Пять лет назад, когда в сентябре 2017 года отмечалось 45-летие хоккейной Суперсерии-1972 Канада – СССР, прорубившей для многих советских людей окно в мир и возвестившей о возможности разрядки, канадские ветераны приехали в Москву. С коллекционером клюшек и ныне по совместительству лауреатом Нобелевской премии мира Дмитрием Муратовым и спортивным комментатором Михаилом Мельниковым мы отправились по приглашению канадцев неформально пообщаться в баре с хоккеистами, которые много, если не все, значили в нашем советском детстве.
Будущий лауреат прихватил с собой пару именных – на них всегда ставится клеймо с фамилией игрока – клюшек из своей феерической коллекции. Мельников трепетал в куртке с символикой нашего обожаемого с 1970-х Montreal Canadiens – ни за кого мы так не болели с ним в детстве, только, быть может, за «Динамо» (Рига) и Хельмута Балдериса.
В отсутствие главной звезды – Фила Эспозито, которого задержал ураган во Флориде, – гением коммуникации оказался 20-й номер той сборной и автор шикарного гола в ворота Третьяка во второй игре в Торонто Пит Маховлич. Монреалец Маленький М, иронически прозванный так за то, что он – младший брат Большого М, Фрэнка Маховлича, а также в связи с тем, что в нем 195 сантиметров роста, радостно с нами общался и, облапив своими ручищами наши плечи, фотографировался. А потом взгляд его упал на муратовские клюшки, и какой-то свет, как фары в темноте, зажегся в его глазах – за долю секунды он совершил путешествие во времени: узнал свой stick! Тут уже артист возобладал в нем – Пит сделал вид, что забирает клюшку с собой, запахнув ее полой своего синего клубного пиджака и нежно прижав к рубашке-поло цвета канадского кленового листа. Потом он просто поставил автограф на ней…
А мы смотрели во все глаза на Маленького М, человека-гору, который в 72-м выкидывал из автобуса кагэбэшных топтунов; который отбил у советской милиции канадского хоккейного функционера Алана Иглсона, выбежавшего во время последнего матча Серии на лед, после того, как за воротами Третьяка после очередного канадского гола не был зажжен красный свет; который был там, на том самом льду 1972-го, видел и чувствовал саму историю, возможно, с этой самой клюшкой в руках… Ему посчастливилось почувствовать то, что его партнер по той сборной и Montreal Иван Курнуайе по прозвищу Бегун обозначил так: «Это в десять раз лучше, чем выиграть Кубок Стенли». А Маховлич держал в своих руках Кубок Стенли четыре раза. Он и Курнуайе – один огромный, другой совсем невысокий – были признаны лучшими игроками Montreal в матче 31 декабря 1975 года с ЦСКА, названном хоккейным писателем Тоддом Дено величайшей игрой в истории хоккея. В тот вечер в монреальском «Форуме» они жали руки и стояли, обнявшись, с Владиславом Третьяком, лучшим в армейской команде, и, что греха таить, спасшим для наших ту игру, сведенную к ничьей. А теперь Маленький М теми самыми руками, которыми он, играя в Montreal в одном звене с великим Ги Лафлером и Стивом Шаттом, поставил рекорд клуба по очкам, набранным за сезон НХЛ, бережно приобнимал нас – бог, сошедший с Олимпа к простым смертным.
И вот теперь все это – исчезнувшая реальность. Наверное, больше никто из ветеранов не приедет в Россию. В 1972-м ребята из разных медвежьих (иногда в буквальном смысле) углов Канады, собранные под флагом страны, ненавидевшие противостоящих им «комми», вдруг увидели в наших таких же парней, как они сами. То же самое произошло и с советскими хоккеистами, и даже функционерами, которые, почувствовав воздух разрядки, развили бурную организационную деятельность, иной раз даже в хорошем смысле. По ту сторону центральной линии оказались люди – без рогов и копыт. Все было совсем не так, как было показано в фильме «Легенда №17» – даже не по фактуре (это отдельный разговор), а по настроению. Хоккеисты готовы были драться. Но так, как дрались мальчишки где-нибудь на Хорошевке, где играли Боря Михайлов и Женя Мишаков. А в 1972-м Женя, уроженец села Никиткино Московской области, вызывал на кулачную дуэль Рода Жильбера, родившегося в Монреале, но в семье кузнеца. Спустя 15 лет Мишаков, часто приезжавший за океан и лечивший там благодаря канадцам-ветеранам колени, спросил Жильбера, почему тот не стал продолжать драку. «Ты бы меня убил», – ответил форвард по прозвищу Рейнджер. И то правда – Мишакову приписывали фразу: «Я бью два раза, второй раз – по крышке гроба»… И Жильбера, и Мишакова, как и очень многих других участников Суперсерии, уже нет на свете…
Нормально поговорить тогда, после окончания Суперсерии в Москве, хоккеистам, проделавшим клюшками дыру в железном занавесе, не дали. На прощальном банкете они лишь выпили шампанского и разошлись. Легендарный вратарь Кен Драйден, написавший книгу о Серии, тогда хватился своей переводчицы – она куда-то исчезла. Разумеется, исчезла совершенно не случайно.
