«Праздник весны и труда» — так называется теперь Первомай. А какого именно труда? — уточняющий вопрос кажется все более актуальным. Тем более, что молодые люди теперь все сильнее путаются в ответе на вопрос: «Кем ты хочешь стать?» В советское время, когда праздник назывался «Днем международной солидарности трудящихся», было проще. Список профессий был короче и понятнее. Пропаганда работала на престиж «человека труда». И даже если в нее многие не верили, то все равно считали, что выбрав раз какую-нибудь профессию, даже если она не мечта (мечта тоже понятна была примерно — «хочу стать космонавтом»), можно будет преспокойно проработать на соответствующей работе и в одной и той же профессии всю жизнь, продвигаясь по тоже понятной карьерной лестнице. Или не продвигаясь, если «в лом». Стандартного советского заработка на стандартную советскую жизнь хватало, так что можно было «не париться».
Выбор был, по большому счету, между «рабочей специальностью», технической (условно — инженер) и, пользуясь уже современными термином, «офисной», будь то работа в НИИ, в государственном учреждении, еще лучше — в партийном. Плюс силовые структуры. Простота жизни и предсказуемость. Казалось бы, это было еще недавно. И на первомайские демонстрации ходили предприятиями. Представить себе сейчас праздничные колонны, составленные по производственному признаку («вот идет колонна «Яндекса», а вот — госкорпорации «Ростех» и т.д.), решительно невозможно. Все изменилось в этом самом мире труда.
Сейчас выбор профессии превращается в почти бессмысленные метания от одних абстрактных рассуждений к другим. Сегодня кажется, что экономист и юрист — это «перспективно», а уже завтра выясняется, что юристов — как собак нерезаных, и что в жизни «работа юристом» в какой-нибудь конторе вовсе не так прекрасна, как смотрится в голливудских фильмах про людей в дорогих костюмах, выступающих в состязательном судебном процессе с непредсказуемым приговором.
Особо энергичные родители мотаются с чадами по психологам, силясь понять, что же чаду «по душе» и к чему оно склонно. То ли оно «гуманитарий», то ли «технарь». Даже в этом нет ясности порой, притом что ясности, какой именно гуманитарий и какой именно технарь, нет и подавно.
Отечественные ресурсы, посвященные выбору профориентации, полны благоглупостей, общих банальных рассуждений и никого ни в чем толком сориентировать, на мой взгляд, не могут.
Самое смешное, что и разные социологические опросы дают подчас совершенно не совпадающие картины предпочтений россиян по профессиям, пониманию их «престижности» и востребованности.
Интуитивно, конечно, обыватель чувствует, что работать «на государство» в наше время выгодно и перспективно. Потому что государство заняло в экономике доминирующую роль, рассевшись на всех возможных стульях. А вот «предпринимателем» становиться все более стремно. После 2014 года в два раза выросла популярность военных профессий (до 13% россиян хотели бы видеть своих детей военными в прошлом году, по данным опроса «Левады-центра»). По данным ВЦИОМ (на начало этого года), 68 % хотели бы, чтобы их дети выбрали для себя профессию врача, 66 % — профессию инженера, 61 % – профессию работника государственных органов власти. В ТОП самых престижных профессий, по той же версии ВЦИОМ, также попали предприниматель (60%), преподаватель вуза (54 %), военнослужащий (50%), педагог (42%) и журналист (36 %). Однако, если посмотреть на результаты опросов, проводившихся в прошлом году разными агентствами по подбору персонала, то иерархия приоритетов выстроится совершенно иначе: среди самых престижных оказались, например, согласно одному из них, специалисты в области IT-разработки и дизайна (21%), те же юристы (13%) и госслужащие (12%). Далее идут финансовый директор и финансовый менеджер (4-5%), бухгалтер (2%). А вот медицина, силовые структуры и образование набрали менее 10%, учитель — примерно на уровне бухгалтера.
Кому тут верить? Да всем. Потому что речь часто идет не о реальных намерениях пойти самому работать по этим профессиям или отправить туда детей, а о попытке угадать в беседе с социологами «правильный ответ», ориентированный на то, что в представлении респондента «принято в обществе». Разброс разных вариантов ответов отражает лишь кашу в головах и непонимание, по большей части, что будет востребовано завтра и «кем стать».
Есть лишь текущие представления о том, например, что «менеджер «Газпрома» (условно) — это круто и денежно. Что «силовик» — это в нашем государстве надежно, а при определенных условиях и сноровке — еще как «денежно».
При этом доля родителей, готовых примириться с любым выбором, который сделают их дети в выборе профессий, за последние десять лет сократилась в три раза — с 13% до примерно 4%. И с такими вот настроениями родители пытаются помочь ребенку правильно сориентироваться, сами толком не понимая, что такое «правильно». Они опираются на прошлый опыт (у многих — именно советский), который ясно уже, что никуда не годится.
