Завидую людям, которые уверены, что мир устроен просто, все в нем черное или белое, добро или зло, правда или ложь. Этим людям легко и совсем не страшно жить. А мне с каждым годом все страшнее, потому что я многого не понимаю.
Читаю заголовки иностранной прессы. «Лидер российской оппозиции пришел в себя». Потом смотрю наши новости и ничего не понимаю. Какой Навальный лидер оппозиции? Его время ушло, он его упустил, слишком долго оставался на политической сцене без результатов. От него устали так же, как от несменяемого официоза... Меня за эти слова облили оскорблениями, обвинениями в сотрудничестве с властью. То же писал Владислав Иноземцев (признан в РФ иностранным агентом). И, уже на днях, Леонид Радзиховский. Обоим досталось. Говорят, мы все врем.
Хотя к концу сентября даже журналисты Times и Bloomberg могли убедиться, что «отравление Навального» не привело в России к массовым волнениям. Если бы у него было политическое будущее, люди бы не простили отравление своего лидера боевым ядом. Но будущего нет. И я чувствую себя ребенком из младшей детсадовской группы, которому воспитательница говорит: «Я же сказала, что Навальный — лидер оппозиции». Они нам сказали. И точка.
Еще я совершенно не понимаю истории про Марию Певчих (признана в РФ иностранным агентом и внесена в список террористов и экстремистов). Нет, не про отравление. У девушки типичная биография агента влияния. Что вы смеетесь, думаете, только у нас есть такие? Можно что угодно говорить, но эта девушка похожа на приставленного сотрудника. Может, кто-то и ждет, когда в Россию въедут «Абрамсы», а меня появление Марии Певчих неприятно удивило и стало тревожным сигналом, что Навальный может контролироваться европейской бюрократией… И вдвойне неприятно, что ничего нам по этому поводу не сочли нужным объяснить. Вдруг вскрылось, что ко всем расследованиям Навального приложила руку девушка из Британии, работавшая там на депутата парламента. Нет, никаких объяснений не будет?
А почему Навального так мало показывают? За месяц с лишним — три фото из больницы. В этом есть какое-то неуважение. Я жила в Лондоне, когда отравили Литвиненко: он был во всех газетах, возле госпиталя толпились журналисты. А тут — тишина.
Запомните правило, по которому живет западное общество: все сколько-нибудь общественно значимые события и люди детально освещаются в прессе. Это закон. Но то ли в Германии, то ли в семье Навального решили, что мы до него, видимо, не доросли, для нас у них другие правила. Сказали же нам, что это наш лидер оппозиции, сказали, что он отравлен «Новичком» — что мы, право слово, как бараны заладили: «Покажите, да покажите».
Извините, если Навальный — столь значимая фигура, что его надо, в обход запретов, вывозить самолетом в Германию, вы и освещайте всю историю соответственно.
Занятно, когда я написала об этом в Facebook (владелец компания Meta признана в России экстремистской и запрещена), на меня пожаловались. И мой пост заблокировали. Правда, Facebook потом его вернул, а меня оставил на неделю в блокировке. Зато Навального сразу же показали. И появились новые вопросы.
Почему монитор выключен, почему датчики не подключены, почему бледное только лицо, почему на руках нет следов от катетера или канюлей. Почему, в конце концов, человек, который провел на ИВЛ 26 дней, причем девятнадцать пришлись на кому, сразу после отключения от аппарата сидел, а спустя четыре дня — пошел по лестнице? И еще через два дня уже сам держит кружку с чаем. Я видела человека после двухнедельной комы, который даже без ИВЛ выглядел хуже Навального.
При этом Навальный в Instagram (владелец компания Meta признана в России экстремистской и запрещена) сообщил, что после пробуждения ничего не понимал, ничего не видел, никого не узнавал, учился заново говорить и не мог держать телефон. Однако 14 сентября, в день отключения Навального от аппарата ИВЛ, клиника «Шарите» сообщила, что он полностью понимает, где находится и что с ним произошло, более того, на короткое время покидает больничную койку. А американский NYT тогда же сообщил, что Навальный поговорил с немецким прокурором и выразил намерение вернуться в Россию.
Простите, но показания не бьются. Отравлен усиленной версией опаснейшего боевого яда, очнулся и даже ничего не видел, но при этом вставал с кровати, рассказал, что с ним случилось, и собирался в Россию?
