Жаклин Кеннеди (Натали Портман) собирает вещи — со дня на день ей и детям необходимо покинуть президентскую резиденцию, куда готовится въехать принявший присягу на самолете из Далласа Линдон Джонсон. Одно из последних дел в этом доме — интервью журналисту Теодору Уайту (Билли Крудап). Джеки надо выговориться, рассказать про убийство, про то, как свистели пули (Уайт — профессионал и обязательно про это спросит), а главное — создать образ, который останется в американской истории. Образ любящей жены, которая после смерти оказала мужу Джону последнюю услугу — сделала его мифическим героем, несостоявшимся королем Артуром. Ведь он так любил слушать мюзикл про Камелот.
Чилийский режиссер Пабло Ларраин — не самая очевидная кандидатура для байопика самой известной первой леди в американской истории.
Ларраин — автор пламенных фильмов про убийство Сальвадора Альенде («Вскрытие») и свержение Пиночета («Нет!»), а также биографии Пабло Неруды («Неруда»), которая вышла в американский прокат почти одновременно с «Джеки». Изначально фильм должен был снимать Даррен Аронофски, который и позвал Ларраина в проект, сам предпочтя место продюсера. По словам Аронофски, ему хотелось именно стороннего взгляда на американскую историю, фокуса на героине, которая, несмотря на невероятную народную любовь, так и осталась для людей загадкой.
Главную роль на раннем этапе планировалось отдать Рейчел Вайс, но в итоге она досталась Натали Портман, которая превратила «Джеки» в свой полноценный бенефис. Про недостаточное внешнее сходство быстро забудут даже самые завзятые пуристы. Портман на глазах, одним только постоянным напряжением лицевых мышц превращается в свою героиню, старательно проговаривающую каждое слово, понимающую, что надиктовывает учебник истории. Несмотря на общую поэтическую акварельность этого кинопортрета, напряжение здесь создается именно между постоянным внутренним движением и внешнем самоконтролем героини. Она убита горем и растеряна, и при этом каждое ее движение, каждое решение идеально выверено — от решения сойти по трапу в испачканном кровью розовом костюме до желания пройти с гробом мужа весь путь до церкви, несмотря на угрозу повторных выстрелов (они прозвучат позже и будут направлены в Роберта Кеннеди).
Рамка интервью — прием для байопика банальный, и многие критики уже обвинили Ларраина в попытке сыграть по местным правилам.
Однако в данном случае разговор Джеки с Уайтом — не единственная, а возможно, и маскирующая конструкция. Дело в том, что в фильме есть еще одна рамка — реконструкция экскурсии по Белому дому, которую Джеки проводит в рамках собственной промокампании. И логика повествования «Джеки» куда ближе именно к взгляду туриста, чем к въедливому интересу матерого интервьюера. Ларраин вежливо идет по пятам за своей героиней (здесь вообще много кадров, в которых камера буквально преследует Джеки), иногда смотрит по сторонам. В какой-то момент понимаешь, что здесь принципиально нет ничего об отношении к Джону и его изменам, которые уже тогда не были ни для кого секретом. В одной из сцен зритель вслед за Ларраином становится свидетелем растерянности Роберта Кеннеди, который и сам не понимает, вверг брат страну в Карибский кризис или блестяще спас мир от ядерной угрозы.
Собственно, в политическом смысле «Джеки» как раз о том, что для массового сознания это совершенно не важно.
Куда ценнее внешняя красота, умелое создание благостного имиджа, парадный портрет с улыбкой и ярко иллюстрирующая национальную трагедию алая кровь на розовой юбке. Вообще, фильм Ларраина, пролетевший мимо главных номинаций на «Оскар» (за исключением музыки и лучшей женской роли), — это едва ли не самое острое политическое высказывание, на которое вряд ли способен «настоящий» американец. «Джеки» — это фильм о несостоявшейся мечте, о самом обаятельном американском президенте, но вышел он сразу после ухода другого президента-звезды.
И его тоже запомнят не по военным операциям и планам по закрытию Гуантанамо, а по эффектной серии парадных портретов. Вопроса, правильно это или нет, Ларраин впрямую, конечно, не ставит — чилиец обладает редким поэтическим чутьем, и такая формулировка для него грубовата. Он просто констатирует вслед за героем Брэда Питта из незаслуженно забытого фильма «Ограбление казино»: «Америка — это не страна, это просто бизнес». Шоу-бизнес.