Один раз в жизни я решилась сделать серьезный политический прогноз. Да, это редкость, обычно все мало-мальски умеющие складывать буквы в слова авторы россыпью эти прогнозы кидают своей аудитории. Я не такая. Весной 2020 года я сделала первый. И я ошиблась.
Тогда все сходили с ума, при десятке заболевших люди сметали медицинские маски по 50 рублей за штуку и следили, чтобы соседи не кашляли в лифте. Телевизор разрывался от апокалиптических картин: в Ухани жители месяцами сидели на изоляции и хором пели из окон песни. В Италии врачи засыпали на полу в масках для снорклинга. В Нью-Йорке на площадях стояли рефрижераторы с трупами. Российская либеральная пресса кричала о сокрытии смертности, тайных моргах, умирающих дома стариках и даже о целых вереницах машин с умершими внутри на границе – якобы это те, кто хотел вырваться из России, но скончался на границе. В какой медицинский рай можно было в апреле прошлого года выехать из России на машине? Об этом ничего не сообщалось…
В общем, я смотрела на все это, на недели изоляции, продленные праздничные дни, закрытие ресторанов и парикмахерских. Слушала разговоры у себя в деревне, в райцентре. Оценивала обстановку среди населения. Все это сопоставила и пришла к выводу, что пандемия может очень подкосить положение действующей власти. И даже вовсе свалить ее с ног. Потому что живет у нас народ, что уж скрывать, плохо. Просвета впереди нет, бедность усиливается. Вроде дороги лучше стали делать, МФЦ в каждой деревне, в фельдшерских сельских пунктах стало как в больнице доктора Хауса. Но денег у людей все меньше, они экономят на еде, бензине, одежде… Еще и это сидение в изоляции, массовые сокращения и увольнения, крах самозанятых из сферы услуг. Все говорило о том, что будет взрыв. Потому что если сам по себе кризис и безденежье наши люди, может, еще бы выдержали, то коллапс медицины и рефрижераторы с трупами на площадях, отмену плановых операций они бы не перенесли. Потому что к марту 2020 года стартовые позиции у россиян были и без передвижных моргов плачевные.
Но я ошиблась. Взрыва не случилось. И даже сколько-нибудь ощутимого недовольства – тоже. В Германии, в Великобритании людям платили пособия, правительства вливали огромные деньги в экономику, у их населения и без госпомощи к весне прошлого года финансовые подушки были куда как больше и мягче, чем у нас. Но и там случился всплеск недовольства карантинами, изоляцией, охотой на нарушителей, безработицей.
У нас народ первым двум периодам самоизоляции очень возмущался. Денег сидеть в карантине у россиян попросту не было. И мне тогда казалось, что власть наша попала меж жерновов: месяцами сидеть в изоляции и останавливать экономику страна не может, а без карантина медицина рухнет и наступит еще большее недовольство. Ладно труповозки, но есть ведь множество людей с хроническими заболеваниями, травмами. И мы видели, что в ряде развитых стран они были едва ли не отрезаны от медицинской помощи. А я была уверена, что у нас это вызовет лавину недовольства, которая будет способна снести вообще всю государственную систему.
Но я ошиблась, потому что медицина вывезла. И уже в мае прошлого года я сама наблюдала это. Несколько недель перестройки – и все вновь заработало. Свекровь кардиостимулятор ставила, я обращалась с заложенным ухом. В июне меня в родинку укусила пчела, я ее расцарапала, испугалась, решила удалить и сдать на гистологическое исследование. Все проходила очень быстро и бесплатно.
Не видела очередей, не ждала неделями приема. Также было и в женской консультации. У меня с мая прошлого года сложилось четкое ощущение, что именно нашу консультацию пандемия вообще обошла: там как раз пропали очереди, стали быстрее выписывать талоны на УЗИ.
Коллапса не было. Я дождалась окончания первой волны и уже набралась духу признать, что ошиблась: Россия не рухнула. Но там пошла вторая волна. Я подумала – может, еще не все кончилось, надо погодить с выводами. Но во вторую волну нековидная медицина, по крайней мере в Петербурге, работала вообще безотказно. Я не знаю среди личных знакомых ни одного случая, когда человек не смог получить медпомощь. Сама я во вторую волну готовилась к небольшой операции и успешно ее прошла, не запнувшись ни на одном этапе. Потом я обследовала щитовидку. Еще лечила в это время в поликлинике зубы. Свекровь не раз ходила к хирургу. А в третью волну я готовилась к новой микрооперации: УЗИ, анализы, записи к врачу, ЭКГ – все отлажено, по часам.
При этом я слушала с ужасом рассказы знакомых иностранцев, которые по полгода ждали прием у стоматолога. Один известный наш эмигрант, журналист рассказывал, как в Лондоне несколько месяцев ждал запись к дантисту. Мой приятель там же больше семи месяцев прождал в очереди к онкологу – у него выросла на боку шишка. Теперь он ждет очереди на удаление – оказалась киста. Все силы брошены на коронавирусных больных, медицина оптимизирована под спасение их жизней.
