По сюжету фильма, выходящего 15 сентября в прокат, немец Гельмут приезжает в Россию 9 мая к своей невесте Алене. Та должна познакомить его с родней, к которой прилагается бывший муж Толя, любвеобильный и обтекаемый, который мечтает завоевать свою красавицу обратно. А вокруг солнечный Краснодарский край бурно, с фейерверками и ролевыми играми, отмечает День Победы.
— Откуда взялась идея комедии про 9 мая?
— Когда мы с Сергеем Светлаковым задумывали очередной фильм, родилась такая идея: немец приезжает 9 мая в Россию. Мы подумали, что это классный конфликт, здесь такая есть интересная краска, можно провести сатирическое исследование на тему загадочной русской души. А еще я решил поработать как профессионал. Впервые в жизни не влюбляться в проект, не отменять все, как я обычно делаю: ухожу из семьи, никуда не хожу и только работаю над продуктом, а потом бываю не очень доволен результатом.
А здесь я решил, что буду высыпаться, проводить время с семьей и просто профессионально делать свою работу семь дней в неделю.
— Получившаяся у вас социальная сатира оказалась довольно лютой, уровня Бората, и немного похоже на «Братьев из Гримсби». Ваши герои с загадочной русской душой — такие жирные, фальшиво религиозные и абсолютно безнравственные люди.
— (Смеется.) Вы точно нас не путаете с «Горько!»? Я в «Женихе» даже кадры, где все они пьют, вырезал. На самом деле это же просто зеркало. Тут же ничего специально не выдумано. Сцену с иконой (где герой Светлакова картинно молится, чтобы Бог вернул ему жену, рассчитывая, что она его за этим занятием застанет, растрогается и простит. — «Газета.Ru») я вообще думал вырезать, она, по сути, не двигает сюжет вперед.
— Но она двигает героя вперед, рассказывает о нем.
— Ну да, о нем и обо всех нас. Это такой намек на наше… хм, на нашу веру, которая вроде бы есть…
— У вашего фильма слоган «Что делать, если у твоей жены есть жених». А по моим ощущениям, там должен быть слоган «Что делать, если у твоей невесты есть отвратительный навязчивый бывший, который не умеет держать дистанцию».
— На самом деле это знакомо многим женщинам в России. Вроде есть какой-то добрый и богатый человек, а есть любимый, но нищий, да еще и вдобавок злой, пьет и бьет... Фестивальное кино получается. Поэтому мы все-таки старались делать всё чуть добрее, чем в жизни. А то, что она уйти не может от злого мужа, — это очень по-русски.
— В финале я до последней секунды надеялся, что сможет.
— Мне позвонил друг и сказал: «Слушай, судя по финалу, у тебя получается авторское кино в коммерческой оболочке». Ну да, на самом деле получился не совсем хеппи-энд. Но мы не будем рассказывать зрителю, кого же она все-таки выберет. Вообще у нас по финалу люди спорят, правильно ли поступила невеста. И это круто, значит, фильм работает. У каждого там свой хеппи-энд.
— Я проехал уже 16 городов с премьерой, и на пресс-конференциях со зрителями люди начинают спорить. Некоторые говорят: «Нет, ну как, она ж его любит!» И это очень классно, получается, что фильм работает.
Кстати, удивительно, что в регионах больше людей хочет остаться с героиней в России, а жители столицы, наоборот, хотят уехать.
— А зачем вы над немцем издеваетесь весь фильм? Понятно, что это нужно для комедийного эффекта, но если всерьез подумать — он единственный нормальный из всей этой компании. Он работает, может бороться за свою женщину и даже дать в табло. Из обезьянника отказался уходить один, согласился выйти, только если всех его «друзей» освободят.
— Нормальный иностранец, да. Но мы-то не можем по-нормальному. Мы русские. Точнее — россияне. Ну как-то у нас так естественно все. Приходит новый ученик в школу — над ним все издеваются. Над новыми работниками тоже. У нас в России надо доказать, что ты достоин. Вот я выхожу на сцену… я выступал в Нью-Йорке, в Монтре в Швейцарии на английском, и я понимал, что люди изначально готовы тебя воспринять: «Давай, мы будем смеяться, говори что-нибудь, мы готовы». Если ты говоришь хоть чуть-чуть остроумно — они уже смеются. А у нас происходит постоянная борьба: «Мы заплатили за тебя полторы тысячи рублей, докажи, что мы не зря отдали эти деньги». Мы же в этом фильме ничего не придумали. В целом так все и происходило бы, если бы он приехал. Какой-нибудь дедушка смотрел бы на него искоса и представлял бы себе его в немецкой форме.
