Пятидесятые годы прошлого века. Хампти (Джеймс Белуши) и Джини (Кейт Уинслет) давно женаты и живут в парке развлечений на Кони-Айленде в Нью-Йорке. Он — оператор карусели, пытающийся победить алкоголизм, у нее за плечами неудачная актерская карьера, а также рыжий сын-пироман, поджигающий все вокруг, и бесперспективная работа официанткой. Однажды в их в меру уютный, но тревожно тлеющий домашний очаг возвращается Каролина (Джуно Темпл) — дочка Хампти, несколько лет назад сбежавшая от папаши к итальянскому мафиози.
Теперь она еле унесла ноги от уже законного супруга, пустившего по ее следу подручных. И ее приезд вкупе с появлением в жизни семейства пляжного спасателя Микки (Джастин Тимберлейк) явно не сулит героям ничего хорошего.
С каждым годом про новые фильмы Вуди Аллена говорить все сложнее.
<3>
Вот уже которое десятилетие поэт и бытописатель Нью-Йорка снимает по фильму в год, что с одной стороны, лишает работы живого классика статуса откровения, а с другой — ограждает его от совсем уж сокрушительной критики. Понятно ведь, что даже если фильм у Вуди на этот раз получился не очень, то он обязательно исправится в следующий раз. В случае с «Колесом чудес», правда, все вышло совсем не так просто.
С одной стороны, Аллен оказался в центре нового витка «Вайнштейн-гейта», в ходе которого на него (далеко, надо сказать, не в первый раз) посыпались обвинения в сексуальных домогательствах и чуть ли не педофилии.
С другой — на фоне скандалов, надо полагать, — на «Колесо» с каким-то особым рвением обрушились критики. Были в этом потоке ругани и своего рода шедевры, например, шутка про то, что «как все мы знаем, даже Кейт Уинслет не может спасти тонущий корабль».
В принципе, в этих претензиях нет ничего нового. Вуди из года в год пеняют, что невероятная — особенно для его возраста (в декабре Аллену исполнилось 82 года) — производительность идет в ущерб качеству. Кроме того, критики язвят про то, что сказать автору уже давным-давно нечего, а фирменные диалоги стали шаблонными и неряшливыми.
Все это, в общем, во многом обосновано, а сценарий «Колеса чудес» действительно написан то ли минут за 20, а то ли и вовсе создан специальной программой, которая нужным образом компилирует основные мотивы в творчестве автора. Кроме того, в первых сценах заслуженные артисты Белуши и Уинслет играют так, будто проходят пробы на Бродвей — пучат глаза, шевелят бровями, в общем, говоря актерским языком, пересаливают лицом.
Оторваться, тем не менее, совершенно невозможно.
Дело в том, что именно за счет неряшливости (которая ощущалась и в позапрошлогоднем сериале Аллена «Кризис в шести сценах») и общей расслабленности драматургии становится еще лучше видно, насколько Вуди безупречно создает композицию, насколько точно выстраивает каждую мизансцену. В «Колесе чудес» создается ощущение, что ему это вообще ничего не стоит.
Отчасти это правда: постановщик признавался, что страдает от синдрома недостатка внимания и старается не снимать каждую сцену больше одного-двух дублей. Однако чем более просто выглядит происходящее на экране, тем больше в кадре воздуха и легкости. Что особенно важно, учитывая, что на сей раз Аллен вновь вернулся на поле драмы — где-то между «Жасмин» и «Матч-поинтом».
Разница в том, что на сей раз Вуди не столько углублялся в психологические аспекты сюжета (они им уже многократно изучены), сколько впервые пустился в эксперименты со спецэффектами. Отдельным и одним из главных героев здесь становится свет, переливающийся в мире юности Аллена.
Как и предыдущая «Светская жизнь», «Колесо чудес» это во многом ностальгическое кино и неслучайно, что над обоими режиссер работал с великим оператором Витторио Стораро.
Именно он создает напряжение в кадре, добиваясь контраста между простотой сюжета и сложными длинными кадрами, в которых камера становится не только отражателем, но и полноценным участником действия. Именно эти эпизоды, которых много ближе к концу фильма, и заставляют возвращаться к нему вновь и вновь в памяти. Потому что именно в них, в конечном счете, сконцентрировано то, за что зрители уже много лет любят фильмы Вуди Аллена — умение посмотреть даже на самую невыносимую человеческую драму так, чтобы она выглядела если не весело, то хотя бы невероятно красиво.