Можно не сомневаться в том, что в ближайшие дни в сети появится множество более или менее удачных каламбуров на тему смерти «отца кинозомби» — лучшие из них, скорее всего, ему бы понравились, у Ромеро было отличное чувство юмора. Несмотря на широчайшую популярность постановщика, сегодня, когда живые мертвецы стали неотъемлемой частью масскульта и героями рекламы, далеко не все помнят, как эта история начиналась.
Ромеро родился в Нью-Йорке, а киноискусству учился в Питтсбурге — городе, который стал площадкой и героем его ранних фильмов.
После учебы Ромеро, который практиковался в съемках любительских фильмов еще в подростковом возрасте, основал компанию Image Ten Productions, на первые заработки которых и снял свою дебютную картину. «Ночь живых мертвецов» в 1968-м произвела эффект разорвавшейся бомбы, хотя реакция была неоднозначной — некоторые зрители даже требовали запретить картину за демонстрацию сцен жестокости.
Отличие фильма Ромеро от старых и современных ему хорроров было в том, что в основе лежало не желание сделать зрителю неприятно, а вполне зрелая и стройная идея. Режиссер неоднократно говорил, что зомби — идеальная, универсальная метафора всего на свете. Первый фильм почти полвека назад был реакцией на бурные шестидесятые с их демонстрациями и во многом не устарел до сих пор.
Второй фильм трилогии, «Рассвет мертвецов», вышел спустя целых десять лет и показал, что
зомби действительно не стареют.
Скитания героев по гигантскому торговому центру, саундтрек поднаторевшей на озвучании ужастиков группы Goblin — все это уже классика, разрушить очарование которой не смог даже людоедский (простите за каламбур) ремейк мастера турбо-экшена Зака Снайдера.
Третий фильм, «День мертвецов», появился еще через семь лет — в 1985-м, на волне кульминации «холодной войны». И нет ничего удивительного в том, что героями Ромеро (помимо медленных рычащих мертвецов) стали ученые и военные, пытающиеся выяснять отношения на фоне наступления зомби-воинства.
Этот фильм закрыл классическую трилогию Ромеро, но интересы режиссера отнюдь не ограничивались его главным детищем.
Между картинами про мертвецов Ромеро снимал комедии («Как мухи на мед»), триллеры («Мартин») и несколько иные вариации на тему зомби-апокалипсиса («Сумасшедшие»). Кроме того, именно Ромеро стал одним из лучших экранизаторов Стивена Кинга: сначала в альманахе «Калейдоскоп ужасов», а потом и в «Темной половине», в которой на экран почти без потерь перешла типичная для кинговской прозы густая и до поры беспричинная тревога.
Новое тысячелетие Ромеро встретил возвращением к истокам — началом новой трилогии о полюбившихся персонажах. «Земля мертвых», «Дневники», а потом и «Выживание мертвецов» в силу многих причин так и не стали в один ряд с ромеровской классикой, но наглядно продемонстрировали режиссерский класс и напомнили, почему фильмы постановщика нередко оказывались в программах ведущих европейских фестивалей.
Сужать трактовку центрального образа до лобовой метафоры социальных процессов сегодня, с учетом прошедших лет и шести фильмов, представляется слишком простым.
Ромеро создал идеальную метафору всего на свете. Раньше живые мертвецы олицетворяли бестолковость народных масс, позднее — едва ли не притесняемые меньшинства, с которыми у большинства не получается наладить диалог. Ничего удивительного тут нет —
Ромеро наследовал гуманистическому Голливуду и совсем не был заурядным мизантропом.
В одном из интервью он говорил, что для того, чтобы напугать зрителя, не нужен большой бюджет. Действительно, достаточно только визуализировать бытовой кошмар — пустой взгляд, нездоровый цвет лица — это может быть похмельный сосед, а может — и твое собственное отражение в зеркале, способное напугать без всякого кинотеатра.
Улыбчивый, огромный (под два метра) человек в квадратных очках, сдается, все это прекрасно понимал, и именно поэтому его ранние, снятые за копейки, но ничуть не устаревшие фильмы и по сей день производят такой мощный отрезвляющий эффект.