Пока начальник «Фейсбука» Цукерберг только собирается бороться с fake news в своей сети, наш доблестный Роскомнадзор уже отправился в поход. Без лишнего шума и пыли изготовлен и уже вступил в силу приказ, по которому «уполномоченные органы» (прокуратура, МВД, Роспотребнадзор и т.д.) смогут инициировать блокировку «недостоверной информации», написав в Роскомнадзор запрос.
Если кто забыл или не заметил, такое положение было «зашито» в принятый прошлым летом закон о новостных агрегаторах. Таким образом, проблема fake news, которая широко обсуждается в медийном мире прежде всего в свете той роли, которую они сыграли в американских выборах, будет решаться у нас в исторически привычной манере. Не путем обучения общества отличать правду от вымысла в условиях свободы информации, а посредством цензуры под неусыпным надзором во веки веков «уполномоченных органов». И в условиях несвободы информации.
Как в приказе определены фейки? А вот как:
к «недостоверным» и подлежащим блокировке отнесены «общественно значимые сведения, недостоверная общественно значимая новостная информация под видом достоверных сообщений, новостная информация, распространяемая с нарушением законодательства Российской Федерации».
При этом, заметим, в нашем законодательстве отсутствует определение, что такое фейк. То есть «недостоверная информация» в юридическом смысле. Отсутствует и прописанная процедура определения, что есть фейк, а что есть, скажем, «добросовестное заблуждение» журналиста. Все остается, таким образом, на усмотрение чиновников.
Просматривается примерно такая практика: сначала тот или иной новостной ресурс будет заблокирован как «недостоверный», а потом его владельцы начнут ходить по судам «пыль глотать», настаивая на своей невиновности. Если рискнут. Например, в свое время нашумевший фильм-расследование блогера Навального о людях по фамилии Чайка с ходу мог быть признан, если подходить с такими мерками, недостоверным. Судебная перспектива оспаривания такого решения при этом вполне предсказуема.
Или, скажем, как трактовать слухи о возможной отставке того или иного чиновника?
Таковые, с точки зрения добросовестной журналистики, есть свидетельство наличия инсайда и выполняют важную задачу информирования общества о закулисной борьбе в политике. Однако в данном случае прессе, скорее всего, будет отказано в наличии у нее какой-либо добросовестности. Властям удобнее занимать позицию, которую можно сформулировать примерно так: «Ах, вы все врете».
Логическая увязка вышеупомянутого приказа Роскомнадзора с американскими выборами тоже понятна. Кстати, выяснилось, что большинство «протрамповских» ресурсов, генерировавших фейки, расходившиеся миллионными тиражами, базировались вовсе не в России, как может подумать наивный обыватель, уверовавший в «невидимую руку всемогущего Путина», а в Македонии (около сотни).
Наши чиновники мыслят на годы вперед. Они в этом плане молодцы. И мыслят они из века в век, из режима в режим в одном направлении: как бы чего не вышло политически нехорошего. У нас ведь тоже предстоят выборы. В 2018 году. И важно, чтобы наш наивный избиратель, святая душа, которую может совратить с пути истинного любой политический проходимец, не попался на удочку злопыхателей, «пятой колонны» и прочих идейных диверсантов, распространяющих свои ядовитые фейки с целью опорочить того, кого опорочить и помыслить нельзя. Его, избирателя, надо всячески оградить. И его оградят.
Поэтому под предлогом блокировки «недостоверной информации» может блокироваться, в случае политической необходимости, любая информация, которую тот или иной уполномоченный чиновник сочтет вредной.
Во всяком случае, на такую мысль наводит уже сложившаяся практика, когда всякий что федеральный, что провинциальный политик или чиновник, будучи уличенным прессой в чем-то предосудительном, первое, что начитает делать, так это вопить, что журналисты все переврали либо неправильно его поняли и истолковали. Обвинения прессы во лжи, как правило, остаются безнаказанными для обвиняющих представителей власти. Ругать прессу, обвинять ее в некомпетентности можно равно свободно как в случаях, когда такие обвинения, чего уж там, действительно справедливы, так и когда у самого обвиняющего рыльце в пушку.
Кстати, сам же Роскомнадзор, анонсируя прошлой осенью общественное обсуждение предлагаемых мер по борьбе с фейками, уже показал, на мой взгляд, расширительное толкование того, что он понимает под «недостоверными новостями»: «Все чаще в топы мировых и отечественных СМИ попадают новости, в которых информация и источники вызывают сомнения. Люди дезинформированы громким заголовком или просто не читают основной текст материала, что формирует у них ложное представление о теме», — говорилось в приглашении к дискуссии.
То есть подозрительными и, стало быть, уязвимыми для блокировки становятся новости, где заголовок не соответствует содержанию статьи (притом что такая практика, с точки зрения профессионализма журналистики, подла, еще не означает, что она противозаконна), когда создается «ложное представление о теме» или источники «вызывают сомнение».
Ну какое доверие может вызывать какой-нибудь блогер-диссидент? Ясен пень, что никакого. Другое дело, репортаж федерального телеканала о «распятом мальчике». Или «изнасилованной в Германии выходцами с Ближнего Востока русской 13-летней девочке». В последнем случае даже возбудился глава МИДа Сергей Лавров, попеняв Меркель за халатное отношение к расследованию. Однако история впоследствии оказалась фейком.
