«Испанские винные сорта винограда вышли из России, доказали ученые», – сообщает одно большое государственное агентство. Кроме того, согласно новому российскому закону, производители шампанского Мoet из провинции Шампань отныне лишены права называть свой продукт шампанским – только «игристым вином», потому что носить это гордое имя может исключительно продукция российских производителей. Зарубежные производители под названием Moet Hennessy сначала возмутились, а потом, поразмыслив, пошли навстречу законным требованиям российских властей. Ибо Россия – родина всего, а также и активный потребитель всего не своего, включая и Moet, и Hennessy.
Ну, что тут можно сказать… Советские люди (оставшиеся в живых после распития ряда отечественных напитков того времени) знавали немало сортов советского же портвейна, что, впрочем, не означало, будто бы напиток, носивший это название с использованием кириллицы, имел отношение к сорту крепленого вина, производимого в Португалии в живописной долине реки Дору, впадающей в Атлантический океан в городе Порту. В переводе с тарабарского португальского наречия «портвейн» и означает – «вино из Порту». Как шампанское – из Шампани. А коньяк – из Коньяка, а вовсе не из Армении (эта проблема сейчас урегулирована – ЕС выплатит 3 миллиона евро за отказ республики от бренда «коньяк»).
Впрочем, в советское же время существовало семантически богатое и в чем-то честное понятие – «вино типа портвейна»: нельзя же было, в самом деле, официально обозначать вышеуказанный напиток исконно русским словом «бормотуха», сохраняющим наши духовно-нравственные традиционные и исторически обусловленные ценности.
Прослойка между рабочим классом и крестьянством под названием «интеллигенция» тонко иронизировала в те годы по поводу качества не слишком изысканного портвейна, поступавшего из страны его производства, – она называла эту жидкость по-марксистско-ленински: «Пот, кровь и слезы товарища Альвару Куньяла». Имелся в виду генеральный секретарь Коммунистической партии Португалии, кавалер орденов Ленина и Октябрьской революции, много лет проведший в салазаровских застенках и впоследствии обвинивший Михаила Горбачева в оппортунизме.
Советским людям должен быть памятен и портвейн «Агдам» (вместимость 0,7, крепость 19%, сахар 8%). Он имел какие-то галлюциногенные свойства, потому что каждый второй обвинительный приговор в СССР, каравший за насильственные преступления, начинался с фразы: «Иванов (Петров, Сидоров), выпив бутылку портвейна «Агдам»…». Далее следовали самые разнообразные подробности, которые мы здесь опустим из экономии вербальных средств.
Производители униженного и оскорбленного Moet'а называются Moet Hennessy – а это тоже исторически не чужие населению Советского Союза буквосочетания. Известное частушкообразное произведение «Есть обычай на Руси начать утро (вариант: с утра слушать) Би-Би-Си» имело иной, но столь же чуждый нашим традиционным ценностям вариант: «Есть обычай на Руси начать утро (вариант: с утра выпить) «Хеннесси». Хотя это самое «Хеннесси» в глаза никто не видел, кроме удачно распределенных в мир чистогана выпускников Института международных отношений МИД СССР. Но – фольклор есть фольклор, что с него взять…
Речь, собственно, о том, почему бы отечественным регуляторам не пойти навстречу провинции Шампань и хотя бы не отказывать региону происхождения в праве адекватным образом называть свою продукцию.
А потому, что Россия встала с колен и тут-то и выяснилось, что и испанский виноград – жалкий эпигон нашего «Красностопа Золотовского», и с шампанским тоже остаются неясными некоторые вопросы. Во всяком случае Курчатовскому институту (!), а именно он доказал вторичность испанского вина по отношению к российскому, еще предстоят, вероятно, исследования по поводу происхождения этого напитка. В конце концов, есть и косвенные доказательства российского происхождения, например, в стихотворении Игоря Северянина «Ананасы в шампанском». Оно опубликовано еще в 1915 году, и тогда никто не предъявлял претензий по поводу того, каким словом русский народ называет шампанские вина. (Правда, и в этом стихотворном произведении видны следы пагубного иностранного влияния: «Весь я в чем-то норвежском, весь я в чем-то испанском…»).
Впрочем, регуляторы не правы вот в чем. Как нас учат отдельные депутаты Госдумы, в русском языке слишком много иностранных слов. Все-таки «шампанское» – слово, будем честны, не вполне русское. И самоутверждение российских регуляторов могло бы состоять не в нелепом уязвлении иностранных производителей, вызывавшее в памяти миллионов людей лишь известную ироническую фразу «Россия – родина слонов», а в поисках подлинно славянского названия игристого вина. Ну, есть же, в конце концов, у испанцев (каталонцев, валенсианцев) и португальцев Cava, а у итальянцев Prosecco – чем мы-то хуже? Так нет же – и вино типа портвейна у нас портвейн, и игристое вино у нас шампанское, есть даже и коньяки.
Словом, надо определиться – или мы, как положено по последней моде, избегаем иностранного влияния в вокабуляре, или доказываем, что слова «коньяк», «шампанское», «портвейн» пришли к нам от вятичей и кривичей.
У соседних с бывшими вятичами и кривичами народами тоже есть специфические напитки. Например, у финского народа есть напиток Jaloviina. Название подлинно угро-финское, есть и шведский вариант – «Эдельбреннвин», ибо в Финляндии шведский все-таки второй государственный язык. Но финский народ не скрывает, что этот весьма забористый напиток, чьим волшебным свойствам безосновательно и антиисторично приписывают отдельные победы финских войск в Зимней войне 1939-1940 годов со Сталиным, состоит из простого смешения зернового спирта (считай – водки) и коньяка (таки французского). Но вот опять же – название-то свое, а не заимствованное, притом что коньяк является ингредиентом.
История с Россией – родиной шампанского и испанского – имеет в основе своей серьезный национальный комплекс. Не столько ракетный, сколько психологический. Мы везде должны быть первыми – от смешливых «Искандеров» до антиковидных вакцин. Мы не доверяем общепризнанным мировым рейтингам, например, в области высшего образования, и норовим сформировать свои собственные, где наши вузы, естественно, должны оказаться на первых местах. Этот самообман – малоутешителен, зато население можно убедить в том, что Россия – лучше всех, проблем у нее нет или они имеют своим источником враждебно настроенный Запад. Такая смесь комплекса неполноценности с синдромом превосходства и заканчивается нелепыми победами на фронте шампанских вин. У них оно – игристое, у нас – шампанское.
Как выражался в похожих ситуациях Хрущев Н.С., «запустим им в штаны ежа». Впрочем, чего мы, собственно, в результате добиваемся? Кроме нелепого самообмана – ничего.