Интеллигентный бородач с грустными глазами Финнур (Бальтасар Кормакур) — гениальный кардиохирург, гордость исландской медицины. В свободное от спасения жизней время он живет со второй женой c красивым именем Сольвейг (Маргрет Бьярнадоттир) и маленькой дочкой. В это время старшая дочь Анна (Гера Хилмарсдоттир) совсем отбилась от рук: бросила учебу, поставила на автоответчик пьяный треп с вечеринки и живет с явно неблагонадежным Оттаром (Гисли Орн Гардарссон), у которого из-под манжетов многозначительно торчат татуировки. Финнур поначалу пытается увещевать дочку одуматься, потом вламывается в квартиру к Оттару, а потом — похищает его самого и увозит в лес, рассудив, что хоть он и врач, но в данном случае знание человеческой анатомии имеет обратную силу.
Бальтасар Кормакур — режиссер не самого ошеломительного дарования, но крайне любопытной творческой судьбы.
Режиссерскую карьеру он запустил вскоре после актерской, причем добился весьма недурных результатов — уже третий фильм (не очень удачную «Прогулку на небеса») снимал в Голливуде. Это было в середине нулевых, и с тех пор Кормакур, в общем, придерживается той же стратегии. Он время от времени снимается (причем не только у себя), а после каждого путешествия в Америку непременно возвращается в родную Исландию. «Клятва» в этом смысле случай уж совсем поразительный: внешне скромный психологический триллер режиссер придумал после того, как сделал «Эверест» — самый большой фильм в своей карьере.
<1>
Опыт студийной работы, впрочем, повлиял тут, пожалуй, на то, что «Клятва» стала самым долгим в производстве исландским фильмом в истории — ее съемки шли целых два месяца. С другой стороны, в качестве ближайшего родственника Кормакур называет «Заложницу» с Лиамом Нисоном, но это все-таки, кажется, лукавство. То есть да, в обоих фильмах действительно идет речь о том, на что отец может пойти ради спасения дочери,
но общего у них столько же, сколько у героев Агаты Кристи и Федора Достоевского.
Собственно, на Достоевского и, простите, Толстого все происходящее на экране похоже более всего. Кормакур начинает фильм с красиво всплывающей на экране клятвы Гиппократа — это увертюра, раскрытие карт и приглашения зрителя к честному диалогу. Эти кадры, по сути, лишают сюжет интриги, но в то же время смещают фокус на психологические аспекты происходящего. Здесь, впрочем, режиссер совершает еще один финт — он принципиально отстраняется от героев (учитывая, что сам играет главного), отказывается от выраженных симпатий и антипатий. Камера даже чисто физически удаляется от наиболее эмоционально заряженных событий — одну из кульминационных сцен мы видим вообще через окно.
Предсказуемость событий (как, кстати, и в основанном на реальных событиях «Эвересте») Кормакур компенсирует саспенсом —
тревожный эмбиент, проложенное среди давным-давно застывшей лавы шоссе, по которому на своем велосипеде ожесточенно гонит герой… Очевидно, что продолжительность съемок «Клятвы» как раз и обусловлена кропотливым подбором актеров и поиском натуры. Во всем этом легко увидеть формальный эксперимент. Режиссер после опытов со многими жанрами вернулся к родному скандинавскому нуару, но разница в том, что здесь детектив фактически вывернут наизнанку и лишен катарсического воздаяния.
«Клятва» безупречно выстроена, это буквально кусок жизни между двумя похоронами, это почти репортажно рассказанная, но очень красиво снятая история. И в конечном счете подход Кормакура — спокойная интонация плюс техничность подачи — смотрится едва ли не глотком свежего морозного воздуха в стремительно портящейся экологии современного кино, где зрителя бьют по голове то градом спецэффектов, то артхаусными иносказаниями. Забывая дать ему возможность на два часа стать свидетелем настоящей человеческой жизни.