Больше всего в жанровом определении новой книги Леонида Юзефовича смущает слово «роман». Оно все же предполагает изрядную порцию вымысла в тексте, но Юзефович не из тех авторов, которые досочиняют, о чем герой мог говорить за закрытой дверью. Каждая реплика в его книге — подлинная (вытащенная из писем, дневников или мемуаров).
Книги Юзефовича регулярно экранизируют, по его сценариям снимают сериалы (достаточно вспомнить «Гибель Империи»). Он реконструировал XIX век в детективах о сыщике Иване Путилине, из-за которых к нему намертво прилипло определение «как Акунин, но не совсем».
За роман «Журавли и карлики» Юзефович получил премию «Большая книга» в 2009 году. Юзефович не гонится за рыночным нормативом «один бестселлер в год» и в каком-то смысле работает над книгами непозволительно долго. Нынешний роман он анонсировал еще в начале 2000-х.
Герои «Зимней дороги» — белогвардейский генерал Анатолий Пепеляев и анархист Иван Строд не первые персонажи, которые въехали на Юзефовиче в современность. В 1993 году появился его главный документальный роман-исследование «Самодержец пустыни», героем которого стал барон Унгерн – принявший буддизм белогвардеец, выведенный, кстати, еще и в книге Пелевина «Чапаев и пустота» как метафизик Юнгерн.
Когда-то давно Юзефовичу удалось выявить концентрат русского бунта, и с тех пор он работает с ним, в разных дозах подмешивая в свои романы – не важно, идет речь о Гражданской войне начала ХХ века или о 1993 годе. Поэтому войну в его новой книге делают конкретные люди, а не анонимные силы Истории.
При этом нельзя сказать, что Юзефович вытащил их из небытия. Пепеляев и Строд – герои печальной и парадоксальной судьбы, столкнувшей их во время Якутского мятежа 1921–1923 годов: Строд целый месяц просидел в крепости из мерзлого оленьего навоза, пока Пепеляев ее штурмовал.
Пепеляев, которого за народнические убеждения прозвали «мужицким генералом», в 27 лет стал самым молодым генералом в Сибири.
Латыш Строд должен был подавить восстание на последнем островке территории, который удерживали белые. Обоих героев, чудом выживших среди якутских снегов, расстреляли в 1938 году с разницей в месяц.
По формальным критериям такой роман должен был сложиться в эпопею. За ним стоят горы перерытых архивов, годы кропотливой работы с мемуарами и переписка с одним из сыновей Пепеляева, который сейчас живет в Черкесске. Однако ощущения монументальности не возникает: герои (к счастью!) не вырастают в типы, а нагромождение событий – в поучительный сюжет о русском бунте. Иначе получился бы еще один исторический фикшн — ужастик о том, как красные рубили и гнали прочь белых, а старый мир, взбунтовавшись, пытался раздавить нарождающийся новый. Хотя архаический культ белых вождей, вынужденное людоедство и кровавая резня посреди тайги – этот тот исторический материал, которого бы хватило на три военных сериала, идущих в прайм-тайм.
Юзефович выступает в первую очередь внимательным и добросовестным историком. Он не стремится к эпатажу, не занимает ничью сторону и, говоря об истории, не брызжет слюной. Спокойный тон повествования, пожалуй, самое радикальное отличие его романа от большинства книг о войне.
И хотя у «Зимней дороги» едва ли есть шанс повторить успех «Самодержца пустыни», свою главную задачу книга уже выполнила, не дав Пепеляеву и Строду исчезнуть в пыли мемуарной литературы о 1920-х. Никто, кроме Юзефовича, так мастерски не проделывает кропотливую работу по структурированию истории и расставлению акцентов в сегодняшних условиях нагнетания героического пафоса в любом разговоре о войне.