В школе меня научили надевать противогаз на уроках начальной военной подготовки. Потом была военная кафедра в МГУ, где тоже не обошлось без противогазов. Но это не спасло меня от армейской службы, полтора года из двух я провел в химвойсках. Так что о противогазах лучше мне ничего не говорите. И вот недавно, оформляя некие трудовые отношения, прослушал очередной инструктаж по гражданской обороне, без этого поступить на работу (не связанную с отравляющими веществами) решительно невозможно…
К чему это я о противогазах, скажу в самом конце статьи. Это чтобы была интрига.
А вообще-то я хотел рассказать о том, как пересекал на днях российско-норвежскую границу в том и другом направлении. Кольская тундра в розовых лучах низкого солнца, тихая зимняя сказка (завидуй, погребенная под снегом столица!) и колючая проволока приграничной полосы покрыта таким же пушистым снежком… Совсем не противогазное настроение.
Километров за сто до границы мой паспорт проверили в первый раз. Перед въездом в погранзону – во второй. Еще его проверяют на въезде в собственно контрольный пункт, затем непосредственно на границе, где ставят штамп, а потом еще – на выезде с контрольного пункта, в пятый раз. А то вдруг я его сразу после перехода границы сжег, съел, потерял?
При движении в обратную сторону – все то же самое в обратном порядке. Не говорю уж о подробном расспросе у пограничников: куда я, собственно, ездил, зачем и когда в последний раз.
Сколько раз проверили мой паспорт на норвежской стороне? Правильно: один раз, на самой границе. Спросили, куда и насколько, поставили штамп – и все. И добро пожаловать в страну НАТО, с которой у нас взаимные санкции. И что же с колючей проволокой, которой опутана вся российская сторона за 5-10 километров от линии границы? А с норвежской стороны ее нет, только небольшой заборчик, метров сто от ворот в ту и другую сторону, да и тот появился лишь когда через границу хлынули беженцы с Ближнего Востока.
А один из местных жителей рассказал мне еще и о том, что в Норвегию ему попасть проще (для местных жителей действует особый режим, проезжают по особым карточкам), чем в ту самую погранзону. Он поисковик, вместе с другими энтузиастами собирает по тундре останки солдат, погибших в Великую Отечественную. Они еще лежат кое-где там, за колючкой… Казалось бы, вот оно – проявление настоящего патриотизма, историческая память, воспитание подрастающего поколения, все это можно только приветствовать и поддерживать, тем более, что участвуют лишь местные, многократно проверенные люди.
Но нет: погранзона! Каждый год им нужно оформлять особое разрешение, причем правила постоянно устрожаются. Для начала в погранзоне запретили ночевать (а ведь найти и откопать останки – задача не одного часа, да и места глухие). Затем предписали к каждой группе приставлять вооруженного пограничника на все время ее пребывания в зоне – а службу на границе сейчас в основном несут не срочники, которым только в удовольствие сбежать от нарядов по тундре погулять. Это контрактники со своими зарплатами и обязательными выходными, и лишних людей на заставе нет.
А как это получается, что на норвежской стороне люди просто живут, и все? Был я в одном домике на берегу приграничной реки – из окон виден другой, российский берег. И никаких допусков-пропусков. Да, есть технические средства слежения, да, если пройдет сигнал, пограничники могут начать обыскивать все машины подряд. Но режим построен принципиально иначе: эта земля принадлежит тем, кто на ней живет, не нужно их дергать понапрасну.
Да и то сказать, какой безопасности прибавилось от того, что замерзшие в тундре солдатики у меня проверили паспорт лишних четыре раза? Террористы и диверсанты в паспортах особых отметок не имеют.
Но я объясню, кому стало безопасней и уютней от всей этой суеты. Начальству, которое приняло меры и отрапортовало другому начальству, повыше.
И это относится не только к границе. Вот происходит трагедия в школе: отморозки с ножом напали на детей. И тут же по всем школам рассылаются циркуляры: принять меры, устрожить наблюдение, обеспечить и доложить. И вот учителя сопровождают вполне разумных подростков лет шестнадцати на олимпиады и прочие мероприятия… а случись что – как защитит их от террориста учительница без оружия и навыков рукопашного боя?
Для сравнения: в Израиле любая группа детей должна сопровождаться взрослым, который имеет при себе огнестрельное оружие, обучен обращению с ним и снабжен правом его применять. Вот это действительно мера безопасности!
У нас же это пока что выглядит так: любой тревожный сигнал бюрократическая система воспринимает как повод к умножению бумажных сущностей. Нужно не столько предотвратить опасность, сколько заранее возложить ответственность за возможные промахи на рядовых исполнителей. Прорвется через границу нарушитель? Накажут солдат, которые проверили его паспорт на дальних подступах, и лейтенанта, который их там расставил. Нападет, не дай бог, на детей маньяк? Виновата будет учительница, которая их сопровождала, и директор школы, который не обеспечил безопасность, и т.д.
И главный, может быть, эффект – вот эта постоянная невротизация делает людей более управляемыми. Когда они постоянно заняты ловлей шпионов и подготовкой отчетов, им некогда задаваться вопросами об экономике, образовании, социальных гарантиях… Родина в опасности, не время думать о личном!
Главное для тревожного бюрократа – не задумываться о сути проблем и вызовах времени, не тревожить высокое начальство неудобными вопросами, не брать ответственность лично на себя. А в любой непонятной ситуации издать приказ: у всех почаще проверять паспорта и обучать население надевать противогазы! Время-то какое на дворе!
Так вот, о противогазах. Перед отъездом из Норвегии я зашел в Музей Порубежья на самой границе с Россией. Основная экспозиция была посвящена Второй мировой. Там был и макет памятника советским воинам, и гвоздь экспозиции – реставрированный штурмовик Ил-2, но в центре внимания были судьбы простых людей, оказавшихся во время войны на этой земле. Там было стихотворение о советских военнопленных, которых нацисты, угоняя, увозили с собой, и рассказ женщины, которая в детстве пережила оккупацию, бомбежки, эвакуацию. Заканчивался он возвращением к мирной жизни.
Были в начале зала и противогазы – среди оружия, боеприпасов и прочей военной атрибутики. И все говорило о том, как тяжела и унизительна война, какое это счастье, что нынешним детям не приходится слышать стук чужих сапог, стыть под воем бомб, бросать родной дом и с одним чемоданчиком бежать в неизвестность…
А потом я пересек границу и въехал на Родину. И первое, чем встречает она своих гостей и граждан, сразу после пограничного контроля – инструкция, как надевать противогаз, здесь и сейчас. Уголок гражданской обороны прямо на выходе из контрольно-перепускного пункта.
Здравствуй, Родина, или вас ведь еще на въезде предупреждали.