И покатилось как ком с горы. Журнал РБК привел таблицу данных, где с помощью финансовых отчетов 650 российских театров сравнил соотношение госдотаций, собственных доходов и расходов. Получилось, что «все государственные театры в России убыточны», о чем издание и сообщило в заголовке, а дальше посетовало: «Если не учитывать дотации, в России нет ни одного коммерчески успешного государственного театра».
Каждый, кто хоть немного понимает в экономике культуры, и так знает, что наши учреждения культуры не приносят дохода.
Более того, известно, что субсидии и дотации им потому и дают, что иначе всем крышка. А отчеты требуют для того, чтобы выяснить, сколько театр сам способен заработать на каждый рубль дотации. Есть театры, которые более в этом успешны, есть менее, но без поддержки никому не справиться, такой это институт — репертуарный театр, дорогой в эксплуатации, роскошь, в сущности.
Театры разделены на категории в зависимости от размеров зала и труппы, чтобы легче высчитывать эффективность — есть такое понятие в жизни бюджетного учреждения. Ведь невозможно одинаково спрашивать с Большого театра, где два здания, гигантская труппа, огромные возможности, но столь же великие расходы, и маленького камерного театра кукол с залом на 120 мест. Поэтому эффективность вычисляется пропорционально. В общем, ничего, кроме усмешки, исследование у профессионального сообщества не вызвало.
Зато буря началась в другом сообществе.
Пользователи социальных сетей вдруг спохватились. Как так — коммерчески не успешны? А что тогда они вообще делают? И фильмы тоже не окупаются? Да вы что?
Как так — нет прибыли у кинокомпаний, а зачем тогда вообще снимать кино? Должна быть прибыль. Видно, воруют или плохо работают. Рынок так рынок. Эти субсидии — рудименты советской системы, никаких оправданий нет, просто заевшиеся деятели культуры сидят на игле госбюджета, поэтому у нас такое фиговое искусство.
Это был вопль рыночников, так сказать, идеологов либеральной экономики, но тут же подтянулись и патриоты-государственники. По их мнению, то, что государство кормит театры, это нормально. Но если кормит, то уж будьте любезны.
Дайте нам идеологически проверенный продукт, чтобы мы его с кашей ели и просвещались.
Раз художника кормят, то ему бы не кочевряжиться. И обслуживать власть, какую ему Бог послал. А то распустились, голыми задами со сцены трясут за казенные деньги.
Вообще-то понятно, денег становится меньше, жизнь дорожает, на всех не хватает. Поэтому вопрос бюджетного финансирования становится все более острым.
Надо пояснить, что в начале перестройки, когда все хотели работать как при социализме, а получать как при капитализме, деятели искусства смело пошли на рынок. Особенно кинематографисты широко шагали, памятуя о высокой доходности киноотрасли: по распространенному, хотя и неверному мнению, кино в СССР приносило такой доход, что на эти деньги можно было содержать всю культуру. Вот, думали они, сейчас и мы наконец заработаем своими фильмами. Но не тут-то было. Выяснилось, что экономика — это система и что прежде чем заработать на рынке, нужно его построить. Старый-то советский способ планового хозяйства не годился.
После фиаско в начале 90-х, когда кинопрокат полностью обрушился под давлением новой структуры досуга, заваленные дармовыми почти западными фильмами и пиратскими видео, кинодеятели опомнились и стали просить у государства денег на производство. Потому что прокат сам отстроился, частным образом, с помощью тех самых американских мейджоров, которые дешево продавали на русский рынок свои сложно-постановочные, конкурентоспособные, с огромными рекламными бюджетами фильмы.
Хилая советская кинопромышленность тоже не выдержала бы этой конкуренции — но ее охранял железный занавес. Без него слабая в целом отрасль стала заваливаться.
Ну а театры даже не пытались. После недолгой вольницы немногочисленные частные театральные труппы сами попросились под крыло государства. А государственные театры — с их трудовыми коллективами, со зданиями, где все время что-то надо ремонтировать или менять, с публикой, быстро обнищавшей в процессе перехода к рыночной экономике, — и не пытались вырваться на свободу, понимая, что им там не выжить.
