Не знаю, когда в наш лексикон вошло слово «обслуга». Кажется, я слышу его с рождения, а лет мне уже не так чтобы мало. Лет 40 назад, на излете СССР, обслуга была у секретаря обкома: водитель, домработница, няня. Обслугой также называли портниху, которая обшивала обкомовскую жену, фарцовщика, у которого покупались джинсы для обкомовской дочери, и вообще любого человека, услугами которого более или менее постоянно пользовалась обкомовская семья.
Эти люди были вхожи в дом, однако за стол их не сажали, в гости не приглашали и знакомства не афишировали. Называли их по именам — Валечка, Толик, Ириша, и, казалось, фамилий у них не было вовсе.
Жили Валечка и Толик богаче и в целом лучше большинства представителей ИТР, составлявших весомую часть населения нашего ПГТ. Для тех, кто забыл: ИТР — это инженерно-технические работники, ПГТ — поселок городского типа.
У Валечки и Толика, как у особ, приближенных к обкомовскому телу, были некоторые привилегии, с барского, так сказать, стола. Они резво продвигались в очереди на жилье, их дети без особых проблем поступали в институты, у них в изобилии водились конфеты-ассорти и сырокопченая колбаса. В общем по меркам позднего Союза это были успешные люди. Что не мешало представителям ИТР, годами ютящимся в общежитии и читающим «Роман-газету» на продавленной тахте под хрестоматийным портретом Хемингуэя, относиться к ним с нескрываемым презрением: обслуга!
Представители сферы услуг вообще не пользовались уважением масс — и это при том, что в советских школах с октябрьского возраста внушали: любой труд почетен. Уважайте труд уборщиц, требовали от нас. А потом добавляли: не будешь учиться — дворником пойдешь.
Мой маленький октябрятский мозг с этим противоречием не справлялся. Если любой труд почетен, почему плохо быть дворником?
Почему про дальнобойщиков сочиняют песни, а личный водитель, старый сорокалетний дед, все еще Толик, даже без отчества? Почему учительница требует от нас хором скандировать: «Спасибо нашим поварам за то, что вкусно варят нам», а потом в разговоре с коллегами презрительно упоминает троечницу, которой «одна дорога — в кулинарное училище»? Почему родители заискивающе улыбаются метрдотелю в ресторане, а дома зовут его «халдеем»?
Конечно, говорить о своем презрении к «обслуге» при советской власти было неприлично. Это презрение легитимировалось с наступлением новых времен, когда обслуживающий персонал перестал быть привилегией условных «обкомовских», а сама «обслуга» потеряла свой статус людей, у которых, превозмогая отвращение, можно было разжиться дефицитом.
Водители, няни, горничные, официанты и курьеры окончательно утратили статус людей и превратились в функции. Во главе длинного списка требований к которым — незаметность. Чтоб не видно и не слышно. Как будто тебя вообще не существует.
Это отношение к представителям сферы услуг, будь то приемщица в прачечной или помощница по хозяйству, совершенно не зависит от финансовой состоятельности того, кто услуги покупает. Юная жена нувориша публично обучает правилам построения отношений с, прости господи, батлером. Турист из Сургута возмущается тем, что уборщица в турецком отеле смеет пользоваться одним с лифтом с его семьей. Компания офисных работниц, воображающих себя героинями «Секса в большом городе», безжалостно гоняет официанта. Домохозяйка, живущая в Перово, возмущена тем, что няня, вы подумайте, посмела заболеть, и теперь вся жизнь семьи пойдет кувырком.
У этих людей по-прежнему нет фамилий, в социальных сетях их даже по именам не называют, только «наша няня», «моя домработница», «водитель мужа». Попробуйте задать вопрос: «Эй, как насчет уважения к людям, которые делают вашу жизнь проще?» Ответом будет искреннее изумление: а за что их уважать? За то, что меняют пеленки, моют полы и водят автомобиль? За что уважать мужика, который разносит по залу тарелки с едой, чего он в жизни добился? Будь у него мозги, он сидел бы за столом, а кто-то другой принимал бы у него заказ на стейк прожарки rare и красное сухое, лучше австралийское, но в крайнем случае сойдет и ЮАР.
Но ты официант, у тебя нет ни мозгов, ни амбиций, ни человеческого достоинства. Ты неудачник. Ты никто. Тащи мое горячее и пошевеливайся, иначе никаких чаевых.
Советское презрение к «обслуге» соединилось в нашем сознании с «американской мечтой», выделило людей, работающих в сфере обслуживания в отдельный социальный слой и породило совершенно чудовищное к нему отношение. Этих людей можно или не замечать — или жалеть. Жалеть надрывно и демонстративно, потому что лишь ужасные обстоятельства могут заставить человека работать горничной, официантом или курьером. Мало кто допускает мысль, что это может быть личный выбор. И уж совсем трудно поверить в то, что человек может быть доволен этим выбором.