А почему у нас не так? Я долго думала, сравнивала, ждала каких-то суперразоблачений. В марте прошлого года многие российские и иностранные СМИ готовили нас к массированным сокрытиям смертей от COVID-19 в России. И на этой почве тоже прогнозировали крах: дескать, государство не справится с потоком больных, будет прятать трупы, население разъярится… Особенно экзальтированные выжидатели краха «режЫма» вплоть до этой весны продолжали ждать секретных данных о многократно заниженной смертности. А я уже в первую волну поняла, что медицина как-то справляется. Потому что скрыть даже половину от всех смертельных исходов незаметно не получится. Это невозможно в современном прозрачном мире: везде есть родственники, друзья. В итоге так и вышло, расхождения статистики по смертности от Минздрава, Росстата и данных об избыточной смертности были, но не настолько шокирующие. Если бы смертность занижали в три-четыре раза, а по ночам вывозили рефрижераторами трупы, мы бы об этом узнали.
Значит, медицина справилась. В Британии, в США она сломалась, а в такой, в общем-то, не самой развитой стране, как наша, выдержала.
И не только наплыва больных – она как-то смогла удержать эпидемию фактически без карантинных мер.
Долго я пыталась понять, что нас спасло. Русский авось? Наш крепкий иммунитет? Климат? Все ерунда: авось от смертельных болезней еще никого не спасал, иммунитету у россиян взяться неоткуда, а климат в стране настолько разнообразен, что списывать на него положение дел по всей стране глупо.
Так в чем же секрет? Почему у нас такая скромная статистика заражений и смертности?
В России на 6,09 млн заболевших 153 тысячи смертей. Мало? Конечно, подозрительно мало. А как насчет Германии, там 3,77 млн заразившихся и 91,5 тысячи умерших? С учетом численности населения данные почти сопоставимы. Так что утверждение о том, что такие низкие показатели летальности достигаются только подлогами и враньем, как минимум, не состоятельно.
А знаете, что объединяет нас и Германию? Помимо того, что там и там бесплатная медицина с системой ОМС? В Германии человек тоже может вызвать врача на дом, если у него температура. По факту, в Германии та же модель здравоохранения, как в России, и она стоит на основах Семашко. Как и в Швеции. Есть страны, которые эту модель «усовершенствовали»: придуманная Семашко система в Британии была преобразована и названа по имени Уильяма Бевериджа, ее приняли, к примеру, в Великобритании, Ирландии, Италии. И, видимо, что-то не так у Бевериджа прошло.
Я вспомнила свою жизнь в Британии и поняла, что там нельзя с температурой вызвать на дом врача. Даже когда в 2009 году была пандемия свиного гриппа и именно британцы очень пострадали, вызвать врача на дом при температуре было нельзя, я это проверила на себе, потому что болела этим гриппом в числе первых и сама ходила к участковому врачу общей практики. В какой-то момент разрешили брать больничный по телефону, просто звонил, сказывался больным и получал справку. А врач не приходил…
Может быть, в этом секрет? И всем, что у нас осталось в ходе затянувшейся коронавирусной передряги, мы обязаны человеку по имени Николай Александрович Семашко, который добился от советского государства признания, что жизнь и достоинство человека слишком важны, чтобы заставлять его с температурой ходить в больницу?
Один нюанс, но именно он дает столь различную статистику по странам, где люди с температурой сами ходили к врачу и где врачи приходили к ним домой, не позволяя дополнительно разносить вирус. Причем замечу, что есть государства, к примеру, в Латинской Америке, которые в пандемию приняли новые правила и решили, что пациенты с подозрением на COVID-19 должны ждать врача дома. Но так как система новая, у здравоохранения нет ресурсов быстро перестроиться на новые рельсы, а у населения не выработана привычка при температуре сидеть дома, нововведение не сработало. Почему? У них не было своего Семашко.
Получается, всем мы обязаны этому человеку? Не сила духа, не иммунитет, не русский авось спас, а Семашко?
Я думаю, имя его незаслуженно забыто. Чем старше я становлюсь, чем больше узнаю о жизни в других странах, тем лучше понимаю, что советская модель здравоохранения была отличной. Подчеркиваю специально, что я говорю не о качестве медицины, но о модели системы в целом. Той, где выстроена четкая иерархия учреждений, налажен первичный прием, быстрые анализы, диспансеризация, эпидемиологическая служба.
Еще до пандемии, побывав за границей и посмотрев, как там налажена жизнь, я поняла, что наша система здравоохранения имеет много преимуществ перед американской, французской или британской. За время жизни в Англии я усвоила: если ты разбился на машине или у тебя уже метастазы от опухоли, тебя будут лечить в лучших условиях и так быстро, как понадобится. Но со всем остальным можно ждать месяцами! Сама я в том же Лондоне в молодости пять месяцев ждала направления к профильному врачу и не дождалась – сходила в России. В Италии я когда-то во всей провинции не могла в субботу найти дежурного лора и ехала в соседнюю! В США я заходила в приемное отделение скорой помощи в больнице в Чикаго и видела там людей, которые сидели в коридоре по 10 часов.
У нас наоборот. Низовая медицина, первичное обследование достаточно легко доступны. Конечно, если ты живет в алтайской деревне в 200 км от райцентра, тебе сложно быстро попасть не только на коронарное шунтирование, но и к эндокринологу (в Британии, кстати, жителям деревни сделать это еще сложнее). Но в мегаполисах очередей нет. Вы можете себе представить жителя Москвы и Петербурга, который пять месяцев ждет талон к гастроэнтерологу и семь месяцев – к онкологу?
А представить, что люди с ковидной пневмонией в обязательном порядке сами идут в больницу и падают у кабинетов с температурой? Нет, нам не представить такое Потому что у нас был Николай Александрович Семашко.