«Где ты будешь встречать Новый год?»
Этот вопрос преследует меня с самого детства.
Казалось бы, чего спрашивать в конце 80-х, в маленьком провинциальном поселке, где из ресторанов только заводская столовая. Дома, где ж еще. Новогодняя ночь предполагала застолье, к которому начинали готовиться с сентября, да и вообще по улицам шастать было не принято – максимум выйти после полуночи во двор панельной пятиэтажки, запустить пару дохленьких фейерверков и вернуться к «горячему». Ну и, честно говоря, для нас, детей, новогодняя ночь не была окутана каким-то особым волшебством: елка к тому времени была украшена, подарки подарены, костюмы для школьного маскарада сшиты, надеты и убраны. Песенки про Деда Мороза спеты и даже мандарины из выданных на школьном утреннике мешочков съедены. Мы знали, что ближе к полуночи или сразу после нас погонят спать, чтобы не мешали настоящему взрослому празднику с «Голубым огоньком», двусмысленными тостами и ссорящейся семейной парой – а кто-нибудь в новогоднюю ночь непременно ссорился, с хлопаньем дверями, пьяными слезами на кухне и страдальческим лицом хозяйки, которая весь день горбатилась у плиты, а мясо по-французски только поковыряли, потому что наелись салатами.
Потом, уже во взрослой жизни – голодные 90-е, опять-таки, казалось бы, чего спрашивать. Где будешь встречать? Дома, елки-палки, с растерянными родителями и их такими же растерянными друзьями, приходя в ужас от все тех же салатов, которые дались маме еще труднее, чем во времена позднесоветского дефицита, и отчаянно мечтая оказаться в сказке под названием «Один дома». Пусть там не про Новый год, а про Рождество, но зато красиво, богато и бандиты веселые. А не вот это все, и непонятно, что будет завтра.
И так далее, через сытые нулевые в наши ковидные времена: где ты будешь встречать? Как ты будешь встречать? С кем? Какие вообще планы на Новый год? Два салата, горячее и торт. Вот какие мои планы. Со времен 80-х ничего не изменилось. Елку только не буду ставить, у меня кот.
А Рождество? Что ты будешь делать с Рождеством, настырно вопрошает коллективное бессознательное, традиционно слетающее с катушек примерно в ноябре. Адвент на дворе, ты купила календарь? Украсила дом? Штоллен испекла? Надо же, чтобы вылежался…
Да, я украсила дом. У меня есть рождественский домик, в который я по вечерам запихиваю слишком большую лампочку, венок с бубенчиками на двери и здоровенное полотнище с лицом младенца Иисуса, которое надо бы повесить на балконе, да я стесняюсь. Я повесила на каминную полку носок для подарков, хотя единственный человек, который туда что-то положит, – это я сама и есть. И я делаю это все не потому, что жду рождественского чуда. И уж точно не потому, что хоть сколько-нибудь религиозна. А потому только, что привыкла: две недели, обрамляющие ночь, когда один год сменится другим, игнорировать нельзя. Нельзя просто взять и сказать: это время года ничем не отличается от любого другого, разве что погода хуже и денег тратится больше.
Ну ладно, нельзя и нельзя. И не то чтобы мне не нравилась вся эта дорогостоящая суета, помогающая скрасить самое темное время года. Как говорили гламурные стилисты почившего глянца, во-первых, это красиво. Но вот какое дело: водружая на дверь рождественский венок, я поймала себя на мысли, что два салата на новогодний стол – как-то маловато. Оливье, «шуба», надо бы еще чего приготовить и обязательно купить икры. А холодец уже на Рождество. Не то, которое с венком и носком над камином, а наше. Холодец и пирог с фасолиной, потому что 7 января – это еще и День Королей.
Так вот каковы мои планы на Рождество, Новый год, Рождество и Старый Новый год: праздновать все подряд. Печь штоллены, английские кексы, расстегаи, блины, имбирные пряники и индейку. Санта-Клаус, Снегурочка, мандарины, Let it snow, «Пять минут», «Ирония судьбы» и «Крепкий орешек» – все смешалось в доме Облонских. И ведь дело не в том, что я, бывший советский ребенок, крещеный в православии и надевавший на школьную елку маску белочки из папье-маше, живу теперь в католической стране. Католического-то тут, прямо скажем, тоже негусто, разве что архитектура. И никто не ждет, что я повешу полотнище с младенцем, его и местные-то не особенно вешают.
Просто я, как та белочка, тащу в дом все , что вижу: два Рождества, Новый год, День Святого Валентина, Восьмое марта, Дивали… Раз в год я тащусь за сотню километров, чтобы, согласно древнему кельтскому обычаю, вусмерть ободраться колючками, нарубить цветущего дрока и подвесить его к потолку. Кельты верили, что дрок есть воплощение некоего божества, которое охраняет дом от злых духов. Как звать божество, я не знаю, с духами тоже незнакома, а единственное, что делает дрок, – месяцами сыплется с потолка мне за шиворот.
Но знаете что? Я не одна такая. Адвент, пряничные домики, олень Рудольф – и тут же битвы при оливье и запах мандаринов, и английский кекс, который готовят чуть не за полгода до подачи… Не у одной меня в голове каша из традиций, а вернее – их материальных символов, потому что, ну давайте будем откровенны, скупая эти имбирные пряники и адвент-календари, мы практикуем карго-культ. Потому что, ну давайте будем откровенны, большинство из этих традиций нам незнакомо и не особенно интересно. Мы, наконец, получили возможность сделать себе как в фильме «Один дома»: во-первых, это красиво. И, похоже, пришло наше время ностальгировать по временам, когда мандаринки были праздником, зато родители молодые. Поэтому Дед Мороз, оливье и «Ирония судьбы» – как в детстве.
И все это выглядит так странно, знаете. Как будто какой-то сумасшедший монтажер взял и склеил куски из «Гарри Поттера», «Обыкновенного чуда» и рекламного ролика IKEA и запихнул туда всех нас. А мы бегаем, суетимся и пристаем друг к другу с вопросом: «Как ты будешь встречать Новый год?».
На самом деле это довольно любопытный момент: в отсутствие собственной внятной традиции мы пытаемся слепить что-то из старого и чужого, и временами получается забавно и весело. Но чаще все-таки странно, потому что какой адвент, какой штоллен, какой, к черту, дрок от злых духов – какое мы ко всему этому имеем отношение? А что остается? Чук и Гек, голубая тайга, фильм «Девчата»? Потребительская эстетика позднего СССР с копченой колбасой и рижским бальзамом? Нет уж, спасибо.
У нас мало праздников, действительно мало. Тех, которые не по долгу службы, как День защитника отечества, и не по половому признаку, как 8 Марта. А настоящих, таких, чтобы хотелось отмечать.
И мало традиций, поэтому мы с такой готовностью цепляемся за все, что блестит – и что, разумеется, красиво, чего некрасивого в рождественском венке на входной двери. И это особенно чувствуется, когда те, кому эти венки родные с самого детства, спрашивают: а как вы, русские, обычно празднуете Рождество и Новый год?
Как-как. Два салата и горячее.
Дался вам этот Новый год, вы-то его, можно сказать, вообще не празднуете. Нет у вас, несчастных, такой традиции. А у нас – есть. Завидуйте.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.