Позвонил приятель и сообщил: «Слыхала новость? БДТ и театр Наций объединяются». Если бы я своими глазами не читала написанный первого апреля шуточный текст в фейсбуке, автор которого объявил не только о слиянии двух учреждений культуры, питерского и московского, но и о передаче им здания сочинского Зимнего театра, поверила бы. Чего только не случается в наши дни. Историк Ключевский писал о России 19 века: «Идеи политические и нравственные составляли один порядок; жизнь, отношения, которые установились в русском обществе, составляли другой порядок, и не было никакой связи между тем и другим». Прошло время, а связи между идеями и реальностью по-прежнему не наблюдается. Идеи могут быть сколь угодно реформаторскими, реальность обтекает их неизвестным науке способом.
Идея объединить два театра — ярославский Театр имени Волкова и петербургский Александринский в один, Первый Национальный театр России (о чем торжественно объявил министр Владимир Мединский в День театра 27 марта) — вошла в противоречие с порядком жизни. Зато жить теперь не скучно: 5 апреля Валерий Фокин весь день провел в Ярославле, разговаривая с коллективом театра и местными единороссами. 8 апреля председатель Союза театральных деятелей Александр Калягин, уже выразивший свое недоумение этим проектом, проводит совещание-обсуждение, на которое пригласил представителей администрации президента и сенаторов. 12 апреля ярославцы собираются выйти к памятнику Волкова на митинг протеста.
Губернатор Ярославской области и мэр города дружно выступили против слияния. Премьер Дмитрий Медведев впервые, кажется, вмешался в распоряжения подведомственного ему Минкульта и приостановил прохождение приказа об объединении, правда, только на две недели.
Театральный народ забурлил: московские директора — театра Наций и театра Вахтангова — выступили с разъяснениями нецелесообразности создания такого монстра. Карен Шахназаров, директор «Мосфильма», тоже против. Модный режиссер Константин Богомолов и неувядающий Никита Михалков слияние поддержали.
Худрук Александринки Валерий Фокин, человек рациональный, властный руководитель, умеющий настоять на своем, лично поехал убеждать ярославцев в преимуществах альянса. Но увидев воочию их настроение, сдал назад, заявив, что, несмотря на уверенность в выгодах объединения, сам он против приказа в той форме, которую подписал министр Мединский (приказ № 347 от 27 марта): «Я считаю, что вопрос был не подготовлен. Если бы я знал, что вопрос настолько не подготовлен, я приехал бы заранее, – заявил Фокин. – Я думал, что это проект».
Речь об этом проекте, однако, впервые зашла в 2014 году, но тогда разговором и ограничилось. Тогдашний директор театра Юрий Итин довольно твердо выступил против объединения. Тогдашний худрук Евгений Марчелли был с ним солидарен. Теперь Итин второй год сидит под домашним арестом по делу студии «Платформа», нынешний директор театра Алексей Туркалов осторожно ушел в отпуск, а Марчелли объявил себя инициатором объединения. Актеры театра, кажется, колеблются, ведь им в случае объединения обещано повышение зарплаты, постоянные выступления в Москве и Петербурге, а некоторым – квартиры в Москве, поскольку в связи с объединением Первому национальному театру должно быть передано еще и здание в первопрестольной (зависший после смерти Олега Табакова недостроенный филиал МХТ).
Против объединения неожиданно дружно выступили горожане и местные власти, подняв столько шума, что Дмитрий Медведев был вынужден отложить вступление в силу злосчастного приказа, а прибывший в Ярославль чиновник из Минкульта делал вид, что и приказа-то никакого не было.
Можно только гадать, чем объяснить столь сильную страсть к объединению. Позиция министерства, впрочем, понятна – есть указание сокращать расходы, а передача имущества Волковского театра Александринскому «в пределах бюджетных ассигнований, предусмотренных на 2019 год» позволит объединить дорогостоящее федеральное имущество в одних надежных руках. Валерий Фокин показал, что ему можно доверить государственные средства, он распорядится ими грамотно, а заодно и повысит исторический престиж. Ведь оба театра оспаривают звание первого русского драматического. Дело это темное, театроведы так и не договорились, от какого начала вести счет, в каждом городе своя версия. Вот и решено было (кем, не вполне ясно, инициатива, как объявил Мединский, шла «снизу») создать Первый национальный театр России, где слово Первый значило бы не только историческое первенство, но и статус – Самый Главный.
