Уже третий десяток лет по самым разным поводам я слышу два тезиса, две мантры, два шаманских камлания. «В наше время темп жизни необычайно ускорился!» и «Современный человек воспринимает и перерабатывает невероятное количество информации!»
К сожалению, или к счастью, это не совсем так. Даже – совсем не так.
Начнем с конца. Поговорим о каком-то ранее невиданном потоке информации, который обрушился на современного человека. Красивые метафоры – якобы количество информации каждые три года (или каждые пять лет) то ли удваивается, то ли утраивается; и якобы современный человек за один вечер у телевизора получает новой информации больше, чем средневековый крестьянин за всю свою жизнь.
Однако эти грозные цифры – насчет удвоения-утроения информации – как-то нас не волнуют, в отличие от сведений о парниковом эффекте или голоде в Судане. И это не случайно. Изменения климата и мучения людей – это реальность, которую мы можем либо ощутить на себе либо вообразить и ужаснуться. С кошмарными цифрами роста информационного потока – не получается ни ощутить, ни вообразить.
Почему?
Потому что человеческий мозг, как тысячу, как пятьсот лет тому назад, так и сейчас способен вместить в себя ограниченное (хотя довольно большое) количество информации. Мозг не растягивается ни в смысле памяти, ни в смысле скорости и структуры умственных операций. Каждая лишняя «информашка» либо требует освободить место, либо отбрасывается. А операции – как и сотни тысяч лет назад – основаны на двузначности: «да» или «нет».
И тысячу, и пятьсот лет назад, и сегодня человеческий мозг был и остается под завязку набитым всевозможной информацией.
Пятьсот лет назад обычный человек знал названия бесчисленных трав, кустов и деревьев, птиц и зверей, умел различать состояния почвы перед посевом. Знал своих и соседских родственников в трех поколениях и во всех подробностях их жизни. Знал церковную службу, расписание праздников, знал тысячи историй о святых угодниках и их мучителях, о рыцарях и дамах, о чертях и ведьмах. Знал приметы. Владел огромным набором производственных и бытовых навыков: вытесать и сколотить, спрясть и соткать, скроить и сшить, вылепить и обжечь... И так далее, и тому подобное.
Я не буду насмехаться над обычными современными людьми, говоря, что «зато они знают про личную жизнь поп-звезд» или «как включить мультик на планшете» и «умеют пользоваться гуглом». Дело не в этом.
К слову сказать, для подавляющего большинства людей XXI века заглянуть в гугл или Вики – это как для людей XIV века отправиться в монастырскую библиотеку и с помощью ученого монаха рыться в фолиантах в поисках значения непонятного слова. И наши предки, и наши современники предпочитают на ходу спросить у соседа.
Так вот. Дело в том, что количественно мы знаем столько же, сколько и наши предки двадцать поколений назад. Но по содержанию – разное, конечно. Эраст Фандорин вместо Амадиса Галльского, «Википедия» вместо «старики сказывают», «дискурсивная стратегия» вместо «душеполезное размышление». А какая разница? Содержание нашей памяти через сто или триста лет снова изменится, а объем останется тот же.
Мы не умнее и уж, конечно, не информированнее, чем древние или средневековые люди. Мы знаем примерно столько же, но – про другое.
Я уж не говорю о том, что вот эти эвересты информации вполне могут оказаться своего рода цифровым пузырем. Да, действительно, на серверах хранится какое-то неимоверное количество супер-дупер-терабайтов – но вполне возможно, что это весьма специфическая информация в смысле ее нужности и полезности. Фотография под условным названием «Мы с Масиком в Хургаде» на сервере занимает больше места, чем годовой комплект научного журнала по информатике – вот такой информационный парадокс.
Однако этот миф устойчив, поскольку поддерживает обыкновенную, такую понятную гордыню. А ведь и в самом деле: наши деды и отцы побеждали в войнах, открывали космическую эру и строили заводы (в том числе и заводы компьютеров) – нам тоже хочется сформировать позитивную идентичность. И готово: «Зато у них не было гугла! Зато у нас столько информации, что им и не снилось!».
Второй миф, подпитывающий гордое самоощущение нашего молодого современника: «темп нашей жизни невероятно убыстрился!» Но это – опасная неправда, в отличие от самоутешительного мифа о лавинах информации, которой мы якобы владеем.
Увы, с темпом жизни все обстоит наоборот. Если, конечно, под темпом жизни не понимать скорость автомобилей, самолетов и электронной почты; но это было бы уж слишком примитивно.
Темп жизни – это продвижение по социальной лестнице (оно бывает разным: типа «рабочий – инженер – директор завода» или типа «ученик – подмастерье – мастер высшего разряда»). Но самое главное – это взросление. Вылет из родительского гнезда в самостоятельную жизнь; выбор и получение профессии; выход на рынок труда; утверждение себя в профессии; создание семьи или какого-то партнерства; обзаведение собственным домом; для большинства – рождение и воспитание детей; и вообще переход из детства в юность, потом в зрелость, и, наконец, корректно выражаясь, в «почтенный возраст».