Государство крякнуло, но поддалось. Возможно, если бы Ельцин сразу объявил, что все театры — от Театра сатиры до БДТ — просто закрывают, а их здания выставляют на аукцион, сейчас мы бы имели другую картину. Но он этого не сделал. Не сделал этого и Путин. Более того,
пока у государства были кое-какие нефтяные и газовые деньги, было решено финансировать всех одинаково. Не важно, модный театр или всеми забытый. Раз театр — социальная сфера, то уж ладно, прокормим.
Но искусство не может без конкуренции. И она появилась. Мода — единственный двигатель в некоммерческой системе социальной поддержки, где формально все равны, но на самом деле всегда есть пространство сравнения. Да, в некоторые театры ходят за любые деньги, а в другие — вообще добровольно не хотят, только по принуждению.
Появились такие институты, как премии, фестивали, пресса — деловая и глянец… Появились новые имена. Деловым людям захотелось ходить в Большой театр сначала на балет, а потом и на оперу. Новая столичная буржуазия стала посещать модные премьеры, формируя критерии успеха. Почему во МХТ на Богомолова — очередь, а в МХАТ им Горького на Доронину — нет очереди, хотя билет гораздо дешевле?
Почему в «Мастерскую Фоменко» записываются за год, а в Театр Ермоловой, например, билеты можно купить в день спектакля? А есть и такие театры, где билеты распространяют специально обученные люди…
Почему на «Золотую маску» ездят из года в год одни и те же, а режиссер Пупкин не был приглашен ни разу?
При этом и Малый, и доронинский, и Театр сатиры, и Большой, и «Гоголь-центр» — все получают дотации, и никто не выживет без госденег. Более того, со времен стремительной модернизации отечества существовали преференции современному, то есть актуальному, ищущему новые формы, искусству. Потому что оно у нас без государства — совсем сирота, его наш консервативный зритель рублем не поддержит, а страна-то вроде приличная, не просто ядерная держава, а член «восьмерки», как ей без европейского уровня в искусстве? Стыдно. Вот и были созданы всякого рода институции для продвижения в несколько провинциальное, как тогда считалось, постсоветское сознание, пропустившее за годы социализма триумф авангардного искусства. Догоним, так сказать, Америку.
А потом денег стало все меньше и меньше, дружить с мировой элитой разонравилось, а театры (ну и все остальное культурное наследие, но пока подробности отложим) так и висят на бюджете. Зачем висят?
Очнулась и непрогрессивная общественность — почему премии и фестивали в одни руки? Больше не давать! Какая такая мода? Глупость, а не мода.
Распределять деньги равномерно, а тем, кто с голым торсом, вообще не надо помогать, пусть идут к своим геям и те им платят.
Обычные же люди, которые в театр и не ходят никогда, а таких большинство, слушают и недоумевают: а зачем вообще все это нужно? Зачем финансировать театр из налогов, если туда билеты продают? Билеты, между прочим, очень дорогие, не каждому по карману, и если с такими ценами они не окупаются, то, видно, кто-то очень хорошо с этого имеет? Короче, тупик. Потому что закрыть все театры, кроме патриотично-духовных, а «Гоголь-центр» сжечь, пока недопустимо.
Люди из Минэкономразвития и так устали от исключений, которых от них требуют творцы — и тендер им не годится, и смету на год вперед составить не могут, а отчетность вон в Мариинском театре до сих пор не заполнили.
Разбираться тут еще — хороший театр или не очень. Да кто его знает? Экспертам мы не верим, на каждого доктора наук есть свой академик, как известно. Но есть (эврика!) отличный способ: показатели эффективности, таблицы, баллы, цифры — надежные друзья чиновника. Если хотите денег из казны — будьте добры, заполните все эти графы, и вот эти, и эти еще… Тут баллы за посещаемость, а тут исполняемость: «Объем государственной (муниципальной) услуги (в натуральных показателях)», «Единицы измерения (в человеках)», «Порядок информирования потенциальных потребителей муниципальной услуги», «Средневзвешенная цена за единицу услуги (руб.)», «Комфортность условий предоставления услуг и доступности их получения», «Удовлетворенность качеством оказания услуг».
