Ксения Букша. «Рамка»
Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной
Дело в новой книге Ксении Букши происходит в ближайшем будущем — очевидно, году в 2018. На Островки, в местный Кремль, из близлежащих городов весь честной люд стекается поглазеть на коронацию нового царя. Но десятка главных героев «звенит» в пропускной рамке и оказывается изолирована в местной церквушке, где им предстоит провести сутки взаперти, выясняя, что же их объединяет.
Отсев происходит как будто случайно. Вокруг ликуют и веселятся мертвые души, а в келье томятся, как предполагается, живые и неугодные новому — до крайности справедливому — правительству: оппозиционный журналист, многодетная мамаша, отнимающая у государства его детей, воротила-бизнесмен, переправляющий санкционные продукты через телепорт, разработчик нормализующих чипов и его тень — абсолютно нормальный человек, женщина, которая хочет родить ребенка от царя и готова добиваться своего силой, роковая красотка-тамада и стареющий хиппи, который умеет предсказывать будущее, француз, работающий с детьми с синдромом Дауна, и старушка, которая разговаривает с собаками.
Этот парад — в целом, наделенный богатейшими литературными возможностями, — увы, растрачивает силы лишь на горстку монологов, из которых становится ясно, что каждый из них неблагонадежен и даже опасен. Тем более, что
граница между нормальностью и общественным безумием в этом мире стерлась благодаря специальным нормализующим чипам, которые новая власть вживляет нерадивым гражданам в головы.
Всем заправляют вежливые, отупевшие до уровня исполнительного, стрессоустойчивого пылесоса полицейские, а народ стабилизирован и доволен жизнью благодаря «позитивке» — успокаивающей мелодии, которая включается в мозгах у лояльных гражданин на ночь глядя для нормализации мыслей и чувств. Текст очень ловко структурирован то ли как поэма, то ли как онлайн-трансляция в твиттере. Но хотя звезда бессмыслицы вроде бы и горит, но делает это как-то блекло –
до политической сатиры эти цветы невинного юмора, признаться, не дотягивают.
То, что должно выглядеть дичайшим сюрреализмом, смотрит унылой обыденностью, — и нормализующие чипы в том числе. В идеале «Рамка» должна была стать жанровым экспериментом, как и «Завод «Свобода»» — остроумный производственный вербатим, с которым Букша получила премию «Нацбест» в 2014 году. Но сатира, слишком тесно связанная с действительностью, неминуемо растворяется в последней, превращая роман разве что в смешную безделку.
Людмила Петрушевская. «Странствия по поводу смерти»
Издательство «Эксмо»
В новый сборник рассказов Людмилы Петрушевской проваливаешься, как в колодец: в мире ее прозы темно, сыро, постоянно кого-то режут, убивают и помещают в коммунальный ад, рвущийся наружу сквозь мнимое благополучие семейной жизни. Кажется, что
горести и напасти Петрушевская коллекционирует как фетиши, взращивая из каждого то рассказ, то почеркушку, а порой и целый триллер.
Каким, например, предстает заглавная повесть «Странствия по поводу смерти». Главная героиня попадает в аварию и чудом спасается, выбравшись из горящей машины и прихватив заодно чужой чемодан с крадеными алмазами. За чемоданом ожидаемо охотятся полицейские, оказавшиеся распоследними бандюганами —
а значит, жди колоритных допросов с пристрастием, ножа у горла, изнасилований и еще бог знает чего.
При этом мир ужасов Людмилы Петрушевской максимально одомашнен и по-своему даже приятен, как камера пыток с выглаженными занавесками в ромашку на окнах. Приступая к ее рассказам, важно помнить, что
за каждой аккуратной дверью живут психопаты, готовые зарезать вас среди ночи, мужья, поколачивающие своих жен, деграданты и прочие тихие, домашние экстремисты.
Вот безответную медсестру Лелю и ее детей, совсем малюток, муж-шизофреник кормит отравленными конфетками, чтобы «освободить» квартиру. Вот Оксане, студентке лесного института, везде чудятся трясуны — коллекторы, преследующие ее родню за долги. Петрушевская глядит на этот мир с иронией, не боясь ввернуть между двумя нуарами рождественскую сказку про воссоединившихся Кая и Герду.
Каким образом Петрушевская умудряется материал, пригодный разве что для программы «Криминальная Россия», превратить в настоящую литературу, от которой захватывает дух, — ей одной ведомо. Но эти рассказы вновь поражают беспроигрышным сочетанием экшена и мелодрамы, трагизма и едва уловимой сказочной атмосферы, распыленной в мире сурового криминала.
Антон Понизовский. «Принц инкогнито»
Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной
В 2013 году роман Антона Понизовского «Обращение в слух» стал литературной сенсацией. Работая над своей дебютной книгой, автор, как гласит легенда, сел в палатке на одном из московских рынков и несколько недель разговаривал с его завсегдатаями. Из этого пестрого материала он состряпал роман, поразивший читателей не столько силой документальной прозы в духе Светланы Алексиевич, сколько концентрацией отступлений о судьбах России и душе народной. Он выглядел странно, дерзко и, в целом, довольно неуклюже, как, впрочем, и любое современное произведение, которое шифруется под восставшего из гроба Достоевского. И этим пленял.
Никто просто не ожидал от тележурналиста, работавшего на НТВ и на Первом канале, замаха на «великий русский роман».
Берясь за «Принца инкогнито», Понизовский вновь обратился к излюбленному им приему «журналист меняет профессию»:
устроился санитаром в психушку, чтобы наблюдать и черпать материал для будущей книги.
Из этого опыта родился один из двух протагонистов романа — бравый медбрат Дживан, надежда и опора областной больницы для душевнобольных «мизераблей», как он называет пациентов. Именно на его крепкие плечи ложится миссия вычислить и наказать появившегося в отделении пиромана, который то дверь кабинета главврача подпалит, то подоконник подожжет.
Социальную драму несбывшихся мечтаний Дживана, который непременно стал бы врачом (и превосходнейшим!), если бы не быт, война и семейные тяготы, оттеняет цветастая, как восточный ковер, история 1908 года, развернувшаяся у берегов Сицилии. На борту броненосца «Цесаревич» простой деревенский паренек Минька встречает «невозможного матроса», с которым пускается в авантюрное путешествие,
чтобы восстановить историческую справедливость и вернуть Испании ее принца, вынужденного путешествовать инкогнито в обществе пьяной матросни.
Постепенно эти две линии сливаются в одну, оттеняя и дополняя друг друга, пока не превращаются в густой поток отборного абсурда. В описании этого сказочного бреда Понизовский идет вслед за литературной традицией, обращаясь то к Саше Соколову, то к Кену Кизи. Однако в его исполнении «испанская» часть «Принца инкогнито» становится похожа разве что на аляповатый восточный орнамент, в котором словеса цепляются друг за друга исключительно в декоративных целях. Чтение это занятное и по-своему околдовывающее, но восхитительно необязательное.