— Вы думаете, это навсегда? Вся эта история про День Победы и «спасибо деду»...
— Так это то немногое, что нас сильно объединяет. Мы очень старались аккуратно касаться этой темы. Мы очень серьезно к этому относимся.
— Но вы пошутили тем не менее прекрасно с таджиками, которые играют в войну по команде своего хозяина.
— Мы же шутили не над таджиками, мы показывали, условно, наших топ-менеджеров, бизнесменов. Как в одной очень большой компании на корпоративе менеджеры качались на люстре за миллион евро, сломали ее и оплатили. Есть такие истории, это все наше, настоящее. Но есть и акция «Бессмертный полк», которая тоже настоящая. Мне кажется, что еще тридцать, даже пятнадцать лет назад нельзя было про это шутить. Теперь уже немножечко, аккуратно можно. Но вы же видели фильм, там ничего обидного нет. Светлаков, например, когда говорит: «За моего деда выпьем, Венедикта Михайловича», он произносит настоящее имя-отчество своего деда и его настоящую историю. Когда герои рассказывают про деда Пашу и рассматривают фотографию, это фото моего деда.
— Вы объездили уже 16 городов с премьерой «Жениха». Как вас принимали?
— Очень хорошо. В Воронеже аплодировали до последнего титра. Я себя чувствовал, как будто… вот это мой город. Люди долго аплодировали, мне было приятно. Я волнуюсь все равно за то, как фильм пройдет. С хейтерством в интернете приходится сталкиваться.
— А что хейтеры говорят?
— Знаете, у нас же народ раздражает не то, что наши футболисты плохо играют, всех бесит, что они много зарабатывают. Если бы они играли хорошо, но зарабатывали бы очень мало, тогда бы мы их любили. Но с футболом тоже некорректное сравнение, потому что в российском кинематографе все-таки есть победы. А я тут точно не ради денег. Я потратил на этот фильм два года, а мой режиссерский гонорар равен пяти моим сольным концертам, наверное. Я хотел сделать хороший фильм.
— А в прокатных прибылях вы не участвуете?
— Если будет очень сильный бокс-офис, мне заплатят какую-то мини-премию. Но что должно произойти, чтобы «Жених» собрал как «Экипаж»?
— Ну или как «Горько!», который собрал огромные деньги.
— Платежеспособность населения была значительно выше, и у «Горько!» была огромная разница между бокс-офисом и производственным бюджетом, а наш производственный бюджет очень большой.
— А как так получилось с переносом выхода? Ваш фильм же должен был на День Победы и выйти…
— Просто не успели. Когда мы в декабре посмотрели первую сборку фильма, мы придумали, как сделать его лучше. И на большом совещании мы выступили перед ТНТ и «Солярис Промо Продакшн» (которая инвестировала в фильм) с предложением переснять часть финала.
У нас кульминацией фильма была экшен-комедия, где танк стрелял в дом, Светлаков спасал немца, выносил его из пожара и отдавал своей возлюбленной.
Этого, кстати, многим не хватает, нас спрашивают: «А где же поступок?» Но мы что-то не замечали, чтобы в жизни мужчины совершали поступки, а женщины к ним возвращались. Или уходили. Мы в России выбираем сердцем, а не головой. Так вот, в декабре мы придумали, как сделать фильм еще лучше, еще точнее.
Я могу себе представить экшен-комедию в голливудском фильме, но не в российском. Нам не хотелось сделать кальку старой американской комедии.
Как часто поступают отечественные производители.
И огромное спасибо здесь каналу ТНТ и «Солярис Промо Продакшн», которые пошли на это, потратили дополнительные 35 млн и дали нам возможность переснять десять минут перед финалом. Я знаю других продюсеров, которые сказали бы: «Нет, у нас сроки, у нас все-таки май, давайте сейчас выйдем и пойдем дальше, у нас ждут другие фильмы». А тут люди отнеслись к этому так, как будто у них есть всего одно кино, как и у меня, и у Светлакова. Это вообще самое лучшее, и самое смешное, и самое доброе дело за всю мою творческую жизнь.