Алина Загитова выставлена на позор: она набрала на Едином государственном экзамене по русскому языку 51 балл. Но тут ведь как: либо вы с ранних лет ничего, кроме льда не видите, и тогда вы чемпион мира, либо занимаетесь в меру своих сил русским языком и иными предметами.
Мой личный опыт редактирования в течение уже четверти века текстов «доцентов с кандидатами» свидетельствует о том, что очень многие ученые мужи, не говоря уже о чиновниках, набрали бы немногим больше баллов, чем выдающаяся чемпионка. А она хотя бы чемпионка.
Один видный чиновник из числа умеющих писать и редактировать возвращал бумаги аппарату с резолюцией: «Прошу привести текст в соответствие с нормами русского языка». Его коллега, профессиональный спичрайтер, предложил добавить: «…в соответствие с нормами государственного языка Российской Федерации». Сейчас, после поправок в Конституцию, можно было бы написать — «государствообразующего языка», если бы само это слово не было столь чудовищным в своем казенном облике и непереводимым ни на один язык мира. Включая русский литературный.
И тем не менее именно творцы этого несуществующего слова, испорченного чрезмерной верноподданностью, учредили давеча правительственную комиссию по русскому языку.
Даже само сообщение об этом удивительном событии было изготовлено в одном из изданий на бюрократическом волапюке: создана, мол, «правкомиссия». И этим все сказано…
Высокое собрание займется анализом норм русского языка, «совершенствованием» (sic!) правил орфографии и пунктуации, «экспертной поддержкой образовательных продуктов (снова sic!) на русском языке, представленных за рубежом». Кроме того, будут разработаны единые требования к словарям и справочникам.
Все это очень напоминает разрушение исторического облика города ради строительства торгово-развлекательного небоскреба. Есть Ожегов с Ушаковым (хотя Набоков предпочитал читать — именно читать и регулярно! — Даля).
Есть, наконец, решительно бессмертный Дитмар Эльяшевич Розенталь с его многочисленными пособиями и «задачниками» по русскому языку, как раз по орфографии и пунктуации. Это его-то собирается реформировать правительственная комиссия? Серьезно?
Надо сказать, что в руководящих партийно-правительственных документах принято, например, писать примерно так: «Заместитель Председателя Правительства Российской Федерации». Во всех изданиях, где мне довелось работать, и редакциях, с которыми довелось сотрудничать с конца 1980-х, эти заглавные буковки неизменно понижали. Бюрократия слишком себя уважает и чрезмерно политизирована в деле выслуживания перед начальством и соответствия текущей конъюнктуре. Одно из ее последних достижений — предложение бывшего министра просвещения госпожи Васильевой писать слово «Ветеран» с заглавной буквы.
Результатом такого усердия как раз и становятся слова вроде «государствообразующий». Министры всегда и во все эпохи из идеологических соображений корежили русский язык, но надо отдать должное графу Уварову Сергею Семеновичу: поскольку он думал на французском языке, его триада «православие-самодержавие-народность», до сих пор являющаяся знаменем отечественной власти, была сочинена не по-русски, а по-французски. Сия «новелла» была калькирована и лишь после этого испортила не столько русский язык, сколько политическую атмосферу империи на годы и десятилетия вперед.
Что за экспортные «образовательные продукты» предъявят миру реформаторы великого и могучего? Что за единые требования к словарям?
У нас в отечестве теперь все единое, особенно учебник по истории, чтобы никто не смел за красные флажки выходить. А единый русский язык — это как? «Министр Просвещения», «Помощник Первого Заместителя Председателя Правительственной Комиссии» — или что-то другое?
Станет ли отечественное чиновничество в результате работы «правкомиссии» реже употреблять слова «данный» и «касаемо/касательно» или, напротив, дикая казенщина будет объявлена нормой?
Поскольку язык — субстанция живая и развивающаяся, считается, что нужно мириться с процессом, который один из лучших русских писателей последнего времени, увы, ныне покойный Асар Эппель называл «привокзализацией речи». Диалекты, арго и социолекты (языки социальных групп) отравляют «родную речь». И быть может, успехом всех «правкомиссий» можно было бы считать не «совершенствование» орфографии и пунктуации, а проникновение в повседневную речь россиян собственно сколько-нибудь нормативного русского языка. Очищенного от диалекта ненависти политических ток-шоу, свободного от социолекта пользователей соцсетей, не помнящих родства, то есть даже знаков препинания.
Но экология речи невозможна в атмосфере всеобщей ругани и ненависти.
Стоит попытаться прополоскать рот и избавиться от «фоток» с «видосами». Остановить безудержное индустриальное использование вводного слова «короче», редуцированного до «короч». Научить сдавших ЕГЭ правильно писать в мессенджерах «заранее спасибо», а не «за ранее» или даже «за раннее». Что-то сделать с этим вот «харрасить» и «тренить». В конце концов, есть подлинно русское слово «приставать», обладающее более широкой семантикой, чем это харвивайнштейновское и, безусловно, чуждое нам культурно «харрасить». И вообще кто, «по ходу», мешает говорить «тренироваться» вместо «трениться»?
Александр Солженицын сочинял новые слова, но его русский язык, надо признать — одно из средств очистки гортани и глаз. Валентин Распутин использовал давно канувшие в лету диалектизмы, но читать его сегодня — это один из способов узнать, а как, собственно, выглядел-то настоящий русский язык.
Впрочем, если десятки миллионов людей говорят «на районе», возможно, это будет оправданием узаконивания выражения, от которого несет шелухой семечек вокруг скамейки. Есть и другая крайность. Продвинутые городские слои говорят на специальном языке, который напоминает тексты из гугл-транслейта — английские грамматические конструкции с русскими словами. Этот пиджин-рашн тоже узаконим? Ну, и с учетом непростой международной обстановки хорошо бы уже окончательно определиться: «в» Украине или «на» Украине, «Беларусь» или «Белоруссия»?
Много вопросов к министрам и членам комиссии, отдельные представители которой наверняка проводят время «на кампусе» (это новомодная то ли калька с «на районе», то ли нечто вроде «на камбузе»). Раз уж современная письменная речь не обходится без смайликов, можно еще узаконить эмодзи как часть русского языка, которому «щас» так не хватает эмоциональности, до такой степени, что он кажется уже не родным, а «рандомным».
В России, кроме родной речи, есть что реформировать. Причем срочно. В одной только экономике непочатый край работы. А язык может и подождать — пока обойдемся правилами Розенталя. Как говорил известный пользователь русского языка незабвенный Виктор Степанович Черномырдин, открывший в родной речи неизвестные дотоле глубины: «Если руки чешутся — чешите в другом месте». А то получится реформированный язык, образец которого когда-то предъявил поэт-сатирик Александр Иванов:
«Зеленый травк ложится под ногами,
И сам к бумаге тянется рука.
И я шепчу дрожащие губами:
«Велик могучим русский языка!»