Эпидемии в мире были всегда. Оспа, чума, испанка, которую в революционной России почти не заметили, умирая массово от сыпного тифа…. Но эпидемии заканчивались, а население потом снова начинало размножаться, путешествовать, обниматься.
Правда, говорят, бельгийские ученые из Katholieke Universiteit Leuven подсчитали, что количество катастроф, начиная с 1980 года, уверено растет. Сегодня эпидемии и пандемии происходят примерно вдвое, а климатические катастрофы в четыре раза чаще, чем сорок лет назад (это подрывает уверенность в том, что стабильность в позднем советском Союзе была заслугой партии и правительства).
Я не помню случая, чтобы за 50 лет моей сознательной жизни население целого города реально сажали на карантин. И чтобы прекращалось передвижение между странами (без всякого железного занавеса), и даже между городами.
Так что даже по внешним признакам можно считать нынешнее состояние катастрофой не очередной, а экстраординарной.
Возможно, дело не только в заразности или смертельной опасности нынешнего вируса, а в том, что теперь человечество может себе позволить экстраординарные меры – у нас появились интернет и жизнь вне реального пространства.
Только представьте себе, что интернета нет. Как контролировать соблюдение карантина? Свозя всех с положительными тестами в одну большую больницу? А как проводить совещания с сотрудниками без зума? А занятия со школьниками?
Интернет появился не вчера, конечно, и не специально для карантина, но именно наличие сетевого пространства позволило придать течению пандемии глобальный характер. И вряд ли можно будет вернуться к прежнему миру. Потому что мир изменит не ковид, а интернет. А вирус выступил в роли триггера: он просто ускорил то, что уже было заложено развитием высоких технологий.
В конце ХIХ века появление двигателя внутреннего сгорания, электричества, теории относительности и другого прочего заложило те фундаментальные изменения цивилизации, которые сегодня стали привычными. Но сегодня мы можем наблюдать начало нового витка коренных превращений, которые начинают происходить в социальной, культурной и даже физической средах. Но пусть про это рассказывают биологи, психологи, социологи, антропологи и прочие специалисты. Я же хочу поговорить про кино.
Кинематограф появился всего сто с небольшим лет назад, однако с тех пор он глубоко вошел в жизнь каждого, изменив восприятие человека с текстового на визуальное. Созданные кинематографом образы во многом определяют отношение к жизни, формируют воспоминания, объединяют и дают нам общий язык. Но что происходит с кино теперь?
Во всем мире карантин ударил по кинотеатрам, нынешний сезон затормозил главную производственную базу мира – Голливуд, отложены ожидаемые премьеры, заморожены огромные бюджеты, азиатские, европейские, африканские, американские зрители остались без хитов.
Казалось бы, ничего страшного, подождать год – и все встанет на место. Но встанет ли?
Наш российский кинопрокат находится в частных руках. Кинотеатры закрыли на весенний карантин, потом был летний сезон, который у нас всегда мертвый, а сейчас — новая волна эпидемии, люди в кино ходят мало и неохотно, а государство отказалось поддерживать индустрию развлечений (других забот много).
Кинотеатры стонут, многие готовы закрыться, другие задумались о будущем – своем и индустрии в целом. В прошлый большой кризис, в 60-е годы ХХ столетия, когда конкуренция телевидения выбила почву из-под кинопроката, ушлые владельцы кинотеатров нашли выход – на больших экранах появилось дорогое зрелищное кино со спецэффектами (так называемые блокбастеры). И до сего дня на них прокатчики и держались, что привело ко многим последствиям: изменению возрастного состава публики, упрощению киноязыка, росту кинобюджетов и концентрации производства в одной точке мира – Голливуде.
Но вот тот самый кинозал, куда ради яркого зрелища набивались люди, оказывается сомнительным с точки зрения безопасности. Публика уже отказывается идти с детьми в торговый центр на семейный фильм, предпочитая погулять в парке, а кино посмотреть дома.
Пока, впрочем, все не так однозначно. Например, в Китае в эти осенние каникулы кинопрокат хотя и не достиг рекордных показателей прошлого, нековидного года, но все же продемонстрировал неплохие результаты. В отсутствии голливудских премьер. При ограниченной наполняемости залов (до 75%). Национальное кино помогло продержаться и в Японии – хотя там наблюдается падение посещений до 60% от прошлого года.