Я эти нестыковки склонна объяснять не конспирологией, а тем, что на самом деле Навальный пришел в себя раньше.
В Омске ведь он сразу получил антидот, врачи скорой помощи отправили его в токсикологию, он еще с врачами сам успел пообщаться, прежде чем был введен в кому. Даже немцы потом деликатно заявили, что в Омске Навальный и был спасен. Так, может, в Германии он очнулся гораздо быстрее, чем нам сообщают? Потому что на своих фото он не выглядит как человек, который столько дней пролежал в коме и на ИВЛ.
Возможно, кома кончилась быстро, но сообщать об этом не стали по разным причинам: например, чтобы утяжелить в глазах мировой общественности последствия. Или ввести всех в заблуждение и тем временем в целях безопасности перевезти Навального в другую клинику. Ну или просто не упустить возможность упрекнуть российскую медицину и подчеркнуть, что только в Германии Навального смогли привести в чувства.
Может, не таким уж сильным было отравление. Морских свинок семьи Скрипалей признали опасными спустя много дней после отравления и сожгли на всякий случай вместе с котом. Когда «Новичком» в 1990-х был отравлен банкир Кивелиди, умер даже вскрывавший его патологоанатом. А семья Навального всегда рядом, и никто еще не заболел.
Когда Навальный был в Омске, многие смеялись, что там у персонала нет костюмов биологической защиты. А тут дети с папой. И никаких объяснений.
Врачи омские, кстати, остались оплеванными. Приезжали к ним потом из ФСБ или не приезжали, заставляли врать или не заставляли, неважно. В первые часы они все сделали правильно и спасли Навальному жизнь.
А что лаборатории разворованного Омска не нашли за сутки следы боевого химоружия, так чего уж удивляться? Вы были в Омске? Я была. Поэтому мне не придет в голову сравнивать их лабораторию с научно-исследовательскими центрами бундесвера.
Меня разблокировали в Facebook — я написала огромный пост обо всем этом и о том, почему не верю в столь долгую кому Навального. И на меня тут же пожаловались снова! Сценарий повторился: жалоба, блокировка, обжалование, разблокировка. На сей раз с меня с извинениями сняли бан. А потом фотографию Навального, ту самую, первую, где он сидит на койке в окружении семьи, удалили «по требованию правообладателя».
Какие правообладатели у семейного фото, догадаться несложно. Куда тяжелее представить, что этим правообладателям есть сейчас дело до меня. Нам говорили, что семье некогда было сфотографировать Навального, но при этом кто-то же пожаловался на мой пост дважды! Фото, которое публиковалось в тысячах СМИ, было удалено из моего Facebook. А меня забанили на месяц.
Похоже, это был сеанс выволакивания за шкирку в рай. И не я одна пострадала: десятки только моих френдов были заблокированы за вопросы к ФБК (включен Минюстом в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента, признан экстремистской организацией и запрещен в России) в эти дни. И все они, как и я, не пропагандисты, это либеральная публика. Просто, видимо, мы что-то не то спрашиваем.
Для меня лично освещение отравления Навального, агрессивность его сотрудников и сторонников, с которой они затыкают рот журналистам, и какой-то подчеркнутый отрыв западной прессы от нашей с вами реальности стали еще одним подтверждением правильности моего выбора никогда Навального не поддерживать. Тут уже не до нюансов, травили, не травили, чем, кто: вопрос об этом волочении в демократию на аркане, в какой-то звериной ненависти к тем, кто с ними не согласен.
Навального не слишком любят журналисты, которые действительно понимают, что такое их профессия. Потому что Навальный ее не понимает. И его сторонники, похоже, тоже. Я несколько раз лично им была оскорблена обвинениями в работе на ФСБ или мэрию Москвы, например, за колонку о том, что мне нравятся московские лавочки. Это какое-то чудовище для свободы слова — он просто не допускает существование не только бескорыстных своих идейных противников, но и независимых журналистов. Независимый журналист в понимании Навального — тот, кто работает на него!
Пускай поправляется и живет себе с миром. А Россия дождется кого-нибудь посовременней. И прозрачнее. Кому можно будет задавать вопросы без боязни прослыть подонком и быть заблокированным.