Еще иногда я думаю о маньяках.
Вот живет человек, розовое дитя. Игрушки, лепестки. А внутри уже вьется червяк. Растет вместе с человеком до размеров змеи. Змея шипит: «Убей, покалечь, растли».
Собственно, все мы маньяки в раннем детстве. Кто из нас не проходил этот путь греха? Не давил жучка на садовой дорожке (а, гад, не нравится?), не разрезал гусеницу пополам (фу, там гадость внутри! лезет из нее что-то, как паста из тюбика, так ей, гусенице, и надо тогда), не отрывал бабочке крылья?
Я вот бабочке крыльев, к примеру, не отрывал, гусениц не губил. Но я пошел дальше. В прямом смысле. Было мне лет пять от роду, я шел с родителями на дачное озеро и представлял, что кто-то, кто лучше и больше меня, идет за мной следом и пытается угадать мое имя. Я чувствовал, что я имею власть над этим человеком. Что он идет за мной как за путеводной звездой. И вот идет и гадает: «Миша?», «Вася?», «Петя?» И наконец произносит мое имя: «Дима!»
И я оборачиваюсь.
Повторяю. Мне было пять лет. Пять. А весь мой нарциссизм уже тут как на ладони. Как невинно убиенная гусеница на вашей.
Вот так и у маньяков. Или у тех, кто к ним тянется.
…Недавно тут в Каринтии арестовали 36-летнего неонаци. Милый такой юноша. Дали ему один месяц условно, выписали штраф. 4200 евро. Это пять моих зарплат, включая гонорар за колонку!
«А за что это ему всё?» — хочется возмущенно спросить. И кулачком постучать.
А за то, что дома у него обнаружили много предметов с фашистской символикой, а на белом (или смуглом, там не разберешь) теле обнаружили татуировки. С соответствующей тематикой. Вычислен неонацист был как раз тогда, когда он решил пополнить свою коллекцию. Он заказал в интернете так называемую волшебную чашку, рисунок (орел и свастика) должен проступить на темном фоне, если в нее налить горячую жидкость. Но осужденный пожаловался в интернет на низкое качество волшебства, оказалось, что рисунок различим и без нагревания, «поэтому нет сюрприза». Интернет-магазин и написал заявление. Подсуетился!
Вообще про интерес людей к темному прошлому читать поучительно.
Недавно грянул скандал про установку памятника Ивану Грозному. В Орле. То ли установили, то ли собираются (я не разбирался!).
Зато про Ивана Грозного сведения в памяти освежил. Как известно, в детском возрасте маленький Ваня «любил мучить и истязать животных. Бросит, бывало, несчастное животное из окна высокого терема на двор и любуется его страданиями».
А подростком начал и «человеков уроняти».
Так это было на самом деле или нет, нам доподлинно неизвестно, ибо источником этих кровавых сенсаций является только «История о великом князе Московском» Андрея Курбского, политического и полемического соперника Ивана Грозного. Но даже выдуманный факт остается фактом. Не выдумали же про него, что он любил танцевать «Лебединое озеро?».
Кстати, о «Лебедином озере».
Ректор МГУ В.Садовничий называет годы правления Ионна Грозного «золотыми страницами в истории России». Но есть в золотых страницах истории России и такие параграфы. Они будут любопытны не только вам всем, но и Мизулиной с Милоновым.
Дело в том, что его биографы утверждают, что, когда многочисленные любовницы царя время от времени рожали ему детей, Иван, как человек «богобоязненный» (а ведь и правда, нехорошо получилось!), душил «детей греха» собственными руками. Впрочем, в свободное от гетеросексуальных любовных похождений время царь предпочитал иногда развлечения и погорячей. И поэтому «баловался» также и с переодетыми в женское платье юношами. Подлые современники сделали такие выводы, основываясь на наблюдениях его отношений с женоподобным Федором Басмановым, который часто услаждал царя пляской, нарядившись в женское платье. А «содомия» в то время однозначно считалась грехом (не то что у нас, в наш просвещенный век!), хотя первые наказания за гомосексуальные сношения были введены только в 1706 году Петром I. Правда, и распространялись эти наказания лишь на военнослужащих.
К слову сказать, о грехе и церкви. Никак не могу обойти этот пункт в своей пламенной речи! Кажется, Грозный еще и митрополита Филиппа «ухандохал». Руками Малюты Скуратова.
В общем, золотые страницы истории сверкают негасимым желтым огнем. Аж в глазах слепит.
…Помните, была такая сказка про Синюю Бороду?
Жил-был в далекой и старой Франции очень богатый господин. Но было у него два недостатка: синяя борода и нелепая привычка убивать своих жен. Правда, об этой привычке до поры до времени никто не догадывался.