Откуда я это знаю?
А потому что вот уже два месяца я подрабатываю уборщицей. Ну, как подрабатываю. Убираю квартиры, которые сдаются в короткую аренду, и встречаю туристов. Все это происходит в маленькой европейской стране, где туристов много — а значит, много и работы.
И знаете, что я вам скажу? Самые грязные квартиры оставляют после себя русские, американцы и бразильцы. Скомканные полотенца на полу, присохшие к тумбочкам контактные линзы, немытая посуда, пустые флаконы из-под шампуня и пустые пакеты от покупок, разбросанные по комнате. Все то, что убрать за собой, в общем, несложно. Но зачем, если есть уборщица.
Когда-то я читала мемуары дочери Жана Габена, в которых меня потрясла одна вещь. Многие годы великий французский актер проводил отпуск в Бретани — он был большой патриот и любил дождь. Так вот, перед выездом из гостиницы он застилал кровать и мыл за собой ванну. Однажды, узнав, что его дочь оставила в номере разгром, он заставил ее вернуться и убрать за собой — «из уважения к горничной».
Это именно уважение, а вовсе не проклинаемые всеми «левацкие идеи». Врожденное или приобретенное умение видеть в обслуживающем персонале не только функцию, но живого человека. Не отмахиваться от продавца как от назойливой мухи. Поддержать разговор с водителем такси. Объяснить курьеру, как найти нужный адрес — спокойно и внятно, без демонстративных вздохов. Узнать имя сантехника и обращаться к нему не безлично, а по имени. Потому что у него есть имя! И еще — весьма вероятно! — он вполне доволен своей жизнью и любит свою работу.
Представьте себе, такое тоже бывает.
Помню, как меня поразили португальские официанты. В одну из первых поездок в Лиссабон друзья пригласили меня в ресторан — уважаемое заведение с почти столетней историей. Они долго расспрашивали метрдотеля о каком-то сеньоре Мигеле: где он, как у него дела, когда вернется. «Это хозяин, да? — спросила я. — Круто, что вы с ним знакомы». Это официант, ответили друзья, мы ходим к нему уже много лет, но сейчас он в отпуске, нам так жаль, что ты с ним не познакомишься.
Сейчас я тоже хожу к сеньору Мигелу. Ему около шестидесяти, у него семья, две собаки и репутация. Он работает официантом уже сорок лет и никогда не хотел себе другой судьбы. И не потому, что у него не было выбора, или он тупой, или ленивый — из ленивого человека хороший официант не выйдет, это тяжелый эмоционально и физически труд. Просто ему нравится то, чем он занимается.
Мне, кстати, тоже нравится. Но в это мало кто верит, потому что в представлении моих ровесников, если ты занимаешься уборкой, то ты непременно несчастная нелегалка с сорванной спиной и потрескавшимися от агрессивных химикатов руками, которая не видит белого света и свои немногие свободные часы проводит в каморке, рыдая в населенный клопами диван над своей пропащей жизнью. Понятное дело, есть и такие.
Но такие есть не только среди уборщиц. Сказать по правде, я знаю немало журналистов, чьих скудных заработков как раз на каморку и хватает, а еще на них орет начальник, и гонорары их зависят от количества просмотров на сайте, и просмотров этих всегда недостаточно.
На днях люди моего поколения отмечали двадцатипятилетие сериала «Друзья» — одного из величайших ситкомов в истории мирового телевидения. Знаете, какой герой кажется мне самым противным? Росс. Помните серию, в которой он пытается сделать выбор между двумя девушками и составляет список недостатков и достоинств каждой? Напротив имени Рейчел он написал «всего лишь официантка».
Нынешние двадцатилетние «Друзей» не смотрели, а если посмотрят, то как минимум эта серия вызовет у них недоумение. Что значит «всего лишь официантка»? Почему плохо быть официанткой? Разносчиком пиццы? Водителем такси? Почему человек не может быть тем, кем он хочет? Почему нужно судить о человеке по его профессии?
Если я в чем-то и завидую молодым — молодым людям с нормальными мозгами, конечно — так это их внутренней свободе. Они больше не мечтают быть корпоративными юристами, зашибать миллионы и летать собственными джетами. У них другие приоритеты, и главный — быть счастливыми.
И если тебе для счастья достаточно развозить пиццу — это не делает тебя невидимкой. Ты личность, чем бы ни занимался. Вот так они теперь рассуждают. Многие из них.
И потому, наверно, люди моего возраста, рассуждающие о тяжелой жизни «обслуги», и о том, «как сложно найти нормальную обслугу», люди с кастовым мышлением — они кажутся мне безнадежно старыми. Не мудрыми, а именно старыми. Унылыми, занудными, чванливыми стариками, которые изо всех сил стараются убедить себя в том, что они лучше того, кто принес им кофе. Сами, впрочем, не особенно в это веря.