказать, что у нее получился полноценный живой персонаж.
— В некоторых медиа «Человек-невидимка» позиционируется как ребут классической картины 30-х годов. Однако в вашей картине другой главный герой, и фильм смотрит на историю под другим углом.
— Я бы сказал, что это совершенно новая история и практически оригинальный фильм. Конечно, сама идея невидимости взята из великой книги Герберта Уэллса, которую много раз воплощали на экране, как и многих других классических персонажей хорроров — Дракулу, чудовище Франкенштейна. На мой взгляд, чтобы поддерживать в них жизнь спустя столько лет, необходимо каждый раз искать новый взгляд и новую концепцию при работе с ними.
В случае с моим фильмом я загорелся идеей рассказать хорошо известную историю человека-невидимки с точки зрения жертвы. Поэтому сам сюжет сильно отличается от книги или же классической картины.
— В трейлере можно заметить несколько типичных хоррор-кадров. Можно ли причислить «Человека-невидимку» к жанру фильма ужасов, или же вы использовали только некоторые элементы?
— Мне самому сложно однозначно классифицировать фильм. Это скорее триллер с элементами хоррора. Но я сам не люблю давать жанровые определения и всегда оставляю это критикам и зрителям — пусть они сами для себя решат.
Лично я прежде всего думал о создании интересной истории, но в то же время хотел, чтобы она пугала. И я надеюсь, что фильм заставит зрителей сидеть на краю кресел.
— В последнее время хоррор-жанр претерпел большие изменения. Стало больше появляться острых социальных комментариев. Как вы относитесь к современному тренду?
— Я уверен, что жанр ужасов всегда нес в себе двойной смысл и не выступал в качестве чистого развлечения. Просто раньше метафоры были менее явными. С другой стороны, Джордж Ромеро снял «Рассвет мертвецов» 40 лет назад, и уже тогда многие обратили внимание на смысловую нагрузку, которая оказалась очень серьезной для зомби-фильма. И мне кажется, такое было всегда. Просто сейчас этот жанр стал более успешным коммерчески, и его стали подробнее изучать. Поэтому такие картины, как «Прочь», «Ведьма», «Реинкарнация», получили широкое признание.
— Вы уже давно в киноиндустрии, но в режиссерское кресло сели совсем недавно. «Человек-невидимка» станет вашим третьим фильмом, хотя сценариев вы написали уже большое количество. Почему вы так долго ждали, чтобы начать снимать самому?
— Тут много причин вплоть до жизненных обстоятельств. Я очень долгое время работал с Джеймсом Ваном, и все эти годы именно он был режиссером. И мы издавна поделили между собой роли: я писал, а он снимал. Так у нас получилась «Пила».
Мне потребовалось много времени, чтобы самому почувствовать себя готовым к режиссерской деятельности. Мы познакомились с Джеймсом еще в киношколе, и он всегда был сфокусирован именно на режиссуре, всегда знал, что хотел. А я занимался очень многими вещами и долго не мог определиться с вектором. Я писал сценарии, был актером, работал ведущим на телевидении. В 90-е даже была передача, в которой я обозревал кино.
Но как бы это удивительно ни звучало, когда я впервые в 2013 году сел в режиссерское кресло, я понял, что эта профессия стала моей единственной любовью. Я вдохновился тем, что получил возможность контролировать процесс создания. Абсолютно все элементы: операторская работа, музыка, свет и многое другое — приходят в одну финальную точку, где я принимаю окончательное решение.
Для меня нет ничего более приятного, чем дойти до самого конца в процессе кинопроизводства. Когда я был сценаристом, я заканчивал работу, отдавал сценарий режиссеру, и на этом все завершалось для меня. Не было ощущения, что я закончил фильм и принял непосредственное участие в его создании.
— Пока все фильмы вы снимаете по своим же сценариям. Возьметесь ли вы за чужой, если кто-нибудь его вам предложит?
— Я пока не готов снимать по чужим сценариям. Сейчас я наслаждаюсь тем, что могу создавать киномиры от начала и до конца — участвовать во всем процессе. Более того, я не уверен, что когда-нибудь захочу снимать по чужим сценариям.
Здесь еще возникает вопрос уверенности в себе. Если я сам пишу, я уверен, что перенесу на экран именно то, что я хотел. Если я вижу чужой сценарий, то могу не понять какие-то мысли автора или же не совпасть с его видением, и на выходе получится не то, что задумывалось изначально.