Тем не менее – это был способ сохранения «мира во всем мире». И главное – получалось. В том числе с помощью хоккея. И хоккей использовался сознательно – о чем свидетельствует не собственно спортивная (она тоже полна интриг и поворотов), а политическая история.
Налаживание отношений СССР с Канадой шло по отдельному треку параллельно с историей организации первой встречи на высшем уровне Брежнева и Никсона. Премьер Канады Пьер Эллиот Трюдо вел вполне самостоятельную политику, за что тот же Никсон называл его задницей. В мае 1971 года состоялся официальный визит Трюдо в Москву, куда он прибыл с молодой 22-летней женой Маргарет, будущей мамой нынешнего премьера Джастина Трюдо, и вел переговоры со своим советским коллегой Алексеем Косыгиным. Тогда глава канадского правительства произнес исторические слова: «Давайте позволим нашим лучшим игрокам сыграть с вашими лучшими – без всяких предварительных условий».
В одном из интервью Александр Яковлев, будущий соратник Горбачева, сосланный послом в Канаду, подтвердил важность косыгинской дипломатии: «Решающее слово, как ни странно, сказала именно политика: в 1971 году в Канаду впервые за всю историю Союза поехал с визитом Косыгин. Вернулся он оттуда с очень хорошими впечатлениями.
Тогдашний премьер-министр Канады Пьер Трюдо в нарушениях прав человека нас особо упрекать не стал, а наоборот, выступил за расширение отношений. Дочь Косыгина подружилась с женой Трюдо, они стали переписываться, и даже своего второго сына Маргарет Трюдо по совету новой подруги назвала Александром. Точнее, Сашей: она попросила позвонить в наше посольство и узнать, какие существуют уменьшительные варианты этого имени. Впрочем, не знаю уж по какой причине, но русские имена носят все три сына Трюдо – Устин [Джастин. – А.К.], Саша и Михаил. Так вот, когда идея матчей уже вовсю обсуждалась, Косыгин участвовал в этом непосредственным образом и всегда с большой готовностью меня принимал, хотя прежде никогда этого не делал».
Поездка Алексея Косыгина в Канаду в октябре 1971-го действительно оказалась принципиально важным событием, подтвердившим на высшем уровне намерение играть. Косыгин объехал пол-Канады, столкнулся с митингами, требовавшими пустить отказников в Израиль. Пережил нападение эмигранта-венгра, повисшего у советского премьера на плечах с криком: «Свободу Венгрии!». Жертвой стала только пиджачная пуговица. Среди прочего, 22 октября в Ванкувере Косыгин посетил матч НХЛ Vancouver Canucks и Montreal Canadiens. Игра была очень бодрая, Montreal победил со счетом 6:0.
Затем состоялось общение председателя Совета министров СССР и его дочери Людмилы Гвишиани (в тот год она работала в центральном аппарате МИД, а в поездках отца выполняла роль первой леди) с Анри Ришаром, братом «легенды №9» Мориса Ришара и тогдашним капитаном команды. Анри показал советскому начальнику, как надо держать клюшку…
Спустя полгода, 18 апреля 1972-го, во время чемпионата мира в Праге, уже хоккейные официальные лица с обеих сторон договорились о том, что Серия будет проведена. И потом пошла активная подготовка с интенсивной перепиской Спорткомитета, международного отдела ЦК и отдела пропаганды – появилась возможность показать всему миру организационный блеск, и советское руководство успешно ее использовало, распространив потом накопленный опыт на организацию крайне успешного чемпионата мира по хоккею в Москве в 1973 году.
Так это делалось полвека назад – в удачной комбинации человеческих и официальных контактов. Теперь даже оставшиеся в живых ветераны не смогут встретиться, а хоккей в России на время выпал из международной спортивной конкуренции – последнее, что вообще можно было представить в спорте. Маленький М вряд ли когда-нибудь теперь увидит свою клюшку, которую он хотел увести из коллекции Муратова.
Как свидетельствует Le Journal de Quebec, выдающийся защитник Серж Савар на днях собрал у себя мероприятие, посвященное отчасти фандрайзингу в пользу студентов одного из университетов, отчасти памяти умершего в этом году Ги Лафлера, и, конечно, 50-летию Серии. На коллективной фотографии их шестеро в свитерах той самой сборной-1972: главный интеллектуал канадского хоккея Кен Драйден, Марсель Дионн (правда, тогда он просидел все игры в запасе, звезда взошла позже), Ги Лапуан (партнер Савара), Иван Курнуайе, сам Савар и Пит Маховлич.
Маленький М в свои 75 лет, судя по фото, в хорошей форме. Он отрастил бороду и стал похож на Хемингуэя.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.