Диктаторам настоящего и будущего придется принять к сведению: в один прекрасный день сотни тысяч людей, живущих в странах, которые они считают своими – объединятся. Их дисциплина и солидарность привлекут многие тысячи других. И они победят.
Такими примерно словами видный немецкий борец за права человека и гражданские свободы Райнер Хильдебрандт в своей книге «Борьба без насилия за права человека» воодушевляет тех, кто хочет перемен, но стремится осуществить их мирным путем. Ну а если в ответ полиции прикажут их замордовать и подавить? Райнер считает, что те, к кому он обращается, это знают. Но считает, что ненасильственная борьба за справедливость, свободу и торжество права требует вдохновения. И потому не пугает, а мобилизует. Придет час – люди испугаются сами. Но он хочет, чтобы победило их коллективное действие ради общих целей.
Страх – обычная эмоция. Обратная сторона инстинкта борьбы. В биологии борьба – это сопротивление всему, что грозит существованию: от болезней до репрессий. Угроза рождает страх. Его часто ругают, но он присущ всем и спас много ценных жизней. «Важно помнить, – пишет в книге «Изнасилование масс» первый «препаратор» пропаганды психофизиолог Сергей Чахотин, – страх бывает пассивный и активный. Первый парализует. Второй – побуждает к действию».
Страх вызвал к жизни немало гражданских движений за справедливость и свободу. А общее дело в прямом смысле слова плечом к плечу побудило безоружных людей противостоять беспощадному, вооруженному и организованному врагу, исполняющему дикие приказы.
Побеждать страх. Люди, действующие сообща, это умеют. Способов много: от ритмичного скандирования до защиты баррикад. Принято думать, что те, кто использует стратегию и тактику ненасилия – слабы. А те, кто бьет их дубинками, ставит в растяжку и бросает в автозаки – сильны. Но на самом деле встречаются две силы. Сила властей. Ее вектор – применив организованное насилие, избить, запугать и подавить. И сила людей. Ее вектор – используя организованное ненасилие – выстоять и добиться своего. Вас бьют и хватают – вместо вас приходят новые. Их сменяют другие. И заполняют тюрьмы и спортзалы.
Со времен Пиночета не всякий «начальник с твердой рукой и железными яйцами» решится пустить под тюрьму стадион.
«Заполним тюрьмы!» – девиз Махатмы Ганди и его кампании ненасильственной борьбы за независимость Индии в 30-40 годах ХХ века. «Все по камерам!» – призыв сподвижников Мартина Лютера Кинга по движению за гражданские права в США в 50-60-х. Камеры переполнялись и людей выпускали. Отсюда – закон ненасильственной борьбы за справедливость: численность. Участников должно быть больше, чем мест в изоляторах. «Все кампании [ненасильственного протеста] были успешны, если число их участников на пике достигло 3,5% населения», – пишет профессор Гарварда Эрика Ченовет, в книге «Почему гражданское сопротивление работает. Стратегическая логика ненасильственного конфликта». 16 августа на митинг за смену режима в Минске пришло около 200 тыс человек – 10% от населения столицы Беларуси.
Другой закон – стойкость. Важно, чтобы за первыми выходили вторые, третьи, четвертые и пятые. И заполняли не только камеры, но университеты и заводы.
Часто отпустить схваченных заставляет массовая забастовка солидарности. Так было в 1980-х в Польше, в середине августа 2020 года в Беларуси и много где еще. Отсюда – третий закон: важно наладить связи в разных сферах. Студентам – с рабочими; «айтишникам» – с журналистами; бизнесменам – с военными и всем – друг с другом.
Важна поддержка авторитетных и знаменитых людей. В Беларуси, когда ОМОН избивал людей, протестующих против фальсификаций итогов выборов, нобелевский лауреат Светлана Алексиевич призвала президента уйти, чтобы избежать гражданской войны.
Настоятель кафедрального собора в Гродно протоиерей Григорий Рой не поздравил его с «победой», а заявил: «Какие могут быть поздравления, когда на улицах городов льется кровь? Невыразимо стыдно». Архиепископ Артемий в Свято-Покровском соборе прямо заявил: «происходит беззаконие, наши люди звереют и избивают своих собратьев… Они жаждут крови. Они невменяемы. Позиция верующего человека: он непримирим со злом».
Сотрудники силовых ведомств, несогласные с жестокими приказами, бросали в мусорные баки форму, объявляя, что давали клятву народу, который им приказывают избивать, а это позор.