Быть самым главным сегодня у нас очень важно. Это сразу открывает дорогу к заветной цели всех учреждений бюджетной сферы – приоритетному федеральному финансированию.
Особенно при общем оскудении и урезании. Может быть, скоро вообще все не первое финансировать перестанут, поскольку бюджет не резиновый, на всех не хватает.
К тому же Валерий Фокин, хотя и не говорит об этом явно, но все-таки намекает, что уровень театра Волкова при объединении должен измениться не только материально. Модернизация у нас идет обычно сверху, так что поддержать Евгения Марчелли, режиссера экспериментирующего, одаренного, со своим почерком, в борьбе за высокое современное искусство против коммерции и вкусов массового зрителя поможет только высокое покровительство. Но амбиции Фокина простираются на задачи воистину масштабные, речь идет о создании образцов, новых «критериев для национальной сцены». «В том разброде, когда мы не знаем, что хорошо, что плохо, где границы нового, где старого, — корневые, флагманские театры создают правильный профессиональный и даже политически важный союз», — говорит худрук Александринки в интервью «Российской газете».
Внутри большого, объединяющего две столицы и провинцию конгломерата, Фокин, похоже, надеется провести реформы, создать «новые экономические, организационные и творческие условия», своего рода новую Академию, с грандиозными финансовыми и художественными возможностями, национальную школу. У очень умных людей бывают такие иллюзии — им кажется порой, что их воле подвластно все: «и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход»… Так Всеволод Мейерхольд, духовный учитель Фокина, создал Театр РСФСР Первый, предполагая, что за ним последуют Театр РСФСР Второй, Третий, и пр.
Обидно, когда такие замыслы наталкиваются, во-первых, на неловкую работу союзников: приказ Мнкульта, текст которого был быстро обнаружен и опубликован в ярославский газетах, показал, что ни о каком равенстве театров речь не идет, а готовится явное поглощение. И, во-вторых, на неожиданно вспыхнувший местный патриотизм, о котором ведет речь губернатор Миронов, заявивший, что «Волковский театр — это гордость и бренд региона. Он есть в песнях и стихах. Ярославль должен остаться родиной Первого Русского театра». В общем, не замай чужое. Вы, мол, там как хотите, работайте над критериями национального, а мы уж тут как-нибудь сами, по старинке, с синицей в руках.
Интересно, что в этом конфликте есть еще и четвертая сила – прочие российские театры, чьи симпатии, очевидно, на стороне ярославцев: не потому, что им не симпатичны Фокин и Марчелли, скорее наоборот, оба режиссера – весьма уважаемые и с хорошей репутаций, а просто потому, что новая волна «оптимизаций, повышения качества предоставляемых услуг и эффективного использования бюджетных средств» чрезвычайно не популярна и попросту пугает театральный люд. Ничего хорошего от этих начинаний в театрах не ждут, поскольку положительных примеров не видели, зато отрицательных – вагон. Бюрократический аппарат растет, поток согласований тоже, а творческие результаты возникают не благодаря им, а скорее вопреки.
Однако самый серьезный противник для сторонников объединения – а Фокин пока отступать не собирается, лишь предлагает не торопиться с конкретикой – это ярославская общественность. «Для Ярославля театр — духовный дом, так же как церковь. На русской земле русские люди душой не торгуют», — с пафосом заявил муниципальный депутат и бывший Илья Горохов. А коли пошла речь о душе и духовности, тут уж лучше посторониться, а то будет не до театров.
Закончить хочется тоже цитатой, из Салтыкова-Щедрина, увы, неувядаемого русского классика, который писал: «Какое будущее ожидает провинцию, ежели материальные и умственные ее силы будут по-прежнему устремляться к центрам? и возможно ли придумать такую комбинацию, которая остановила бы это стремление и задержала в провинции то, что̀ необходимо для успехов ее развития? …какого же рода услугу могут оказать… центры своим окраинам, чтоб оживить их?
На первый раз, по моему мнению, совершенно достаточно будет, если услуга эта выразится в четырех словах: «не мешать жить провинции». Впрочем, классиков у нас чтят, но не слушают.