Вы никогда не задумывались о том, сколько вы стоите? Не в том смысле, сколько у вас недвижимости и движимости, банковских депозитов, акций, земельных участков или, наоборот, долгов и непогашенных обязательств. А в том смысле, что вот случись с вами что – и? Какая сумма, а не место на престижном кладбище, по-вашему, будет адекватной компенсацией родственникам вашего отсутствия как кормильца, помощника, плательщика ипотеки и ЖКХ. И банально – собеседника (назовем это так) на вечер.
Конечно, восполнить потерю близкого человека деньгами невозможно. Многие скажут, что мерить деньгами такое и вовсе цинично. Однако представим, что погиб при исполнении служебного долга пожарный, полицейский, спасатель, – и осталась семья, дети, престарелые родители. А с ними та же ипотека, счета на медицину и образование детей и пр. А кто-то еще собирался вот-вот оплатить дорогостоящую операцию. Но теперь не сможет, потому что сам ушел.
Или ушедший был хоть и небогатый человек, но морально и физически тащил на себе столь многое, что без него – хоть в петлю. Это как подсчитать?
Как тут вообще не считать в деньгах? Или речь о состоятельном человеке. И погиб он не при исполнении служебного долга, а в отпуске от теракта или техногенной катастрофы. Или люди – разного достатка – спали, и тут взорвался газ. Один на всех. Сколько надо платить (и надо ли) компенсацию за каждую жизнь и кому предъявлять счета?
Я вспомнил об этом в связи с недавней 20-летней годовщиной терактов в Америке. Все обсудили уже вдоволь «геополитические последствия». Можно вспомнить о жертвах. И компенсации родственникам. Эта драматическая и по-своему увлекательная история подробно описана в книге главного юриста, занимавшегося этим вопросом во главе созданного отдельным законом Фонда жертв 11 сентября Кеннета Файнберга в его книге «What is Life Worth?» (можно перевести как «Какова цена/ценность человеческой жизни?»), по которой недавно снят фильм «Worth» (это сильный фильм, посмотрите его). Это была уникальная история, впрочем, и сам случай, мягко говоря, был из ряда вон.
Изначально посыл законодателей был циничный-прагматический: избежать многочисленных исков родственников жертв (которых было почти 3 тысячи) к авиакомпаниям, что могло обрушить целую отрасль, а вместе с ней и экономику страны. Поэтому была поставлена задача определить некую конечную сумму компенсаций, чтобы семьи согласились на них и на большее уже не претендовали, подписав соответствующие обязательства.
И тут встала колоссальная моральная проблема. Изначально было обусловлено, что формула подсчета компенсации должна быть увязана с суммой потенциального заработка погибшего в будущем.
И получалось, что жизнь финансовых воротил стоит в десятки если не сотни раз дороже, чем жизнь уборщиков и прочей обслуги, а также полицейских и пожарных, приехавших спасать людей. Мы, даже признавая всю циничность нынешней рыночной русской жизни, все же еще, кажется, не до конца привыкли к такой калькуляции.
Но и в более прагматичной Америке Файнбергу и его коллегам пришлось отступить от жесткой формулы и входить в положение каждой отдельной семьи. А у него был, между прочим, фактически карт-бланш на определение конкретных сумм выплат (трудно представить нам такое, да?). Общий размер фонда изначально тоже не был ограничен жестко, было лишь оговорено, что на выплаты без права апелляции должны согласиться не менее 80% претендентов, а с уговорами надо было уложиться в два года.
В результате бедные получили чуть больше, чем могли бы, а богатые чуть меньше. Последние согласились с тем, что издержки от многолетних судебных процессов могли быть куда выше, а в случае банкротства авиакомпаний под валом многомиллионных исков они бы вообще ничего не получили. Подписать соглашение с Фондом согласились 97% правомочных претендентов на компенсацию. Однако «единой цены» человеческой жизни не вывели, разброс был велик.