Тут, конечно, сразу творческая интеллигенция на дыбы — какая комфортность может быть у иммерсивного театра? И вообще, услуга и искусство — две вещи несовместные. А ей отвечают: извольте не выражаться, мы общую температуру по больнице меряем, вот у нас Костромской областной театр на шестом месте по стране. Кто оценивал? Тут же в таблице указано — «Общественный совет при департаменте культуры Костромской области по независимой оценке качества оказания услуг организациями культуры Костромской области», он же и оценивал.
В общем, все это, конечно, страшная профанация, причем в области, где в отличие от больниц и домов инвалидов публичность традиционно очень высокая — каждому цену и так знают, но трактует каждый, как хочет.
И так плохо, и этак не получается. Представим себе на минутку, что произойдет, если все театры (ну кроме Большого, Мариинского и, допустим, Новосибирского оперы и балета) отправить зарабатывать самим. Рыночники считают, что это будет отлично: балласт отпадет, останутся только востребованные актеры и режиссеры, репертуар будет таким, какого захочет зритель. Да, 90% веселых комедий типа «Муж вернулся из командировки», но ведь наверняка найдется пара-тройка зрителей, которая захочет заплатить по 100 тысяч рублей за билет на экспериментальный спектакль. А не найдется сейчас — созреет потом.
Этим умникам сразу хочется ответить: а что же это, у нас нигде рынка нет, а здесь построится? В нашей строго регулируемой и при этом неуправляемой дикой экономике работают тысячи внерыночных механизмов, так что давайте не будет начинать с парикмахерской.
А во вторых, у нас уже есть свободный рынок в области культуры — это книжное дело. Его спасает от окончательного исчезновения одно — писать книги можно дома и бесплатно. То есть для этого не нужно ни здание, ни оборудование, ни работа техников. Так что и гонорар писателю платить не надо. Но даже довольно успешный писатель со скромными потребностями не может прожить на свое писательское ремесло, спросите у писателей (речь идет не о сознательных бизнес-проектах).
Так что же, народу, налогоплательщикам и дальше кормить ненужное ему искусство театра?
Тут, конечно, надо было бы обсудить, зачем людям искусство, если не для развлечения, и есть ли у него другой смысл, кроме заполнения досуга. Но на это уже нет места в колонке, да и обсуждали уже.
Например, известный экономист Дэвид Тросби, написавший книгу «Экономика и культура», провел оценку готовности австралийских потребителей отдавать часть своих налоговых отчислений на общественную составляющую искусства. «Мы можем с достаточной степенью уверенности заключить, что средняя экономическая ценность, приписываемая австралийскими налогоплательщиками внерыночным выгодам, полученным, по их мнению, от искусства, превышала размер налогов, необходимых для финансирования государственной поддержки австралийского искусства. Уильям Моррисон и Эдвин Вест в своем исследовании получили в целом похожие результаты в Канаде».
В России подобных исследований никто не проводил, поэтому общественного согласия на этот счет у нас нет. Зато есть гипотеза, что за годы советской власти граждане настолько привыкли к бесплатному потреблению культурного продукта, что протестуют против любого вида его оплаты.
Так что насчет свободного рынка для искусства, тут мы опоздали. За то время, пока мы строили коммунизм, в развитых странах построили серьезную систему поддержки культуры.
Включающую кучу сложных законов и подзаконных актов, фондов, привилегий спонсорам, традиций любви к сложному, к умственным усилиям и прочие полезные вещи. У нас ее нет. У нас сейчас журнал «Искусство кино» собирает деньги через краудфандинг на выход шести номеров в год. Собрали 2 млн рублей, нужно бы еще.
В принципе, понятно, что существующая модель тупиковая, что нужна другая, но она не только в культуре нужна. Грубо говоря, пока в культуре не будет применена система развивающего типа вместо системы сохраняющей, мы обречены на воспроизводство тупиков.