Наука в России существует в значительной мере на бюджетные деньги, и значит, государство должно… ее контролировать? Или просто приглядывать за ней? Или по крайней мере понимать, чем она занимается и какая от этого отдача? Вот даже сразу не сформулируешь, как правильно будет сказать.
И, похоже, что наше государство мучительно пытается решить эту проблему. И пытается давно. Первой серьезной попыткой стало учреждение ФАНО, своего рода чиновной прокладки между Академией наук и государством. Идея была простой: пусть Академия занимается чистой наукой, а федеральное агентство будет управлять ее имуществом и отслеживать ее показатели.
Получилось, увы, как всегда. На академические институты спустился вал разнообразной и крайне переменчивой отчетности, а все ресурсы стали потихонечку перераспределяться в пользу неких энергичных управленцев, не имеющих к науке никакого отношения.
ФАНО продержалось пять лет, с 2013-го по 2018 год, и было упразднено – но его руководителя Михаила Котюкова назначили министром науки и высшего образования. То есть, с одной стороны, можно сказать, что был услышан глас научной общественности (насчет ФАНО совершенно единодушный), а, с другой… что агентство было повышено до ранга министерства с очередным расширением его полномочий.
Следующим громким скандалом стали выборы президента Академии наук в 2017 году: Кремль явно не устраивал прогнозируемый результат, так что все три кандидата «добровольно» сняли свои кандидатуры накануне голосования, процедура выборов была пересмотрена и на состоявшихся через полгода новых выборах победил совсем другой человек, Александр Сергеев.
Мне бы не хотелось сейчас обсуждать личности весьма уважаемых (говорю без иронии) коллег, просто отмечаю, что в наши дни РАН – едва ли не единственная организация федерального уровня и с огромной репутацией, куда верховная власть просто не может взять, да и посадить своего назначенца.
Приходится договариваться и идти на компромиссы.
Дальше – больше. В голодные девяностые отечественная наука выживала в основном благодаря зарубежным грантам (в частности, от Сороса), и государство, заметив это обстоятельство, создало собственные организации с теми же задачами: Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) и Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ). В целях оптимизации сначала в 2016 году РГНФ слили с РФФИ, а теперь и его собираются слить с недавно созданным Российским научным фондом (РНФ), который распределяет президентские премии. Смысл понятен: наука должна получать деньги непосредственно от высшей власти.
Плюс знаменитые майские указы, согласно которым научные сотрудники должны иметь двойную среднюю зарплату по региону, в Москве сейчас это выходит примерно 170 000 рублей в месяц (до вычета налогов). И это в среднем, то есть младший научный сотрудник должен получать около 100 тысяч, а ведущий научный сотрудник – не менее 300 тысяч. Хорошие деньги! Да, но только не очень понятно, откуда их брать, а сверху требуют…
И вот начинается волна сокращений, чаще всего фиктивных: сотрудники делают все то же самое за те же деньги, только теперь это считается где половиной, где четвертью, а кое-где и десятой частью ставки. Зато в отчетности зарплаты выросли резко, можно рапортовать, что проблема финансирования науки решена и никакого оттока мозгов за рубеж не будет.
Только стремясь выполнить немыслимые требования в части зарплаты, институты резко урезают расходы на научное оборудование, литературу, командировки. Эффективности это никак не способствует.
Что лежит в основе всех этих внешне таких различных требований государства к научному сообществу? Несколько шизофреничный подход. С одной стороны, всем понятно, что без науки у страны нет достойного будущего, что наука нуждается в финансировании, а финансирование – в контроле. С другой – чиновник не понимает, как устроена наука, он пытается выработать простой и понятный критерий оценки, который мог бы отделить гениального ученого от среднего и отсечь при этом бездельников и имитаторов. Но действия государства имитацию только стимулируют.
Надо отчитываться о научной продукции? Отлично, возьмем, к примеру, конференции. Несколько лет назад в стране проводились тысячи и тысячи якобы научных якобы конференций, совершенно бессмысленных: люди присылали свои тезисы, они печатались в сборниках, доклады можно было вообще не делать. Проходимцы умудрялись записывать себе в актив по 50 (не шучу!) выступлений в год и получать соответственное поощрение. Ясно, что в лучшем случае это было повторением одной и той же мысли, если не полным бредом и графоманством.
Конференции перестали учитывать, стали учитывать публикации. И теперь мой почтовый спам забит приглашениями опубликовать в якобы научном журнале якобы научную статью любого содержания – за небольшую плату, разумеется. Пошел вал бессмысленных, макулатурных публикаций. Далее стал учитываться индекс цитирования – но кто мешает трем-четырем якобы ученым договориться бесконечно цитировать писанину друг друга, повышая свои индексы? Это и происходит.
Раздраженные чиновники готовят указы, согласно которым будет теперь учитываться только цитирование в журналах, входящих в зарубежную систему Web of Science – что же, достойный инструмент. Но… и его можно научиться обдуривать, а главное, в мире большой науки он не единственный. Есть подобная зарубежная система Scopus, многие университеты и институты придерживаются именно ее, если она перестанет учитываться – множество качественных публикаций останутся неучтенными.
А главное, есть отечественный Российский индекс научного цитирования (РИНЦ), который наконец-то стал нормально работать, есть знаменитый список журналов, публикации в которых учитывает ВАК для защиты диссертаций – это всё останется или исчезнет? Никто не знает.
Чиновник, руководящий наукой, плохо понимает ее суть и пытается свести все к каким-то центнерам с гектара, к простым и однозначным цифрам. Но это не срабатывает раз, другой, третий…
И вот практически каждый год пересматриваются правила и показатели: выступайте почаще на конференциях, нет, лучше совсем не выступайте, публикуйтесь в Scopus, ой нет, в Web of Science. А вообще главное для нас РИНЦ, ну то есть РИНЦ ничего не значит…
Научные исследования – игра в долгую. От первой идеи до публикации статьи проходит обычно пара лет, выбранное направление исследований – это уже на десятилетие, а то и не одно. И вот чиновник дергает ученого, требуя все заранее распланировать и доложить, но каждый раз по новой форме. И в институтах нанимают специальных людей, которые стараются заполнять эту причудливую отчетность, без них уже никуда.
Что ты открыл, неважно – важнее, как отчитался.
И горше всего приходится чиновнику, когда наука начинает преподносить нелояльные сюрпризы. Благодаря математикам все уже узнали, что такое кривая Гаусса и как она позволяет оценить результаты выборов. А теперь еще и филологи: ряд академиков и членкоров провели независимую оценку экспертизы по «экстремистскому» делу Егора Жукова и не оставили от него камня на камне.). Ну что ты будешь делать с этими учеными!
Чиновнику хочется построить их и повести рядами на стройки народного хозяйства, повышать урожайность, ковать щит Родины, внушать чувство патриотизма. А ученые не идут, занимаются какой-то ерундой, порой откровенно антигосударственной (как видит это чиновник).
К сожалению, придется его огорчить: наука так устроена, чтобы быть отчасти непредсказуемой, все подвергать сомнению, оставаться полем для свободной и мало кому понятной игры. Можно, конечно, от нее оказаться в пользу шаманизма или казарменного единомыслия. Можно. Но результаты потомков не порадуют.