Мужчину выкинули из автобуса за отказ надеть маску. В другого мужчину выстрелили из травматического пистолета за требование надеть маску. Люди выходят на улицы, протестуя против ограничительных мер. Люди, сидящие дома, требуют подавлять такие выступления со всей возможной жесткостью. «Масочники» против «антимасочников». «Карантинщики» против «ковид-диссидентов» – весеннего единодушия нет и в помине, и это даже власти вынуждены это признать.
Общество раскололось, степень раскола стали измерять социологи, и медиа, для которых вот уже более полугода не существует иной статистики, кроме «ковидной», вынуждены обращать внимание на новые цифры. Попытки маргинализировать протест против ограничительных мер больше не работают: очевидно, что протестуют не «ультрас», «хулиганы» или «те, кому все равно, лишь бы побуянить», а люди, которые еще год назад были более или менее упитанным средним классом и к самому понятию «протест», чего бы он ни касался, относились в лучшем случае настороженно.
Да, мы разделились. Но не по морально-этическому принципу, давайте без иллюзий, а по принципу ресурсному. Часть общества, поддерживающая ограничительные меры, — это та часть общества, у которой есть возможность относительно комфортно существовать в мире с летящей в пропасть экономикой. Это те, кому есть чем оплачивать счета. Те, чьи базовые потребности удовлетворены и кто уверен, что карантин и ограничения мало повлияют на их повседневную жизнь. Было бы несправедливо утверждать, что эти люди ничего не потеряли. Но глобально они чувствуют себя в финансовой безопасности. Им не грозит потеря работы или бизнеса, выселение из ипотечных квартир, просроченные платежи по кредитам и длинная очередь за бесплатным супом. Они в порядке. И они — новый привилегированный класс.
По другую сторону баррикад люди, у которых ресурсов нет. Люди беднеющие или уже обедневшие. Новые маглы, чей удел в этом, без сомнения, гуманном мире — делать то, что говорят спасающие его волшебники.
Глупый магл потерял работу? Значит, его работа была не нужна, пусть он идет и найдет другую. Курьером пусть идет, службы доставки не справляются. У глупого магла высшее образование? Пусть получит другое, дистанционно, разумеется. Глупый магл двадцать лет посвятил своей профессии? Ну значит, он напрасно потратил эти двадцать лет. Значит, не нужна его профессия. Был бы умнее, выучился бы на врача или программиста.
Легкость, с какой приверженцы экономических ограничений распоряжаются чужими жизнями, все еще поражает. И особенно дико это выглядит в свете того, что ведь им никто не запрещает вести выбранный ими образ жизни. Их не заставляют покидать дом. Не требуют снимать маски и перчатки — да хоть в скафандре ходи, кому какое дело. Не лезут к ним обниматься и не обязывают путешествовать. Иначе говоря, у них есть все возможности самоизолироваться и защитить себя. Но им этого мало.
Простой пример: если ты боишься заразиться, надень защищающий тебя респиратор и оставь в покое всех остальных. Не ходи в театры, рестораны, торговые центры и офисы. Работай удаленно, заказывай доставку и встречай курьера в костюме химзащиты. Живи в полном соответствии с собственными заявлениями, что мир изменился и теперь все будет по-другому. Измени свой собственный мир, сделай его удобным и безопасным лично для себя. Никто не будет в претензии.
Но беда в том, что новый привилегированный класс хочет изменить мир для всех. В их действиях и риторике читается простой и жесткий посыл: это наш мир, это наш воздух, и как этим воздухом дышать, решаем мы. А маглам следует подчиниться.
По факту это означает: условные «бедные» не заслуживают иной участи, кроме как обслуживать условных «богатых». И их дети тоже, потому что у бедных нет возможности дать им сколько-нибудь нормальное образование. Живешь в ипотечной двушке и не имеешь трех ноутбуков, чтобы дети удаленно учились, а ты удаленно работал, – формируешь следующее поколение курьеров. Ну или крестьян, а то работников мебельной фабрики, которые, ладно уж, не могут работать удаленно, но с этим придется смириться, потому что кто-то же должен производить то, что потребляют «богатые».
Это касты, друзья. Высшие и низшие. И стоит ли удивляться, что те, кого отправляют на дно, сопротивляются и хотят всплыть? Призывы объединиться ради спасения мира больше не работают. Почему ты спасаешь мир, сидя в уютном гнездышке и исправно получая доход, а я должен спасать его, думая, на что купить еду? Почему для тебя «потеря» — это невозможность поехать в Париж, а для меня — переселение к родителям из-за того, что нечем платить ипотеку? Почему в моей жизни ничто для тебя не важно: ни моя работа, ни моя семья, ни будущее моих детей — а твоя представляет абсолютную ценность, которую — и ты этого требуешь! — я должен беречь?
Да просто все. Потому что у кого ресурсы, тот и главный. А разговоры о гуманности и призывы «беречь друг друга» не более чем идеологический гарнир. Никто никогда не бережет бедных. Они расходный материал, который в контексте ковида не жалко совсем, ведь всегда можно назвать этих, которые не вписались, эгоистичными убийцами, думающими только о деньгах. Не заслуживающими ни уважения, ни заботы, ни медицинской помощи, ни образования. Не заслуживающими ничего, кроме того чтобы быть обслугой. Желательно молчаливой и покорной. Благодарной за кости, что время от времени бросает им с барского стола государство, да и то не всякое. Мало того, обслугой кругом виноватой, потому что пока нормальные люди спасают мир по домам, они, вот эти, «скопляются» в метро, таскаются на свою низкоквалифицированную работу, которую нельзя делать удаленно, а по вечерам, смотри-ка, обнаглевшие, хотят выпить кружку пива в баре или сводить детей, будущих курьеров, в кино.
Наверно, хорошо иметь достаточно ресурсов, чтобы чувствовать себя в безопасности. Хорошо принадлежать к привилегированному классу, чьи финансовые привилегии подкрепляются морально-этическими — говорить о лицемерии этой этики, ладно уж, не будем. Но вот беда: класс низший, класс обедневший, растет день ото дня. Так она устроена, эта чертова экономика. И тому, кто сегодня с высоты своей удаленной работы вещает о бездуховности разорившихся, следовало бы уже занимать очередь за бесплатным супом. Потому что если все будет идти как идет сейчас, он в нее встанет. И гораздо быстрее, чем думает.
Если, конечно, его еще будет кому и из чего варить, этот бесплатный суп.