Если посмотреть на список наиболее востребованных сейчас профессий, то он в значительной своей части не имеет ничего общего ни с обывательскими представлениями о «престижности», ни с преобладающими желаниями получше пристроить своих детей.
При этом минимум треть учащихся вузов сегодня уверены, что не смогут найти работу по своей специальности (данные НИУ ВШЭ). В реальности ее находят еще меньше. Значительно менее половины выпускников вузов работают в России по полученной специальности. Зачем, спрашивается, они тратят годы на ее получение?
В реальной сегодняшней экономике приоритеты выстроены по-другому. С огромным отрывом по числу вакансий (25%) идет сфера продаж, затем сфера IT и телекомов (8%), на третьем месте — такая «профессия», как «без опыта работы» (7%), то есть не пойми кто. На уровне 2-6% держится востребованность людей в банках (правда, число банков сокращается усилиями ЦБ), «на производстве» (то есть работа руками в основном), в строительстве, маркетинге, на транспорте, в медицине, туризме и гостиничном бизнесе.
В большом числе случаев речь идет во всех эти сферах не о профессиональной занятости, требующей узкой квалификации, а о выполнении неких функций. Наиболее распространенная в этом смысле — работа с call-центрах, «на ресепшн», помощниками, менеджерами «пойди-принеси-напиши-позвони», «работа с клиентами». Это именно строго функциональная работа. Это никакая не профессия.
Много требуется водителей, с разбросом зарплат от 30 до аж 100 тыс. рублей. Это, наряду с обилием охранников, на мой взгляд, один из признаков неразвитости рынка труда на фоне мечтаний о «беспилотных» автомобилях. У нас ни один начальник не опустится до того, чтобы управлять машиной, даже имея водительские права. Равно как и во многих других случаях функцию водителя могли бы совмещать представители других профессий. Образовательный форум «Навигатор поступления», призванный ориентировать абитуриентов, вообще на первое место по востребованности в 2017 году поставил такую «профессию», как «оператор на телефоне» (11,7%), далее идут менеджеры по продажам.
А вот Минтруд, руководствуясь своими представлениями о прекрасном на рынке труда, в прошлом году наиболее востребованной профессией считал неких «инженеров», отмечая также рост востребованности врачей и бухгалтеров. Но как рост востребованности врачей сочетается с их повсеместным сокращением и работой на две-три ставки, чтобы соответствовать по уровню зарплат известным «майским указам»? Решительно непонятно.
Та же невнятица царит и в сфере прогнозов востребованности профессий в будущем. Представления о ней применительно к нашему рынку труда туманные и неконкретные. Это по большей части абстрактные рассуждения, не подкрепленные ни цифрами, ни вообще сколь-либо серьезными исследованиями. Говорить о том, что на этой «зыбкой» основе может быть выработана некая государственная политика по адаптации рынка труда к будущим вызовам, вообще не приходится.
Еще есть абстрактные разговоры про искусственный интеллект, который придет к нам (явно из-за бугра, с таким-то отношением к образованию, науке и разработкам) и сделает за нас нашу работу. Дальше дело не идет. Так, согласно опросу одного кадрового агентства, после 2020 года будут востребованы такие профессии, как «технолог пищевого производства», «архитектор мобильных приложений», биохимик, финансовый консультант, специалисты по персоналу, а также специалисты по анализу Big Data. Такие прогнозы хотя выглядят вполне логично, базируются, как правило, на механической экстраполяции уже сложившихся тенденций. Уже вскоре такие результаты подвергаются существенной корректировке под воздействием неумолимой реальности.
Отечественные предсказатели востребованности профессий на годы вперед не могут точно указать ни рост в процентах числа вакансий по конкретным специальностям, ни тем более уровень зарплат. А без этого такие исследования просто бесполезны в прикладном плане и носят чисто умозрительный характер. Они являются лишь еще одним из показателей неразвитости нашего рынка труда и, соответственно, государственной политики в этой сфере.