Ну а если к священной борьбе за достоверность приплести еще и антитеррористическую мотивацию (мол, фейками пользуются террористы), то тут уж просто удержу не будет. Тем более что инициатива блокировки может исходить не только от федеральных «уполномоченных органов», но и от провинциальных.
А на что они способны в своем рвении тащить и не пущать, мы видим на примере сложившейся практики блокировки интернет-ресурсов провинциальными судами.
Складывается впечатление об очень-очень расширительном толковании законодательства. В частности, в трактовке того, что такое экстремизм. Или «детская порнография». Или «пропаганда суицида». Или вот, к примеру, сейчас бывшая прокурорша Крыма, осваивая свой «нишевый жанр» на федеральном уровне, тестирует на пределы расширительного толкования термин «оскорбление чувств верующих», развязав кампанию нападок на еще не вышедший фильм о любовной связи императора Николая II (а он же страстотерпец, по версии РПЦ, как же можно!) и балерины Кшесинской.
Можно предугадать, как отнесутся в контексте борьбы со всем «недостоверным» регуляторы интернета к известной практике «проплаченных ботов», мобилизуемых для атак на неугодных общественников и политиков или для пиара провластных начинаний. Боты не стесняются в использовании самых грязных методов и информации, которые в ином исполнении могли быть сочтены «недостоверными» или «противозаконными». Будут ли?
При этом, объективно, проблема fake news в медиапространстве существует. Более того, она обостряется. Fake news таки используются для манипуляции массовым сознанием. Не только в политических целях. В коммерческих и маркетинговых тоже.
Причиной массового распространения фейков может быть и изменение самого характера журналистики, деградация профстандартов: в погоне за кликами и коммерциализацией медийного продукта жертвуются качество и профессионализм. Соревнование с блогерами-любителями и погоня «выстрелить первым» опускают эту планку все ниже.
Некоторые эксперты полагают, что к вирусному росту влиятельности fake news в последнее время привели ряд технологических изменений, а именно в настройке алгоритмов поисковиков типа Google. В результате еще сильнее выросло влияние кликабельности новости на ее «расшаривание» и попадание в топы поиска. Fake news побеждают в этой неравной борьбе солидные новостные источники.
То есть в этом вина не только социальных сетей, того же «Фейсбука», хотя алгоритмы «Гугла» и «Фейсбука» не увязаны жестко напрямую. Однако тупой коэффициент кликабельности (click-through rate — CTR), насколько можно понимать, напрямую отражается на результатах задаваемого поиска. Притом что тот же «Гугл» сегодня ориентируется примерно на 200 «подсказок», настраивая под вас релевантный поиск. Однако рейтинг той или иной новости уже в гораздо меньшей степени, чем раньше, зависит от увязки (ссылки) на заведомо «солидные» источники — большую роль получило именно пользовательское поведение, то есть число кликов.
А поскольку простые пользователи все больше верят в разные теории заговора, если говорить о политике, то такие алгоритмы действительно потворствуют тому, что дремучая и невежественная среднестатистическая масса (на фоне всемирного упадка нравов и образованности) все в большей степени задает новостную картину мира для всех остальных.
Все происходит ровно так же, как в офлайновой электоральной демократии, потворствующей распространению дешевого популизма, ориентированного на краткосрочный успех (текущие опросы общественного мнения) в ущерб респектабельной политике, рассчитанной на долгосрочную стратегическую перспективу.
В то же время сейчас — тоже по следам американских выборов — и поисковики (прежде всего тот же «Гугл»), и социальные сети начали работу над ошибками. С тем, чтобы снизить деструктивное для новостного пространства влияние fake news. Ключевым моментом, в частности, для «Фейсбука» становится уже не кликабельность, а то, как часто та или иная новость «расшаривалась», а также «лайкалась».
То есть роль «цензоров» все же отдается во многом пользователям. И это принципиальное отличие от нашей намечающейся практики!
Им будет облегчена возможность указывать администраторам на новость как «фейковую». Хотя объективность того же Цукерберга в чисто политическом смысле не стоит идеализировать: он уже показал себя душителем новостей, связанных с республиканцами и правыми консерваторами вообще.
На роль всемирного главного редактора Цукерберг, на мой взгляд, совершено не подходит. Но Роскомнадзор на роль всероссийского главреда разве подходит?
При этом чем больше пусть даже и кликабельная новость «расшаривается» и «лайкается», тем больше генераторы таких фейков будут караться в «Фейсбуке» материальными средствами. А именно ограничиваться в рекламных доходах на фейковом трафике. «Гугл» собирается действовать аналогично.
Наши «фильтровальщики», разумеется, не доверятся пользователям, а сами выступят в роли арбитров, отделяющих зерна правды от плевел фальсификации. А частые ссылки охранителей на то, что, мол, те же «Фейсбук» и «Гугл» не спешат удалять фейковые новости, надо полагать, уже в скором будущем будут использованы для нового давления на них с целью ограничения, а то и изгнания из России.
Наши охранители всякий раз стремятся оградить неразумный народ от того влияния, которое власти считают для него пагубным. Отказывая людям в праве — пусть с ошибками, огрехами — на обучение тому, как отличать правду от фейка, обучение умению критически мыслить и критически подходить к любой информации, они сознательно консервируют обывательскую массу в этом заповедном состоянии. Людей будут уверять, что они теперь заживут в условиях воцарившейся правды. И если таковая и окажется фейком, то обыватель, этот обитатель «заповедника правды» с промытыми мозгами, далеко не сразу это заметит. Если заметит вообще. На то и расчет.