Общая сумма компенсаций за 2001-2003 год составила более 7,3 млрд долларов. Из более 7,4 тысяч заявок было удовлетворено более 5,5 тысячи (кто-то не мог доказать свою близость к погибшему, например, в силу непризнания тогда во многих штатах гомосексуальных «партнерств» или по множеству других причин). Средний размер выплат за каждого погибшего составил чуть более 2 млн долларов, максимальный размер доходил до 7 млн. Еще были выплаты по ущербу здоровья (более 2,6 тысячи) – от 500 тысяч до 8,6 млн долларов.
В 2011 году президент Обама восстановил работу фонда. Трамп продлил его работу. Обнаружился долгосрочный вред здоровью (например, люди надышались асбестом), в первую очередь – онкология. С тех пор иски посыпались тысячами. Число получателей компенсации на сегодня уже достигло 40 тысяч, а общая сумма – почти 9 млрд долларов.
Деньги не могут, разумеется, вернуть погибших и утолить боль утраты. Но деньги – это ведь про жизнь оставшихся. И когда в таких случаях утешают фразой «надо продолжать жить дальше», то для этого, увы, в том числе надо ответить на вопрос: на какие средства жить дальше?
В нашей стране не принято мерить человеческую жизнь в «потенциальном заработке», таковой расчет практически никогда не берется во внимание при расчете компенсаций. У меня, кстати, нет готового ответа на вопрос, правильно это или нет. Потенциальный заработок сегодня может быть один, а завтра другой. Человек может как подняться, так и опуститься. По какой шкале считать? Это только бог знает, но не суд. Критерий «потеря кормильца» – чуть более надежный и предсказуемый (там расходы бывают вполне понятны), но, как правило, такие потери тоже рассчитываются по минимуму.
У нас нет закона, где четко определялись бы критерии и размеры выплаты компенсаций жертвам терактов. Таковые есть применительно к жертвам чрезвычайных происшествий, но они были установлены очень давно, на нищенском уровне, и на практике все решается в каждом отдельном случае индивидуально, решением властей. Кстати, справедливости ради стоит отметить, что часто компенсации жертвам катастроф у нас выплачивают вне зависимости от наличия страховки, что в той же Америке далеко не всегда встретишь. Например, предоставление нового жилья вместо утраченного в таких случаях можно считать очень достойной компенсацией, хотя прямые денежные выплаты у нас, как правило, чисто символические.
Что касается терактов, то законом 2006 года предписано, что «возмещение вреда, включая моральный вред, причиненного в результате террористического акта, осуществляется… за счет средств лица, совершившего террористический акт, а также за счет средств его близких родственников…».
В 2009 году Дмитрий Медведев поручил подготовить закон об общих принципах компенсации в таких случаях (имелось в виду, что за счет государства тоже), но закон так и не написали.
Вопрос, должно ли государство во всех случаях «автоматом» платить некие суммы – и какие? – родственникам жертв и пострадавшим в терактах, не уж так прост.
В Америке в 2001 году закон приняли в порядке исключения – как альтернативу варианту массового банкротства авиакомпаний. Потом, правда, аналогичные фонды появились для выплат компенсаций другим жертвам (например, нескольких массовых расстрелов).
Во Франции по закону 2014 года пострадавшие от терактов могут претендовать на компенсацию от 5 тысяч до 30 тысяч евро. Родственники погибших тоже могут получить до 30 тысяч. От 2 до 5 тысяч евро государство заплатит тем, кому теракт нанес урон психическому здоровью (нужна медэкспертиза). Еще один вид выплаты введен за «ожидание и беспокойство», которые близкие жертв испытали после теракта. На практике выплаты родственникам погибших почти никогда не достигают 30 тысяч евро.
