Вы бы хотели не работать, но каждый месяц получать зарплату – официальную, с больничными и отпусками, и чтобы стаж засчитывался, и чтобы уволить вас было нельзя, и не ходить каждый день в контору, а если есть подработки, то начальство даже и не пикнет?
Глупый вопрос, понимаю, кто ж не хочет.
А ведь было такое когда-то, было. Люди, заставшие СССР, скажем, 70-е, хорошо помнят эти прекрасные времена, когда человека, если он соблюдал элементарную трудовую дисциплину, то есть не прогуливал и не пьянствовал прямо на рабочем месте, уволить было невозможно. Права трудящихся, да – даже если весь труд заключался в том, чтобы целыми днями гонять чаи, вязать и сплетничать. А в свободное от этого, прости господи, труда время выбивать профсоюзные путевки в санаторий, расширение жилплощади и прочие плюшки «от предприятия», которые нынешним молодым кажутся фантастикой. Я не говорю, что так жили все советские люди, но многие, очень многие.
Хорошо ли это было для экономики страны? Нет. Но для отдельно взятого гражданина, который получил бесплатное высшее или среднее техническое образование – очень даже неплохо. Было ведь совершенно неважно, обеспечен ли его диплом реальными навыками: трудоустроить гражданина было обязанностью государства. Приносит он пользу предприятию, не приносит – значения не имело. Зарплата капала, стаж копился, очередь на жилье медленно, но двигалась. Уверенность в завтрашнем дне. Социальная защищенность. Светлое прошлое и ностальгические вздохи.
В наше свободно-рыночное время, конечно, все иначе. Если не считать одного чудом уцелевшего заповедника, в котором по-прежнему можно получать зарплату, ничего не делая. Заповедник называется театр – или, вернее, все театры, что получают субсидии от государства. Десятки миллиардов рублей на содержание театров, которые не в состоянии выжить без госфинансирования.
Но тратить деньги на культуру – это же хорошо, да? Что мы за страна, если будем жадничать на искусство! Уж лучше пусть эти деньги пойдут на театры, чем на частные яхты и дворцы, да?
Оставим в покое само существование дилеммы «или – или». И даже не будем обсуждать, нужно ли народонаселению столько театров, а сейчас их, согласно статистике, больше, чем во времена СССР. Гораздо интереснее другое: крик, который поднимается каждый раз, как директор какого-нибудь театра пытается уволить актеров. Тех, что годами не выходят на сцену, но каждый месяц получают зарплату.
В сущности, дело совершенно житейское: предприятие избавляется от не нужных ему сотрудников. Предприятию есть куда потратить деньги помимо содержания работников, которые не приносят пользы. Такое происходит сплошь и рядом во всех сферах, от животноводства до образования. Неприятно, болезненно, жаль людей – но такова жизнь, и с этим ничего не поделаешь. Увольняют всех, но я ни разу не слышала, чтобы сотрудник, скажем, сахарного завода писал письма Путину и раздавал душераздирающие интервью, жалуясь, что директор не поговорил с ним лично, а передал известие об увольнении через отдел кадров. Сотрудник сахарного завода обратится в суд, в трудовую инспекцию, но Путину писать не станет. И оперировать пафосным «Я отдал этому заводу двадцать лет жизни» не станет тоже. В отличие от актера.
Последнее меня всегда несколько озадачивало. Почему «отдал»-то? Если отбросить эмоции и неизвестно откуда появившийся флер избранности, то актер – профессия, как и все прочие. Кто-то выбрал стать инженером, кто-то агрономом, кто-то пошел в театральный. Прежде всего это работа. За которую платят деньги, а если не платят, так надо искать другую, чтобы жить и оплачивать счета. Ты работаешь в театре, получаешь зарплату – значит, не «отдал» годы, а «продал». Как все нормальные люди, которые обменивают свои навыки на деньги.