И вот женился он в очередной раз на одной дочке почтенной дамы, жившей по соседству, а когда свадьба отгремела, вручил ей ключи от всего дома. При этом строго-настрого запретив открывать лишь одну дверь. (А ключик тем не менее дал! «Скрип-скрип», — говорит нам сюжет.)
И вот однажды уезжает он по делам, а она, не будь дурой, сразу к заветной двери. («Скрип-скрип», — говорит ключик в двери.) Открыла и ахнула.
«Весь пол был покрыт свернувшейся кровью, в которой отражались трупы нескольких женщин, висевшие на стенах». Это были прежние жены Синей Бороды, убитые им и на крючки заботливо развешенные. Как свиные туши.
От страха женушка ключ выронила, кровью запачкала, а отмыть, как ни старалась, не смогла.
«Скрип-скрип», — сказала лестница под тяжелыми сапогами внезапно вернувшегося супруга в третий раз. И висела бы молодая женщина на еще одном крюке, если бы не подоспели непонятно откуда взявшиеся ее братья и злодея этого французского не убили бы.
Самое любопытное, что прообразом Синей Бороды в исследовательской литературе часто принято считать богатейшего барона и маршала Франции Жиля де Рэ. Да-да, того самого, кто был сподвижником Жанны д'Арк, скакал с ней рядом, обряженной в мужское платье, не бросал ее на поле битвы и заслужил по этой причине звание маршала за отвагу в Столетней войне.
Однако в 1440 году его казнили не за это. А за жуткие преступления.
Якобы продав душу дьяволу и став алхимиком и чернокнижником, он, как говорят исторические документы, проводил тошнотворные обряды, в процессе которых его соратники пытали и убивали детей. Сам де Рэ тоже принимал в этих акциях активное участие, не брезгуя попутно содомией и некрофилией. Как шепчут нам растиражированные перепечатки, арестованный барон сознался примерно в 800 убийствах, но судьи решили, что их было около 150. Скинули 650 со счетов. Хотя, кажется, чего уж мелочиться!
Это я к чему всё бормочу, запахнувшись в старый промасленный халат и натянув ночной колпак по самые уши? Зачем сигналю вам в узкое окошко сальной свечой?
А затем, что есть у меня для вас еще одна вполне познавательная история. Про то, как поймали в Америке маньяка, респектабельного гражданина, убившего пятерых жен и сжегшего их в печке. По вполне прозаической, корыстной причине — с целью завладеть их имуществом.
И вот идет над ним суд. И обвинитель — дяденька в строгом костюме и при галстуке — придумывает отличный ход.
«Сейчас, — говорит он, — я умолкаю. Потому что пусть за меня говорят сами жертвы этого ужасного преступления. На самом деле они не мертвы! Сейчас все пять женщин – чудом выживших — войдут в зал суда. Смотрите! Вот в эту заднюю дверь. Дамы, прошу вас! Входите!»
Все ахают. Вскакивают. Головы поворачиваются.
И только один человек во всем зале заседаний не вскочил и не повернул головы.
Это был сам обвиняемый.
Потому что он единственный точно и наверняка знал. Что они, эти женщины, уже никогда ни в какой зал не войдут. Он слишком хорошо помнил, где они теперь.
Гори-гори ясно, чтобы не погасло.
Маркиз Жиль де Рэ, современный Синяя Борода, видел их всех в гробу. Точнее — в печи. Этого не забыть. Он сам их убивал, сам расчленял, сам запихивал в широкое жерло гудящей вечности.
Вот так и со всеми этими памятниками Грозному, Сталину и всем прочим нашим дорогим соотечественникам. Ставьте их побольше!
Пусть стоят. Напоминают нам о том, какая у нас удивительная кладовая национальной памяти.
И ни одна кошка, невинно умученная, сброшенная с высокого терема, не мяукнет. Ни один «уроненный человек» не заплачет. Ни один Федор Басманов не спляшет нам больше, нарядившись в женское платье. Ни один из радующийся этому событию не повернет голову. Не оглянется. И действительно. Зачем?
Все только пепел и прах. Прах и пепел.
…Я помню, в детстве у меня была игра.
Так, гуляя по даче или по пути на озеро, я представлял себе, что некто, кто больше и лучше меня, хочет узнать мое имя, но почему-то боится.
Тогда (вот она, детская логика), следуя прямо за мной, он начинает перебирать имена: «Иоанн, Иосиф Виссарионович, Синяя Борода» (я все как будто не слышу) — и, наконец, «Дима». Я оборачиваюсь.
Какие странные порывы внезапных чувств бывают у некоторых субъектов.