У России, как всегда, свой путь. Наши производители решили придержать свои потенциальные хиты, отложить премьеры и тем самым окончательно душат кинотеатры, лишенные топовой голливудской продукции.
Владельцы кинотеатров не знают, как заставить кинокомпании выпустить на экран готовые отечественные фильмы типа «Пальмы», «Цоя», «Бумеранга», «Чернобыля» – и обращаются к государству, напоминая, что на эти проекты выдано 130 миллионов рублей возвратных госсубсидий и 275 миллионов безвозвратных. Почему продюсеры не хотят сейчас рисковать, тоже понятно. Из-за падения спроса никаких надежд на приличные сборы нет, но дело даже не в убытках: перед Минкультом необходимо отчитаться хотя бы числом зрителей.
Но все же Россия не исключение – в целом у нас происходит тот же процесс, что и везде, просто ярче выраженный.
Время, когда кино в основном смотрели в кинотеатрах – закончилось. Специалисты предсказывают – дорогостоящие, зрелищные, амбициозные картины уже не смогут быть флагманами проката.
Вряд ли после эпидемии – когда бы это ни произошло — кинотеатры останутся в нынешнем виде. Наверное, там будут происходить особые события: фестивали, премьеры, показы музейного кино, киноклубы, встречи с актерами. Но массовое киносмотрение перемещается в онлайн. Появление онлайн-платформ с их богатыми видеотеками и увлекательными, а главное – свежими, только что испеченными — сериалами, неминуемо перераспределит зрительские предпочтения.
Уже идет активное производство относительно недорогого национального контента для платформ, а блокбастеры, возможно, будут снимать только для общемирового рынка или для больших национальных аудиторий. К каковым Россия не относится, увы. В нашей стране в кино ходит примерно 6 миллионов человек, и это число не растет уже много лет.
Кино будущего будут смотреть на индивидуальных устройствах и для них создавать. Домашний экран стал больше и четче, но появились и форматы для мобильных телефонов, они существенно меняют средства выразительности, способы сюжетосложения, даже игру актеров. Появляется синтез кино и видеоигр. И, кажется, скоро мы увидим неожиданные результаты. Хотя эксперименты пока не привели к прорывам, инструменты и концепции интерактивного кино активно развиваются.
Проблема в другом – кто за это будет платить. Государство сегодня платит за создание общенационального контента, российское правительство убедили в том, что общие истории и общие образы объединяют зрителей в граждан. Поэтому так охотно финансируются фильмы о победах – в спорте ли, в войне ли. Но для успеха таких фильмов нужно принуждение к смотрению. По телевидению ли, где программная сетка заставляет всех получать одну и ту же информацию в одно время, или в киноафише, которая тоже формирует общую повестку. В сети обеспечить единый поток событий очень трудно.
Профессиональные информационные каналы уже столкнулись с ростом непредсказуемого влияния инфлюенсеров. Как выяснилось, сети не глобализируют, а локализуют. Аудитория сетей собирается на «островах», где формируются группы по интересам, внутри которых курсирует та информация, которая комфортна и приемлема для данного сообщества.
Продать такие группы рекламодателям значительно труднее, а платить за подписки у нас не привыкли. К тому же в интересах платформ собирать большую аудиторию, а вот у публики все меньше оснований собираться вместе вокруг одного фильма, каждый – смотрит, что хочет, и в то время, когда ему удобно.
Проблема в том, что все, не имеющее статуса крупного события, стремительно дешевеет, а с уменьшением притока денег сужается и аудитория. Нет глобальной аудитории – уменьшается количество денег на производство, вот такая история про яйцо и курицу.
Сегодня все российские онлайн-платформы вышли на охоту за контентом, в борьбе за аудиторию скупают все, что есть. При этом крупные медиахолдинги повышают стоимость собственного производства и в результате на круг баланс, в лучшем случае, нулевой. Чтобы немного поправить ситуацию, многие онлайн-сервисы начинают транслировать спортивные соревнования, а также расширять аудиторию, возвращаясь к телевизионным форматам, но без телевизионного охвата распространения.
Возможно, что бум сериального производства, который сейчас происходит во всем мире, скоро завершится, оставив в наследство потомкам много устаревших историй. А наши дети и внуки будут сами сочинять и разыгрывать свои новые сказки, включая в них при помощи приложений к смартфонам, своих соседей по дому, транспорту или случайных знакомых с другого полушария.