Пока главной и ежегодной новостью в сфере культуры остаются цены на билеты в Большой театр на балет «Щелкунчик», я, каюсь, прикоснулся к искусству значительно более вульгарному — сходил на стендап. Это изначально жанр грубый, низовой, за что мы его и любим. Концерт был в большом, тысячи на две, новом зале на юго-востоке Москвы. Нужно отметить, что такие залы для стендапа подходят мало, там теряется все обаяние формата. Но дело даже не в этом, а в том, что атмосфера большого и торжественного концерта в принципе неприятно контрастирует с манерой подачи материала стендапа. Напомню, что стендап-комики традиционно считают основным выразительным средством нецензурную лексику. И в рамках жанра это, безусловно, в порядке вещей как у нас, так и на Западе. Может быть и на Востоке, но я китайских комиков не видел, да и семантика азиатских языков мне не знакома, так что ничего тут утверждать не берусь.
Комиков мы не судим, мат — это, как ни странно, их хлеб. Меня это только натолкнуло на размышления о месте мата в современном обиходе. На официальном уровне у нас регулярно принимаются новые законные и подзаконные акты, запрещающие нецензурную лексику приблизительно везде. Я еще помню, когда мат открыто присутствовал в радиопередачах после одиннадцати часов вечера, потом мат, разумеется, полностью запретили, и первым делом — именно в СМИ. Запретили даже намеки на него в виде слов с пропусками и звездочками, назначив внушительные штрафы для юридических лиц.
Поскольку наиболее востребованным методом распространения информации служит интернет, мат запретили и там (здесь?) — на сайтах нужно писать так же, как и в остальных СМИ, материться в комментариях нельзя, как и давать ссылки на ресурсы, где может встретиться обсценная лексика. В искусстве мата тоже нет: на сцене и в кино он запрещен — но все еще пока не так однозначно с печатным словом. В книгах можно писать практически что угодно, если издание снабжено соответствующей пометкой и упаковано в пленку. Если смотреть на ситуацию с высоты законодательных кабинетов и проверяющих органов, все выглядит не просто прилично, а стерильно.
В реальности же именно строгий запрет полностью легализовал мат и в СМИ, и в речи, и искусстве.
Попробуйте включить телеканал с лайфстайл-передачами. Это такие передачи, где люди рассказывают о своей жизни, о своих свадьбах, своих домах, своих кулинарных способностях. Вы увидите, что все эти люди — обычные люди, не учившиеся на ведущих и журналистов — постоянно матерятся. Каждое второе их слово в эфире заменяется звуковым сигналом. Почему? Потому что люди не умеют говорить.
У мата есть три причины-функции.
Во-первых, мат нужен для усиления экспрессии высказывания. Если нужно подчеркнуть эмоциональную окраску той или иной сентенции, вполне нормально использовать матерное слово. В определенной ситуации ругательство может быть естественной реакцией организма, ведь именно оно наиболее точно подходит случаю. Например, слово из четырех букв, означающее резкий удар и заменяемое каким-нибудь «бабах», — это глагол ультрамгновенного вида. Употребляется, когда среагировать нужно немедленно. Ничем не заменишь.
Но если человек нуждается в дополнительной экспрессии постоянно, в 50% своих высказываний, имеет смысл задуматься: а не болен ли он? Может быть, ему нужно к психотерапевту, а то и к психиатру?
Во-вторых, нецензурная брань регулярно присутствует в речи у тех, кто ленится работать над своим словарным запасом. И это не означает, что он беден. Это значит, что человек, строя фразы, намеренно идет по пути наименьшего сопротивления, пренебрегая речью, которая выступает основным отличительным признаком вида. Вы тоже знаете матерный синоним, которым заменяют следующие слова: отлично, потрясающе, замечательно, удивительно, невероятно, здорово, прекрасно, изумительно, великолепно и так далее.
В-третьих, мат часто является формой искусственно созданного заикания. Послушайте, как в речи некоторых людей ругательства не несут вообще никакой смысловой нагрузки, а служат неотменяемыми связками между другими словами. Особенно интересно наблюдать за речью такого человека в ситуации, когда он вынужден говорить без мата. Нет-нет, да сквозь страдальческие старания проскочит явно лишняя буква «б».
Итак, мы имеем только один легитимный повод для употребления матерных слов — повышенная экспрессия. Ведь никто же не хочет расписаться в бедности своего словарного запаса или в навязанном заикании, правда? Но и излишняя экспрессия не бывает нужна людям постоянно. Таким образом, оказывается, что нецензурная лексика необходима артистам оригинального жанра и авторам художественной литературы. А она именно там и есть, именно там и не запрещена. И снова мы возвращаемся к тому, что формально у нас все отлично и правильно, а на деле матерятся все кругом, даже по телевизору. Если заменить матерное слово звуковым сигналом, оно не перестанет быть матерным. И значит, дело не в правовом регулировании, а, как это ни банально звучит, в культуре речи.
Удивительное открытие — сколько людям чего ни запрещай, а уровень культуры от этого почему-то не повышается!
Потому что речь может стать лучше, только если за ней следить. Это как с фигурой. Можно законодательно запретить любые вредные продукты, но это не спасет от ожирения. При этом худеть и сидеть на диетах, ограничивать себя в еде модно. А следить за своей речью — нет. И что с этим делать? Может быть, когда-нибудь стендап-комики подадут пример. Если законотворцы не справляются.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.