Он писал: «Когда государство начинает убивать своих граждан, оно всегда называет себя родиной»… Он писал: «Любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что»… Он писал: «Либо мы останемся в сумасшедшем доме, либо мир станет сумасшедшим домом. Либо мы вычеркнем себя из памяти человечества, либо человечество исчезнет с лица земли».
Любые безнадежно остановившиеся часы два раза в сутки показывают правильное время. Большой писатель Фридрих Дюрренматт, чья прижизненная и посмертная слава вроде уже давно прошла, в темные времена (а сейчас мы живем в самые темные времена как минимум с момента Второй мировой войны) оказался чем-то вроде таких часов.
Фридрих Райнхольдт Дюрренматт родился 100 лет назад, прожил всю жизнь и умер в Швейцарии. Причем даже не в Базеле или Цюрихе, а в швейцарской глубинке. В его жизни было не много событий. Она была сравнительно благополучной, хотя не обошлась без творческих провалов и тяжелых болезней. Он почти всегда фигурирует в разных рейтингах самых известных писателей, незаслуженно не получивших Нобелевскую премию по литературе. Хотя номинировался аж семь раз, причем достаточно задолго до смерти – времени получить было достаточно.
Время периодически догоняет в посмертии многих больших писателей (великие живут в условной вечности, оставаясь актуальными в любой момент человеческой истории). Пандемия и все сопутствующие ей прелести стали эпохой, которая догнала Дюрренматта. Он опять стал опасно современным писателем.
Одна из его повестей называется «Поручение, или О наблюдении за наблюдающим за наблюдателями». Сама Швейцария с ее вооруженным нейтралитетом, которому формально 206 лет, а на самом деле почти девять веков, остается именно таким наблюдателем, но не участником истории. Она не принимает ничью сторону в военных конфликтах и запрещает транзит иностранных войск через свою территорию. Однако при этом не отменяет всеобщую воинскую обязанность и имеет достаточно мощную армию для страны, которая принципиально не собирается ни с кем и ни за что воевать.
«Наблюдать и не участвовать» – таким был и в значительной степени остается принцип существования Швейцарии. «Наблюдать и не участвовать» – из такой позиции писал о мире, неумолимом роке истории и бессилии перед ним отдельного человека писатель и драматург Дюрренматт.
В каком-то смысле все творчество Дюрренматта, как и взгляды, существенно менявшиеся с течением жизни, вплоть до запрета публикации некоторых ранних произведений – продолжение его недописанной диссертации о Серене Кьеркегоре. Одном из самых странных и важных философов, когда-либо живших на Земле. Для писательства, пожалуй, самой продуктивной идеей Кьеркегора была апология «непрямого высказывания» и комического как высшей формы проверки и постижения абсолютной истины. Которой, по Кьеркегору, но не по Дюрренматту в конце его жизни, был Бог. Вслед за Кьеркегором Дюрренматт писал о бессилии разума перед постижением абсолюта.
Жизнь не укладывается в рамки разумного, границы между разумом и безумием становятся прозрачными до степени полной неразличимости. Как же это похоже на сегодняшнюю повседневную жизнь уже почти восьми миллиардов человек: их стало вдвое больше на Земле всего за 40 последних лет. С момента смерти Дюрренматта прошел 31 год.
Еще одним «литературным отцом» Дюрренматта можно назвать Гоголя. Вполне гоголевские абсурд и гротеск стали главными инструментами хирургической операции Дюрренматта на человеческой душе.
Приезд в знаменитой пьесе «Визит старой дамы» миллиардерши Клер Цаханасян из-за океана в провинциальный швейцарский городок для того, чтобы за миллиард долларов заказать убийство предавшего ее в юности любовника, производит ровно тот же эффект ошеломления, пресмыкательства, заискивания перед злом, который произвело появление в провинциальном российском городке Хлестакова в гоголевском «Ревизоре».
И «маленький человек» перед лицом внешнего давления и неумолимой судьбы интересовал Дюрренматта не меньше, чем Гоголя.
У Гоголя маленький человек – и социально маленький. Это бедный титулярный советник Акакий Башмачкин, для которого вожделенная шинель – и заменитель дома, и признак социального статуса, и буквальное спасение от пронизывающих до мозга костей петербургских холодов (сам Гоголь в силу особенностей своей физиологии постоянно мерз и на собственной шкуре знал, насколько мучительно это ощущение).
А вот у Дюрренматта маленьким человеком становится даже самый всемогущий диктатор с абсолютной полнотой власти или всемирно знаменитый ученый. Под гнетом власти, под колесом истории маленькими и, в конечном счете, раздавленными, оказываются все без исключения – как ни уклоняйся. История и слепой случай, по Дюрренматту, умаляют любого человека.
Можно ли не участвовать во зле, уклониться от него и, оставшись в стороне, спрятавшись, затаившись, выйти хотя бы моральным победителем? Можно ли противостоять катку истории, строить личные планы и осуществить их, несмотря ни на что? Дюрренматт отвечал на эти вопросы в своих пьесах, повестях и романах безжалостно и без прекраснодушных иллюзий.
Суммарный ответ Дюрренматта, безусловного гуманиста, сторонника свободы, разума, культа знаний, права выбора и ценности каждой человеческой жизни (ничего из этого мы практически не наблюдаем в сегодняшнем мире) – скорее «нет», чем «да».
Дюрренматт как бы говорит нам: «Если вы хотите хеппи-энда, морального превосходства «положительного» героя над отрицательными, наказания зла и торжества справедливости – вы ошиблись временем и пространством. Вам не сюда. Не в этот мир. Не к этому человечеству.
Сам Дюрренматт считал себя вовсе не трагиком, а комедиографом и настаивал на этом. Но это «черная комедия», не смех сквозь слезы, а саркастическая печальная усмешка наблюдателя за миром людей, тем не менее не отделяющего себя от этого мира.
Физик Мебиус из пьесы «Физики» симулирует безумие и пытается спастись от зла в сумасшедшем доме. Но сумасшествия по ту сторону стен психиатрической лечебницы отнюдь не больше, чем по эту. И, главное, граница между двумя психушками – локальной и глобальной – вовсе не на замке.
Но если нет способа противостоять злу, если Бог, судьба, рок – называйте как хотите – смеется над нашими планами и стирает их в труху, что делать? Как жить? Чего хотеть? На что надеяться и надеяться ли вообще?
В этом смысле Дюрренматт оставляет финал открытым – ведь его духовный учитель Кьеркегор учил «непрямому высказыванию». Он дает возможность подумать и решить самому – в той части, в какой человек вообще волен что-то решать.
Дюрренматт сбивал иронией, переходящей в сарказм, спесь с человека и человечества. Царь природы в одночасье может оказаться рабом и жертвой рока. Дюрренматт очень тонко и точно – недаром он был профессиональным художником и сам иллюстрировал свои произведения – прочертил эту графическую линию между слабостью, бессилием человека и его полным обнулением.
Маленький человек по Дюрренматту вовсе не значит ничтожный. Невозможность успешно противостоять злу или насилию вовсе не означает неправильность или необходимость отказа от попыток такого противостояния.
Жить, любить, страдать, наслаждаться, оставить потомство, но при этом постараться не погубить мир — вот чего хотел от нас и от себя Фридрих Дюрренматт. И категорически не преувеличивать собственной значимости. Не строить из себя хозяев Вселенной, не присваивать себе право судить и карать других. И еще – не бояться быть жертвой. Потому что в конце концов жертвами становимся мы все. Даже палачи.