А если твои навыки не востребованы или недостаточно хороши, чтобы тебе за это платили столько, сколько ты хочешь, есть смысл подумать о другой профессии – нет? Опять же, так делают все нормальные люди. И никого, заметьте, это не возмущает. Никто, подобно глубокоуважаемому Юрию Соломину, не воскликнет: «А куда люди, особенно женщины, проработав 20 лет, даже 15 лет, кто-то заслуженный актер, а кто-то — нет. За что их? А куда им идти? В подметалы?»
Возраст актера, проработавшего в театре 15 лет, – это вокруг сорока, если он пришел сразу после диплома. Мне сорок три, и я точно знаю, что никто и нигде не будет платить мне просто так, потому что «15 лет». И я могу сколько угодно распинаться о призвании, страсти и особо тонкой душевной организации, но если работодателю я невыгодна, то мне укажут на дверь. Потому что никто не обязан оплачивать мое призвание и лелеять мою творческую натуру. Это, дорогая, исключительно за свои.
Скандал в театре Ермоловой очень четко показал, что актеры – даже не известные, даже не слишком талантливые – это особая каста, к которой якобы нельзя подходить с обычными человеческими мерками. А еще вскрыл тот факт, что проблема не уникальна и создал ее не Олег Меньшиков. Юрий Соломин, которого я уже упоминала, не скрывает, что ему как руководителю приходится идти на самые разнообразные ухищрения, лишь бы не увольнять актеров, без которых театр легко мог бы обойтись. Ирина Апексимова открыто говорит, что половина труппы «Таганки», особенно среднее поколение, то есть люди далеко не старые, получает зарплату ни за что: «Конечно, те деньги, которые я трачу на зарплаты людей, давно не появляющихся в театре, я бы лучше пустила на тех, кто оттуда сутками не выходит». Но попробуйте их уволить. Крик до небес и письма Путину.
Театральная среда живет по собственным законам и совершенно этого не скрывает. Худрук «Ленкома» рассказывает, что вдова Караченцова тридцать лет не играет, в театре только числится, однако зарплату он ей платит и даже выбил ей звание заслуженной артистки России со всеми полагающимися привилегиями. Он говорит так, словно это нормально, и, кажется, даже считает, что заслуживает одобрения. Ситуация действительно уникальная: вдов в России великое множество, но за государственный счет их обычно содержат куда скромнее. Мягко говоря.
Не поймите меня неправильно: я не считаю, что актерам не надо платить. И что театрам не надо давать денег. Я просто думаю, что платить надо за работу, а не за принадлежность к касте. И что если ты к сорока годам не стал востребован в своей профессии, есть вероятность, что ее следует сменить. Или сменить работодателя, если считаешь, что он тебя недооценивает. А не требовать особого к себе отношения исключительно в силу того, что когда-то тебе удалось поступить в театральный.
Ах, они как дети. Ах, они сверхэмоциональны, ранимы, и психика у них устроена иначе. Ах, они иногда несут чушь, но они же актеры, они иначе мыслят. И профессия у них жестокая. И мир к ним жесток. Насчет жестокости мира, учитывая все вышесказанное, можно бы и поспорить. И про жестокую профессию – расскажите это, например, врачам скорой помощи. Но даже если и так. Даже если и правда психика, эмоции и прочие «лапки». Во-первых, это, честно говоря, личные проблемы каждого отдельно взятого индивидуума вне зависимости от того, актер он или нет. Никого не интересует и привилегий не дает. А во-вторых, куда девается эта ранимость, тонкость и неотмирасегошность, когда речь заходит о таких приземленных вещах, как деньги, стаж, государственные звания и надбавки?
И напоследок о тяжелой актерской доле.
Знаете, я ведь когда-то тоже думала, что актеры – это особые существа. «Священные чудовища», творцы миров, повелители чувств. И жизнь у них тяжелая, нутром ведь играют, горят на работе, отдают себя публике. А потом один мудрый человек, много лет проработавший в этой индустрии, сказал: «Получать в день столько, сколько абсолютное большинство получает в месяц, заниматься тем, что нравится, ни за что, в сущности, не отвечать и еще иметь репутацию высшего какого-то существа – это, по-твоему, тяжело? Ты точно ничего не перепутала?»
Перепутала.
Да, похоже, весь мир перепутал.