Ну а как у них? Например, в США имеется довольно подробная статистика, характеризующая как текущий спрос на те или иные профессий, так и прогнозирующая рост их востребованности, включая уровень зарплат. Так, среди наиболее востребованных профессий в прошлом году, согласно подсчетам Бюро трудовой статистики США, была профессии водителя грузовика. Его среднегодовая зарплата составляла более 40 тыс. долларов в год, прогнозируемый рост числа вакансий к 2024 году должен составить 5%. Менеджеров среднего звена и выше (сегодня зарплата в среднем 97,7 тыс. долл. в год) к 2024 года потребуется на 7% больше. Аналитиков баз данных (110 тыс. долл.) понадобится на 16% больше. Нарастающая тенденция старения населения повысит спрос на средний медперсонал (сегодня зарплата 67,5 тыс. долл.) на 16%. Условных компьютерщиков и специалистов по софту (98,3 тыс. долл.) ожидает рост вакансий к 2024 году на 19%, финансовых аналитиков и советников (89 тыс. долл.) — аж на 30%. Наилучшие перспективы найти себе работу на приличную зарплату имеют «физиотерапевты» (у нас это часто «тренер по фитнесу»), тоже в связи со старением населения и распространением приверженности к здоровому образу жизни. Их нынешний годовой доход уже составляет приличные 84 000 долл., а востребованность через 6 лет возрастет на 35%. Но наибольший рост спроса прогнозируется на помощников по дому для престарелых и малоподвижных людей. Их доход сейчас небольшой — около 22 000 долларов в год, однако рост вакансий составит 38%. Высокой квалификации не требует.
Кстати, востребованность низкоквалифицированных профессий и на нынешнем американском рынке довольно велика. Часто такие профессии выполняют функции косвенной социальной помощи малообразованным и малообеспеченным слоям. Иначе им бы пришлось платить пособия. Так, например, число вакансий для работников фастфуда со средней зарплатой 20,5 тыс. долл. в год составляла в прошлом году более полумиллиона мест. Вакансий, аналогичных нашим хозяйственникам и техникам, а также уборщикам (доход 27000 долларов), составляла полмиллиона.
Ориентироваться на конкретную статистику при выборе профессии удобнее, чем на абстрактные рассуждения «специалистов по труду», пытающихся гадать на кофейной гуще. То же примерно касается и текущих вакансий на рынке труда. Статистика по этой части и конкретные предложения находятся в ведении отдельных компаний по подбору персонала. Государственная система, которая ориентировалась бы на имеющиеся в наличии вакансии и, соответственно, поддерживала бы развитую систему профессиональной переподготовки и профориентации, в настоящее время в России полностью отсутствует.
Понятие престижности работы, а также наличие конкретных престижных и непрестижных вакансии — это одно, а ощущение удовлетворенности работника той работой, что уже имеется, это совсем другое. Тут в нашей трудовой статистике тоже есть чему удивляться. В России работают в среднем 58% взрослого населения. Из числа работающих (прошлогодние данные «Ромира») 77% россиян заявили, что в целом они удовлетворены своей работой. Среди граждан старше 60 лет довольных еще больше — 84%. То есть примерно 80% работающих граждан России говорят (и считают?), что работа отвечает их ожиданиям. Этот показатель стабилен в различных возрастных и гендерных группах. Вместе с тем треть россиян в последние годы меняли свою работу. Очевидно, эта тенденция будет и дальше нарастать: в среднем в современной экономике среднестатистический работник меняет не только место работы, но и профессию раз в пять-семь лет.
Если верить нашим опросам на тему удовлетворенности работой, то россияне представляют собой уникальное явление во всей мировой экономике.
Например, служба «Гэллапа» с начала ХХI ведет мониторинг уровня удовлетворенности работой примерно в 200 странах. В настоящее время этот уровень крайне низок. Чуть менее 90% опрошенных говорят, что их работа для них в большей мере источник раздражения, беспокойства и напряжения, нежели средство самовыражения и источник вдохновения. Уровень так называемого морального отторжения своей работы превышает в среднем в мире 80%, в тех же США немногим меньше — на уровне 70%. В таких странах, например, как Китай и Япония подавляющее большинство людей, более 90%, стараются эмоционально, «энергетически», душевно не вкладываться в свою работу, выполняя ее чисто механически, отстраненно, согласно регламенту.
Таким образом, подавляющее большинство работающих в мире людей, строго говоря, не испытывают счастья в своем труде, выполняя его как обязанность и способ заработать деньги. В этой связи возникает сильное подозрение, что наши работники, отвечая на вопросы социологов об удовлетворенности своей работой, имеют виду нечто другое, нежели счастье в труде.
Впрочем, есть и хорошие новости. Все наши нынешние терзания по поводу выбора профессии, поиска престижной или высокооплачиваемой работы во многом станут неактуальными уже в обозримом будущем. Согласно недавнему исследованию университета Оксфорда, уже через 25 лет примерно половина ныне существующих рабочих мест и профессий, а точнее 47%, просто перестанут существовать. Вернее, они перестанут существовать для людей «системы Homo sapience». Эти рабочие места (и профессии) займут роботы и машины. Многих наших потомков ждет в буквальном смысле праздное существование. А для тех, кому праздность будет в тягость, будет весьма непросто найти не то что престижную или интересную работу по душе, но и вообще любое осмысленное «рабочее» занятие. Впрочем, на наш век работы хватит. В том числе грязной.