Пока длилась судьбоносная встреча двух президентов с попытками сконструировать несуществующую реальность, настоящая жизнь шла своим чередом, словно бы ничего и не происходило в Хельсинки. Собственно, ровно так же дальше она и будет идти: у Трампа с Путиным – свои отношения, у США и РФ – свои.
Разоблачались 12 «грушников» и Марина Бутина, и кто-то невидимый с другой стороны, как в шахматной партии, происходящей между двумя не видящими друг друга противниками, бурчал себе под нос, на котором по-бухгалтерски уютно расположились старомодные очки: «А мы вот так!» И тут же – обыски в ЦНИИмаше, и даже арест: передавали секреты супостатам о гиперзвуковом оружии! До этого секреты о Росгвардии передавал куда надо украинский журналист, за что получил 12 лет, а потом топ-менеджер «ИнтерРАО» была арестована за то, что сливала то ли молдавской, то ли румынской разведке, в общем, для ясности – НАТО и ЦРУ тайные творческие планы российских энергетиков.
Словом, вместо гонки вооружений – гонка шпионов. Есть кем обмениваться на воображаемом мосту – главное, чтобы он под их весом не рухнул.
Чаще всего за госизмену (статья для граждан России) и за шпионаж (статья для иностранных граждан) осуждают за то, что «одна баба сказала» нечто о перемещении войск с места на место или за раскрытие каких-то невероятных технологических секретов. То есть сидят либо дамы, о чем-то рассуждающие вслух по телефону или использующие иные средства связи, либо, как правило, пожилые мужчины, много лет проработавшие в своих узкопрофильных сферах. Последний пример – Виктор Кудрявцев из ЦНИИмаша, лауреат премии правительства (не страны НАТО), 74-х лет.
Началась, впрочем, эта волна с дела журналиста Григория Пасько, объявленного японским шпионом, что для самой Японии стало большой новостью. По тому же пути пошел Александр Никитин, как и Пасько что-то там разгласивший о страшных экологических секретах.
Еще одна неотъемлемая черта подобного рода процессов: суды с перепугу дают такие сроки, как будто осужденный совершил 100 убийств с особой жестокостью и не меньше изнасилований. Ну и последнее свойство этой деликатной сферы: резонансные дела о шпионах и изменниках, в отличие от российского ВВП, испытывают прерывистый, но устойчивый рост с момента инкорпорации Крыма и усиления роли ФСБ во всех без исключения процессах (не только судебных), происходящих в стране.
Российское государство стало похоже на секретного агента. Причем по нему, как по человеку, который ходит с загадочным видом по улице в черном костюме, черном галстуке и черных очках, время от времени что-то доверительно сообщая лацкану собственного пиджака, это сразу видно. С десяти шагов.
Обилие секретов и государственных тайн придает нашему государству величественный вид: я тут делом занят, а вы со своими дурацкими вопросами про налоги и пенсии. Родина в опасности, враг у ворот, пятая колонна ведет подкоп изнутри, кругом шпионы стран НАТО и агенты Браудера – не время, товарищ, думать о реальных располагаемых доходах: идет война священная, гибридная война! И георгиевскую ленточку еще надо на себя нацепить, как оберег – по примеру юного следователя, так и не открывшего дело о пытках в ярославской колонии.
Рядовой обыватель проникается этим торжественным настроением. И даже стыдится своей меркантильности: тут вот наши защитники ночей не спят, а я со своими мыслями о прокорме. Да и корм у меня кто отбирает? Правильно, страны НАТО. И начинает рядовой обыватель гордиться своей родиной, которая такая великая, потому что секретная, а секретная – потому что великая.
Любая информация о том, что, допустим, у нас плоховато с экологией, как в классических делах Пасько и Никитина, с которых все, собственно, и начиналось, подрывает собственные представления государства о его, государства, величии. Передвижение войск туда-сюда, даже если оно известно каждому мальчишке и не имеет военно-стратегического смысла – большой секрет государственной важности, за него и домохозяйка может сесть, причем на долгие годы. И ее никто не оправдает, только в лучшем случае президент помилует.
Военный бюджет становится все более секретным – ибо нечего налогоплательщику знать, куда уходят его НДФЛы и прочие НДСы. Куда надо, туда и уходят, точнее, улетают и падают потом в пустынях разной степени географической доступности.
Но особенно пикантны технологические секреты. С технологическими прорывами, если не считать прорывов износившейся жилищно-коммунальной инфраструктуры у нас плоховато.
Технологии, если и работают, то заимствованные. Да и то не всегда: наверное, у всех на памяти выдающийся анекдот про «место проклятое, а не руки из ж…», когда завод, технологически и менеджерски перешедший на все западное, все равно на выходе имеет все те же «Жигули». А если сравнить сыр одной и той же марки, производимый финским народом в Финляндии и российским народом на финском же заводе, но в России, то обнаружатся два принципиально разных продукта. Я специально выяснял у финского народа, в чем, собственно, дело, и он клялся всеми своими финно-угорскими богами, что оборудование – прямо как в анекдоте – финское, и налажено все, как надо. А выходят… «Жигули». Потому что сырье – плохое. И молока качественного мало, ибо контрсанкции схлопнули импорт. Импортозамещение же – химера. О нем толкуют только у нас, и еще с недавних пор – лично Трамп. Замещение импорта можно считать успешным, если производится продукт, конкурентоспособный на международном рынке. Существует ли у нас такой продукт?
Так вот, если нет технологических прорывов, то какие могут быть технологические секреты?
Могут, ответят наши гиперзвуковые патриоты – в военно-промышленном комплексе. Советский Союз рухнул под бременем своего ВПК, Россия с недавних пор идет тем же путем, топча в индустриальных масштабах старые грабли из высокотехнологичной прорывной стали. Если и есть настоящие секреты – так это секрет живучести этих самых грабель: из чего ж их делают, если они не ржавеют десятилетиями и столь интенсивно притягивают государство и отключают мозги граждан. Об этом, в отличие от гиперзвукового оружия, не прочитаешь в журнале «Популярная механика»…
Технологии – это, как говорил монтер Мечников, продукт при полном непротивлении сторон. То есть либо границы и государственные тайны, формы доступа и «уникальные» разработки – и вечное отставание, либо открытость, обмен, торговля, размывание границ – и нормальное развитие. С границами не получится. С секретами, с посадками журналистов, топ-менеджеров и пожилых инженеров – тоже. Это признак технологического упадка и государственной истерики – от бессилия.
Технологии и бизнес, да хотя бы в той же энергетике, за которую ответила румынско-молдавская «шпионка», не знают слова «суверенитет». Потому что слово «суверенитет», применяемое в избыточном его значении, тормозит развитие и технологий, и бизнеса. И страны. А страна не равна государству. Вот потому государство, разъясняя стране свою незаменимость, надувает щеки, прячет глаза за стеклами солнцезащитных очков, выносит приговоры «шпионам» и «изменникам».
Чем дольше будут стагнировать макроэкономические показатели, потребительские и социальные настроения, политическая конкуренция, гражданская (ненаказуемая) активность, тем чаще станут раскрывать «шпионов» и «изменников», тем в большей степени резонансными окажутся их дела и удлинятся сроки назначенных уголовных наказаний. Зато у нас теперь есть самый верный измеритель состояния дел в стране – индекс шпиономании, тайная формула отравленных грабель.