Стоило только троим заявить о харассменте, как сразу же – до всякого разбирательства и суда – мистера Бига вырезали из продолжения «Секса в большом городе», отняли у него роль в сериале «Уравнитель», с ним отказалось работать актерское агентство.
Правда, коллеги сказали, что никогда не замечали за актером склонности к насилию и агрессии. Правда, сам Крис Нот сказал, что все три случая – клевета, и готовится защищать себя в суде. Но уж поздно. Поди! Поди! – раздался крик. Юридический вердикт никого не волнует. Так как общественный приговор уже вынесен. Врач сказал в морг – значит, в морг. Сара Джессика Паркер уже выразила поддержку женщинам, которые заявили о харассменте. Эх, Кэрри, Кэрри.
Нравятся мне эти скорые расправы, честное слово! Во-первых, это красиво. Общественная гильотина срубает башку правому и виноватому. Во-вторых, мне звук нравится. Вжик!
Если спросить американца, сочувствует ли он жалкому старику Харви Вайнштейну – так даже вопроса не поймут: то есть как это сочувствовать, он же харассер. А повешенным сам дьявол-сатана голы пятки лижет.
Удивительная эволюция института «доноса», конечно. Сам факт обвинения используется как средство давления и расправы. И у обвинения в харассменте в основном доправовые последствия. Если ты обвинен – твоя репутация разрушается автоматически и сразу. Даже и Харви сперва горел ведьмой на костре, а уж потом его судили. Так отсекается все, что не является мейнстримом.
Кто ж тут пожалеет. Классовая борьба (нам ли не знать) доходит до любых крайностей. Мы видим полное расчеловечивание Харви и Криса Нота, не заслуживших сочувствия. Взрослое общество превращается в подростковое (жестокое) и теряет способность к эмпатии.
Да я последняя, кто станет защищать And Just Like That, сериал, похожий на Черненко, который уже умер, а его труп на выборах в Верховный совет РСФСР поддерживают руками, потому что корысть, потому что крупная дележка идет, как говорил Черчилль по схожему поводу, битва медведей под ковром. И необходимо ярмарочное представление с демонстрацией живого трупа, а пока идет представление, в толпе обчищают карманы. Не, на самом деле очень похож And Just Like That на больничную палату умирающего, которую закамуфлировали под избирательный участок, так же вот размалевали труп «Секса в большом городе». Безразлично мне, что он потеряет с выброшенным в корзину мистером Бигом. Но вот события вокруг!
Ах, эти нравы, ох, этот Голливуд, все такое заманчивое. Красивое. Прям хочется так же. Чтобы и тебя харассали всякие звезды. Приглашали на ужин, потом звали пить вино, потом пропустить бокальчик «Дом Периньон» у него в номере, потом потеряв голову целовали, ты бы говорила «не здесь», тебя отпускали, но мечтали о тебе все равно, потом через 20 лет ты об этом вспоминаешь и прям все иначе уже видится. И вот – скандал, и все тебе выражают поддержку. И отмщают. Нет, все-таки это все вместе так заманчиво и привлекательно: и честь и гордость, и вся эта западная цивилизация с ее домогательствами и вайнштейнами. Завидно… Наши тоже пробовали Голливуду подражать, «Медуза» (организация включена Минюстом в список иноагентов) сама себя высекла, публично каялась, выгоняла сама себя и уходила прочь в пургу, вся такая благородная и западная. (Главред на вечеринке даму обидел. Небось подстроено все, чтоб по-иностранному.)
Я понимаю, хочется как на Западе. Но на Востоке проблему харассмента найти сложно, ищут – но пока сложно с этим. Все как-то больше в глаза бросаются пытки и швабры, а не бассейны, вино, звезды и насильно поцеловал. Но стараемся.
Исследования серьезные проводим, харассают или нет. Выходит, что четверть опрошенных сталкивалась, но руководители «проблемы не видят». Она, может, и есть, но, чтобы ее увидеть, надо как-то воспарить.
Чего тут жеманничать. Окружили людоеда своей веганской толпой и стыдим его, что он свиную сосиску у пивного ларька кушает.
Меня, в основном, харассали не на работе. И я это отлично помню. Каждый случай. Каждый щипок. Каждый плохой комплимент. Каждую гнилую улыбочку. Каждое приглашение сесть на колени. Так что знайте, те, кто это делал (некоторые из них люди известные) – как вдруг пойму, что мне это жизнь поломало, так уже сама решу что делать. Об одном жалею: годы, не придется уже при коммунизме (зачеркнуто) при феминизме пожить.
А на работе-то я сама всех своих начальников харассала. Подстерегу и давай власть свою над ним показывать, принуждать. Вовка про меня как-то написал «Юля опять силанула генерального».
А вот случился со мной на днях настоящий харассмент. Это да. Обидный до слез. В новогоднюю ночь подкатил ко мне один: «Ты знаешь, – говорит, – а я тебя почитываю. Мило. Обаятельно, и, главное, тексты не феминистские». Нет, меня до этого никто так злобно не харассал. Почитывает он. Ишь. Я же не пописываю, я же пишу. Почему ж ты почитываешь?! Кто тебе эту пошлую лексику подбирал, где ты ее почитывал? Из всех харассментов этот случай единственный меня надломил и травмировал. А про антифеминизм ты зря. Это только на поверхности так. А тексты эти как раз в защиту женщин. Как сказал когда-то актер Марлон Брандо, когда все удивлялись, зачем это он вписывается за черных (давно это было): «Я борюсь не за черных, я борюсь за человечество».
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.