Известные ведущие покинули белорусское государственное ТВ. Владимир Бурко из программы «Арсенал» заявил: «Я никогда бы, даже в страшном сне, не подумал, что солдаты и техника, о которых я рассказывал, могут быть применены против народа». И просил силовиков «одуматься, пока не поздно». Ушли ведущий модного шоу Евгений Перлин, Вера Каретникова из популярной программы «Доброе утро, Беларусь!», Ольга Богатыревич, Ольга Бельмач, Сергей Козлович…
Прекратить террор требовали лидеры белорусской IT-индустрии – 2000 глав компаний, инвесторов и разработчиков: «Стартапы не рождаются в атмосфере страха. Зафиксированы нарушения, указывающие на фальсификацию результатов выборов. <…> Мы призываем: остановить насилие в отношении мирных граждан; освободить всех политзаключенных и задержанных; провести новые прозрачные выборы президента; обеспечить граждан… свободным доступом к информации».
Все это влияло на эмоциональное состояние общества, а значит – на ситуацию.
А ситуация сложилась жесткая. Уверенность в фальсификациях вызвала протест сотен тысяч людей по всей стране. Подтасовки всегда проводят тайно, но ряд протоколов избиркомов был обнародован. Согласно им, в ряде районов столицы Лукашенко едва получил 3%, уступив сопернице в 18 раз. А на десятках других участков – в 2-5 раз. В Беларуси запрещены частные соцопросы и экзитполы, но в 17 странах на выходе из посольств их провели. Средний итог Лукашенко – 4% против 87%. Экзитпол в Москве показал 6% против 79%.
Стало ясно, почему пока кандидат в президенты Светлана Тихановская выступала на многотысячных предвыборных митингах всюду от Гомеля до Гродно, и от Минска до Полоцка, Лукашенко объезжал военные части и спецотряды. Он знал: итоги придется «рисовать». Но это неизбежно заметят. И возмущенные люди выйдут на улицы. И они вышли. А он бросил против них тех, кого убеждал, что предстоят происки врага. И начал операцию устрашения. Читатель, конечно, помнит жуткие сцены избиений.
В ответ протестующие применяли тактику «Будь, как вода!». Ее суть в том, чтобы не стоять на митингах, а собираться в разных районах и перемещаться мобильными группами. В итоге силовики метались по городу и ищут: кого разогнать. А протестующие тем временем координировали действия в чатах, специально созданных в Телеграме. А завтра на место схваченных и покалеченных выходили новые люди. Массовые акции начали медики. Свой марш проводили сестры и матери задержанных. Бастовали заводы: от крупнейших – БелАза, МАЗа и БМЗ, до небольших в регионах.
Тактика властей поменялась. Они начали просить прощения у тех, кто «случайно попал под раздачу», большинство схваченных отпустили, а когда 14 августа десятки тысяч протестующих у Дома правительства и здания ЦИК потребовали ухода президента, охрана опустила щиты.
Кризис в Белоруссии пока далек от разрешения. Подводить итоги рано. А теория и практика ненасилия как гражданского действия стара и богата.
Кроме движений за независимость Индии и равноправие в США, это «Пражская весна» 1968-го, «Солидарность» в Польше, Бархатные революции в Восточной Европе в 80-х, сопротивление ГКЧП в Москве, смена власти или реформы в Армении, Грузии, Киргизии, Мьянме, Молдове, Тунисе, Южной Корее, Сербии и ряде других стран.
Методов много – от демонстраций до занятия университетов и стачек. Их задача – не дать остановить действие права – ввести парализующее чрезвычайное положение. Массово и ясно отказывать в признании навязанных запретов, несмотря на насилие.
Показать: дубина у вас есть, а власти над нами – нет. Так было в Беларуси, где избиения, слезоточивый газ и резиновые пули вызывали только развитие протеста.
Когда протестующие добиваются возможности выходить на улицы, не встречая агрессии властей, настает пора перевода протеста в стадию взятия контроля и ответственности, а затем – в стадию преобразований. Это большой труд, требующий переговоров, дипломатии, управленческих навыков и других средств и качеств. Но он необходим. Без него есть риск, что мощь народной энергии иссякнет, движение устанет и замрет.
Ненасилию как максимально этичному методу делами и словами учили мир Ганди, Кинг, Андрей Сахаров, Вацлав Гавел, Марко Панелла, Доу Аун Сан Су Чжи и другие деятели.
Но надо признать: тактика ненасилия работает не всегда. Порой масштабы зверской жестокости непреодолимы.
Так в Мексике в 1968 году, после бойни в Тлателолько, где погибли от 200 до 300 демонстрантов (есть сведения о тысячах), и в Китае в 1989-м, где на площади Тяньаньмэнь войска, по официальным данным, убили 242 человек (хотя, возможно, намного больше), размах насилия парализовал мирное движение за перемены.
Но временно. Остановить их невозможно. Часто те, кто обладает властью, попадают к ней в рабство, не могут одолеть это иго. Тогда путь к преобразованиям лежит через горе, руины и кровь. Которые не прощают ни люди, ни история. Так что выбор в пользу ненасилия – лучший выбор для всех.