Шел как-то Ходжа Насреддин мимо прекрасного дворца какого-то достойного правителя. Смотрит, рабочие забор вокруг дворца возводят.
— Для чего забор? — спрашивает Ходжа Насреддин.
— Чтобы воры не лазили, — отвечают рабочие.
— Откуда? Снаружи или изнутри?
Вот, собственно, и всё, что вам нужно знать о конфликте жителей Патриков и остального мира, которому не подфартило жить в этом буржуазном раю.
Ну, вы все уже знаете, что случилось, да? Что сверхчеловеки с Патриарших объявили у себя визовый режим, обозвали нас, кто не такой воспитанный, как они, саранчой, захотели от нас отделиться, потому что мы ходим вдыхаем их кислород, а выдохнуть норовим углекислый газ, смотрим на их жирных лебедей, смеемся под их мирными окнами и, наконец, писаем в их благородных подъездах. И даже они уже почти отделились, по крайней мере умудрились заставить все рестораны в районе закрываться в 23.00. Распилили город, в общем. Публичное социально и исторически значимое пространство приватизировали. А что они при этом наговорили! Каков дискурс!
Что я хочу по этому поводу сказать? Что кирпич — оружие пролетариата. Что фак ю, капитализм! Что подумаешь, обычные снобы, а форсу как у комиссарши!..
У меня есть одна знакомая, она тоже живет на Патриках. Но до того, как вышел этот исторический текст, я даже не осознавала, какая между нами классовая вражда! Теперь сразу вспомнилось, как на одной многолюдной свадьбе она возвысилась среди гостей, чтобы произнести тост. Воцарилась тишина. Все слушали богатство. И она сказала. Здесь, говорит, собрались все люди состоявшиеся!..
Что! Кто это говорит? Граф Толстой? Или жена декабриста Муравьева? Это говорит тетка, у которой просто свой бизнес, которая даже путает слова «состоятельный» и «состоявшийся». А вот эта вот путаница в словах — самая важная путаница и есть!
«Вы интеллигенция с Патриков или саранча из Бирюлево?» — спрашивает новый тест, составленный по горячим следам войны на Патриарших. Вам суп жидок или вам жемчуга мелки? Да, е!.. При такой постановке вопроса я — точно саранча. И горжусь, да. Я прямо сейчас надеваю треники и кеды с бабочкой, беру пивасик и иду #ссатьнапатриках во все подъезды мира, только чтобы близко не стоять к этой высокомерной тусовке с кривыми представлениями о добре и зле. Потому что я сразу и навеки на стороне всех презираемых кузнечиков. Мне уж лучше жидкий суп. Лучше быть социальным дном.
Социальные низы, они всяко чище, потому что уж точно не возгордятся. Блаженны жители Бирюлево, ибо они утешатся.
Как в фильмах про оборотней и вервульфов, я обрастаю шерстью, челюсть моя вытягивается, клыки торчат, нос приучается чуять сотни запахов: запах камня, запах воды, запах горя, запах победы. И прочитав текст «Как вернуть мир на Патриаршие пруды», я превращаюсь в жителя Бирюлево и иду бить морды высокомерной знати, которая делит мир на «наших» и «не наших».
А знаете, кто первый придумал это «наши»? Да Мария же Антуанетта. Мария-Антуанетта, королева французская, мотовка, тратившая на роскошь деньги нищей казны, триггер французской революции, аристократка, это она носила прически размером больше ее самой, это она сказала в ответ на жалобы о высоких налогах: «Объясните этим господам, что монархия — это дорого, пусть платят!», это она впервые придумала «наших», и знаете для чего?
Мария-Антуанетта перестроила за бешеные деньги замок Трианон, превратила его в маленькое суверенное государство, обнесла забором, поставила над входом с озером вышку. В ней сидел дозорный, который «не наших» не пускал. Нищета доканывала Францию. Король вынужден был постоянно тасовать министров. Как и наш Николай накануне революции. Как и наш президент позавчера.
А в Трианоне вместе с Марией-Антуанеттой веселились «наши» — так она называла свое окружение (и так же будет звать свое окружение Александра Федоровна Романова, последняя российская царица). А за высокой стеной снаружи Трианона стояли нищие деревни. Скоро эти люди пошлют королеву на гильотину.
Я вовсе не хочу сказать, что у нас революционная ситуация. Даже и не похоже вовсе.
И даже я совершенно не в состоянии установить причинно-следственную связь. То ли когда знать оборзеет, то скоро революция. То ли наоборот.
Но Светлана Бондарчук. Кристина Сысоева. И вот теперь белая кость с Патриков с их мемами-перлами про саранчу и «чужаков, которые пытаются прижаться к нашему благополучию». Никогда еще не слышно было столько высокомерного жлобства от «светской черни», и никогда не было столько бурной на него реакции.
Почему так реагируют? С одной стороны, ясно. Кто же хочет, чтобы ему сапогом в рыло. Я вот живу в ЮВАО. Кругом оглохшие заводы. На лицах младенцев в колясочках отчетливо написано: «Господи, зачем я родился на этот свет!» Я не люблю этот район и эту улицу, неумолимо ведущую в город Рязань. В магазине напротив покупает водку и консервы местная интеллигенция. И тут же принимает на грудь. И вдруг ко мне прямо в ЮВАО прямо из ЦАО приходит такой месседж. Как будто мне и без него не все ясно. Такой месседж прямо провоцирует людей.
Все всех делят на «наших» и «не наших». Но по-настоящему плохо, если это публично делает «элита». Элита — это вообще-то те, кто управляет обществом и влияет на него.
Но если раньше элита набиралась из служивого дворянства и процесс этот был долгим, то нынешняя «элита» — это случайные успешные.
Воздвигнутый на Патриках забор провоцирует всех, во-первых, на то, чтобы ломать заборы, а во-вторых, чтобы воздвигать их. Ломать — в том смысле, что все сразу вспоминают о классовой вражде, только по ошибке отнесенной к советской ушедшей эпохе. А воздвигать — в том смысле, что национальные, религиозные, социальные гетто — это то, чего не должно случиться с современным городом, а этот патриарший прецедент — начало их появления.