У нас начиналось с куда более скромных сумм. Все решалось на усмотрение властей. Так, в Москве в 1999 году родственники погибших при взрыве жилого дома на улице Гурьянова получили по 10 тысяч рублей, а в следующем году близкие погибших от взрыва на Пушкинской площади уже по 20 тысяч. В 2002 году жертвам погибших во время теракта на Дубровке правительство Москвы выделило уже по 100 тысяч рублей. А тем, кто выжил, дали по 50 тысяч. Дальнейшие попытки жертв судиться натолкнулись как раз на отсутствие закона о компенсациях в таких случаях. Однако после взрывов в московском метро в 2004 на каждого погибшего снова решением региональных властей выделили по 100 тысяч рублей. В 2009 сумма еще увеличилась: пострадавшим от теракта на скоростном поезде «Невский экспресс» РЖД выделило по 200 тысяч рублей, а родственникам жертв – по 500 тысяч. Плюс к тому федеральный бюджет выплатил семья погибших уже по 700 тысяч рублей (раненым от 150 до 300 тысяч). Родственники жертв взрывов в московском метро в 2010 году уже получили из московского и федерального бюджета в общей сложности более миллиона рублей, компенсации меньшего размера получили раненые, тоже намного выше предыдущих случаев.
По-своему интересный «кейс» получился после теракта в аэропорту Домодедово в 2011 году. Тогда решили сделать крайними его владельцев, обвинив в оказании услуг, не соответствующих требованиям безопасности, повлекшем смерть двух и более лиц, хотя по тогдашним федеральным регламентам обязанности досматривать людей на входе в аэропорт не было. СКР «прозрачно намекал», что надо бы заплатить родственникам жертв примерно по 5 млн долларов, чтобы не попасть в тюрьму. Но созданный затем Домодедовым специальный благотворительный фонд обошелся выплатами куда меньших размеров, оговаривая в каждом случае сумму индивидуально. На практике у нас не встречалось выплат компенсаций больше 2 млн рублей в случае оказания небезопасных услуг.
Наиболее свежий случай (слава богу, свежее нет) – взрыв самолета «Когалымавиа» над Синаем в результате теракта в октябре 2015 года. Там размеры компенсаций были очень разными. От 350 тысяч ежемесячно в пользу двух десятков семей по потере кормильца и менее 400 тысяч одноразовых компенсаций в пользу остальных семей. Были исключительные выплаты до 4-11 млн от страховых компаний по отдельным искам и полисам. Государство выплат не делало.
Но что более удивительно, наши чиновники почему-то не настояли, чтобы такие компенсации заплатили власти египетские. Которые буквально несколько лет вымаливали возобновление массового туризма из России. Уж можно было как-то увязать первое со вторым. Но не стали. Пока все коллективные иски пострадавших к Египту отклонены либо отложены на неопределенный срок.
Особняком стоит теракт в Беслане 1 сентября 2004 года. В результате коллективного иска от 400 человек Европейский суд по правам человека присудил им на всех почти 3 млн евро, каковые выплачены из российской казны.
Закона о принципах выплаты компенсаций жертвам терактов за счет государства по-прежнему нет. Прежде всего, потому что
нет ясности насчет того, что именно государство во всех таких случаях безоговорочно несет за теракты прямую ответственность: мол, не обеспечили, не защитили, не приняли меры. Но при таком максималистском подходе государство должно отвечать карманом вообще во всех случаях, когда от рук преступников гибнут люди. Что есть абсурд.
В то же время возможно создать некий специальный фонд, куда могли бы поступать деньги, конфискованные у террористов и их пособников, благо законы насчет такой конфискации имеются. И уже из этого фонда платить компенсации жертвам терактов.
И тогда снова встанет все тот же вопрос, который будет будоражить общество, – цены каждой конкретной жизни: ребенка, безработного, силовика или гражданского, пенсионера и трудоспособного, единственного кормильца в семье или иждивенца, богатого и бедного, мужчины и женщины – потенциальной матери, или старушки. Ответ на такой вопрос всякий раз будет индивидуально мучительным. Но его все равно придется искать. Потому что – помните? – чтобы жить дальше, надо знать на какие средства.
Итак, сколько вы стоите? Сколько стоит ваша жизнь?