Схиигумен Сергий, известный широкой публике захватом монастыря и своим неформальным статусом «духовника Натальи Поклонской», стал звездой. К нему тянутся люди, в том числе, например, знаменитый хоккеист Павел Дацюк. Судимый за убийство и разбой священнослужитель давно ведет отчаянную битву с «заговором жидокоммунистов и масонов» (среди прочего). Не меньшая звезда — и тоже в статусе проповедника — шаман Александр Габышев.
Проповедники-фрики в обществе, где на месте моральных авторитетов пустота и гуляет ветер, становятся духовными отцами и маяками нации. И это кое-что говорит о ментальном и, не побоюсь этого слова, духовном состоянии этой самой нации, сколь бы абстрактным ни было это понятие.
Недавнее исследование о том, кого граждане России считают «вдохновляющими личностями», показывает, что среди светочей — самые крикливые, злобные и нарочито эмоциональные телеведущие, участники ток-шоу и видеоблогеры. За ними — искусственно нагнетаемая эмоция, дворовая (хотя во дворах сейчас так уже не говорят) резкость высказывания и звонкая пустота в смысле содержания.
Обвинение и ярость — вот что заводит публику. И в этой ярости видится — очень невнятная по содержанию — моральная правота. Причем неважно, кто гневно обличается — «либералы» или власть. Важна агрессивная тональность и децибелы.
В случае схиигумена и шамана хорошо работает юродивость, за которой тоже видится высокая нравственная сила.
То же и в политической сфере — причем во всем мире: популярны политики «по краям», маргиналы и популисты, чье кредо трудно определить в терминах «левый-правый», потому что они транслируют гнев и эмоции, а не мировоззрение. Они создают настроение, а не вынуждают задуматься. Настроение порождает эмоции или контрэмоции в публике.
Перевозбужденные электораты радикализируются и поляризуются. Не дай бог такому лидеру показаться умным. Он должен быть прямолинеен и изображать из себя человека, близкого простым и не услышанным истеблишментом людям.
Словом, популярны «дубы» и колдуны.
За спасением и советом люди идут не к большому брату правительству, а выстраиваются в многокилометровую очередь к мощам Николая Чудотворца, как это было три года назад в Москве.
Не три, а тридцать три года назад очереди стояли за газетами и журналами, а не к мощам.
Радикально изменилось представление об авторитете. И сам антропологический тип авторитета.
Давайте вспомним моральные авторитеты миллионов людей в конце 1980-х.
Между прочим, первый и главный – Михаил Горбачев. За счет того, что сломал шаблон советского лидера. Это тоже эмоция. Но эмоция не агрессии, а радостного удивления. И ожидания перемен.
Андрей Сахаров. Да, многие могли воспринимать его как юродивого. Но за этим юродивым стояли не разбой и убийство, не ненависть, а любовь, доброта и гениальность. И политическая наивность и бескомпромиссность, без которых не бывает морального авторитета.
Академик Дмитрий Лихачев: сейчас бы во время ток-шоу его тихий голос в принципе не был бы слышен. Можно ли представить его орущим и оскорбляющим?
Мераб Мамардашвили: главная категория его философии — «усилие». Чтобы его понять, тоже нужно было усилие. Что сложно. Однако немалая часть нации не ленилась.
Сейчас никакой сложности быть не должно. Только сталь в глазах, голословное обвинение, уничтожающий сарказм, несложная ложь.
Сергей Аверинцев: мы были нацией, которая набивалась в залы, где странный человек мог читать духовные стихи на древних мертвых языках. Нынешняя нация превратила даже свой язык — русский — в диалект ненависти к чужаку, который не присоединяется к большинству. Этот диалект используется исключительно на повышенных тонах, как и электоральный процесс у нас низведен до выкрика из толпы — аккламации: «Правильное ре-ше-ни-еее!».
Отец Александр Мень. Предвосхищая будущее, на его просвещенческие усилия ответила ненависть без имени и без лица — скоро сравняется три десятка лет с тех пор, как неизвестный зарубил просветителя топором. Когда случайный прохожий спросил истекающего кровью отца Александра, кто его так, он ответил: «Я сам». Сам навлек на себя смертельную злобу тех, кто начнет спустя годы мнить себя «большинством», которому все должны и которое всех вокруг ненавидит неотрефлексированной ненавистью.
Продолжать ли этот список? Мне кажется, довольно. А теперь сравним. Сахаров, Лихачев, Мамардашвили, Аверинцев, Мень. И сегодняшние «вдохновляющие личности»: В. Соловьев, С. Михеев, Н. Платошкин и другие товарищи вроде схиигумена, наставлявшего пастырским словом даму, сражающуюся за сексуальную честь Николая II.
Среднестатистический россиянин — респондент социологов — движется в размытом туманном пространстве без ориентиров. Глаз и ухо его реагируют только на громкий крик, площадную брань и яркие всполохи телевизионных софитов.
Там он находит свои компас и логистический указатель. Даже не как думать и что говорить, а кого ненавидеть, как найти виноватого. Не как решать проблемы своим умом и под свою ответственность, а на кого, на чьи святые мощи положиться, чтобы вопросы были решены сами собой.
Феномен приторно-пафосной и карикатурной привлекательности мятежного схиигумена давно раскрыт в сценке из бессмертного «Необыкновенного концерта» театра Сергея Образцова:
«Если я не найду свой кумир, брошу все и уйду в монастыр! Девочки! – Что?! – За мной! – Куда?! – В монастыр! – Тыр-тыр-тыр!».
Пародийность пустоты, образовавшейся после ухода моральных авторитетов эпохи, избавлявшейся от ненависти, не смешна. Комичность голых королей, шествующих по экранам телевизоров и дисплеям компьютеров, провоцирует отчаяние, а не смех. Пустота и клишированность коротеньких, как у Буратино, мыслей исключает обращение миллионов людей, как это было всего-то чуть более трех десятков лет тому назад, к сложности высказывания, напечатанного буквами на бумаге.
Остается только самим шаманить, обращаться за помощью к шаманам, прикладываться к мощам то Санта-Клауса, то Ленина, то Сталина, или наливаться пивом и злобой, сидя у телевизора, выслушивая крик «вдохновляющих личностей», клянущих Америку и ее подпевал. И тогда картинка становится ясной и простой.
Но как говорил — причем в глухое советское время — конферансье Эдуард Апломбов из того же «Необыкновенного концерта»: «Есть мнение, что Запад загнивает. Но не будем на этом останавливаться, это, в конце концов, их нравы».
Проблема в том, что останавливаться нам сейчас, кроме как на язвах так и не сгнившего Запада, судя по всему, не на чем.
Сахаров давно умер, отца Александра убили, Мамардашвили довели до смерти за «истину важнее нации». Даже вместо Маркса теперь Зюганов или Платошкин, кому что нравится, а вместо бога — схиигумен Сергий, изгоняющий бесов и СНИЛС. Что 30 лет назад нам и не снилось.