Вот тут проблемы. В прошлом, а тем более в позапрошлом веке карьеры делались быстро. Полковнику Скалозубу из «Горя от ума» примерно 30 лет. В армии он с 16. Выслужил высокое воинское звание «в тридцатом егерском, а после в сорок пятом» (егерский полк – это что-то вроде спецназа; то есть Скалозуб хоть и долдон, но не трус). Получил орден, метит в генералы. Но это литературный персонаж. Реальные люди делали карьеру еще быстрее. Генерал Алексей Ермолов стал подполковником в 19 лет, полковником в 28, а генералом – в 31 год. Быстрое взросление было свойственно не только дворянам, но и всем сословиям, и не только в России. Но мы в России – так что давайте о россиянах.
Георгий Жуков в 19 лет уже мастер-скорняк, на фотографии он в шляпе, белой сорочке и галстуке-бабочке. Не так важно, что он – будущий маршал. Он как рабочий – уже состоявшаяся личность. Дмитрий Устинов в 32 года – министр вооружений СССР; Андрей Сахаров в том же возрасте испытывает водородную бомбу своей конструкции. Но и каждый обычный, рядовой, ничем не выдающийся человек в возрасте чуть за 20 – уже полноценная социальная единица.
Недавно я своими ушами слышал, как мать говорит о своем сыне: «Ну что вы от него хотите, ему всего 35, он же еще ребенок». Господи! Как медленно течет жизнь этого человека; допустим, он любит путешествовать, смотрит много фильмов, посещает концерты, часто встречается с друзьями, меняет подружек, гоняет на велосипеде… – но вся эта милая и приятная суета не имеет ничего общего с темпом жизни.
Женщина 47 лет, живущая отдельно от 22-летней дочери, как-то сказала ей, что иногда дает ключи от своей квартиры одной сотруднице. У той завелся кавалер, а привести его некуда. Изумленная реакция дочери:
– А что, мама, в вашем возрасте еще занимаются сексом?
Другая женщина рассказывает:
– Говорю дочери, что собираюсь идти к стоматологу, вставить хорошие зубы. Она отвечает: «Тебе же 40 лет, зачем тебе зубы?».
Это к разговорам о том, какая молодежь умная, все про все понимает, конструирует будущее. Климат, экология, права человека… Молодежь и в самом деле неглупая и, бывает, очень совестливая, и это прекрасно. Но вот насчет планирования будущего – явный провал. 20-летняя девушка в кинозале видит на экране актрису лет 30 и громко шепчет подруге: «Ой, смотри, да она же старая!». У многих моих молодых современников возникает странное представление о времени: как бы вечно длящаяся молодость без проекта себя в зрелости, не говоря уже о старости.
Да и какая старость! Популярнейший лозунг – «50 – это новые 30!» Людям внушают, что они на самом деле молоды в 50, и даже в 60. Нужно только правильно питаться, заниматься спортом и лечиться у хороших врачей.
Здесь две опасных неправды.
Первая – биологическая. Никакое самое лучшее медицинское обслуживание, никакой фитнес и никакое здоровое питание, никакой коучинг не сделает человека на 20 лет моложе по физиологическим параметрам – да и по психологическим тоже. Можно быть крепким и веселым пятидесятилетним человеком. Можно быть хилым и депрессивным тридцатилетним. Но они все равно остаются в своих возрастах: об этом убедительно говорит кожа вокруг глаз, а выражение этих глаз – еще убедительнее.
Вторая неправда – социальная. Весь этот праздник молодости в дни золотого юбилея касается только верхушки среднего класса в больших городах (о высшем классе я не говорю, у него всегда все в порядке – Рокфеллер семь раз пересаживал себе сердце и женился на молодых красавицах). Здоровое питание – это дорого. Спортзал, бассейн, психотерапевт и ежегодный «чек-ап» в приличной клинике – еще дороже. Нужна и соответствующая инфраструктура.
«50 – это новые 30» – лозунг для сравнительно небольшой группы, для хорошо обеспеченных людей. Но работать до 65 и далее требуют ото всех. Когда-то, в двадцатых и тридцатых, людям внушали, что они «народ», и что у них «власть» – и люди платили за это жизнью. А сейчас им внушают, что они молоды и здоровы и должны работать до глубокой старости. Ведь если 50 – это 30, то 70 – это 50, верно?
Миф о высоком темпе жизни оборачивается суетливой погоней за молодостью. Я не люблю конспирологию. Но иногда кажется, что перед нами экономический и политический проект – замедление социального взросления под лозунгом «ускорения темпа жизни». Повторяю – темп карьеры заменяется суетой развлечений. Это выгодно прежде всего производителям т.н. «молодежной моды», это выгодно индустрии досуга. А в конечном итоге может сработать на укрепление геронтократии. «Вы же в свои 50 еще, по сути, 30-летние! А 30 лет – это же совсем юный возраст! Идите покатайтесь на самокатах!»
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.