В 2024 году Нобелевскую премию по литературе решили дать южнокорейской писательнице Хан Ган с формулировкой «за интенсивную поэтическую прозу, которая противостоит историческим травмам и обнажает хрупкость человеческой жизни».
Как правило, лауреатов этой премии предсказывают по прогнозам букмекеров, есть и такой вид ставок — угадывать нобелевского лауреата. В списках букмекеров уже много лет Харуки Мураками и Салман Рушди, ни тот, ни другой, как мы знаем, премии не получили, а может быть, и не получат. В этом году в лидерах была пара австралийских писателей, чьи имена ни вам, ни мне, скорее всего, ничего не скажут. У букмекеров и прогнозистов на них были большие надежды, но комитет развернулся лицом к Южной Корее.
Надо отметить, что в мировой современной литературе Хан Ган — автор далеко не последний как по степени узнаваемости, так и по количеству объективно важных заслуг. Например, в 2016 году ей вручали Международную Букеровскую премию. На русский язык переведены два ее романа — «Вегетарианка» и «Человеческие поступки».
«Вегетарианка» — история о девушке, которая хотела стать вегетарианкой, но ее насильно заставляли есть мясо. Все, конечно, немного сложнее. Девушка видит травмирующий сон об умирающих на бойне животных и решает отказаться от мяса. Вся ее семья воспринимает это как невротическое расстройство, девушку помещают в лечебницу, где она начинает идентифицировать себя с деревом, постепенно в него и превращаясь. Все герои романа так или иначе страдают от ментальных расстройств — от посттравматического синдрома до суицидальных наклонностей.
Другой роман, «Человеческие поступки», рассказывает о мальчике, который стал свидетелем трагического восстания в Кванджу в 1980 году. Это восстание до 1988 года расценивалось как коммунистическая провокация, а после — наоборот, как борьба народных масс за демократию. В ходе подавления восстания правительственные силы убили не менее тысячи граждан Южной Кореи. Мальчик по имени Кан Донг-хо занимается сортировкой трупов в оборудованной для этого школе и видит он примерно следующее: «На лице девушки, от лба до левого глаза, на скулах и подбородке, на левой оголенной груди и боку ты видишь ты видишь множество штыковых ран. В правую часть черепа, видимо, ударили дубинкой, в проломе виднеется мозг. Открытые раны гниют быстрее. Вслед за ними разлагаются части тела, где есть синяки и кровоподтеки».
Надо признать, что формулировка нобелевского комитета на этот раз точна как никогда — исторические травмы и хрупкость человеческой жизни, равно как и противостояние им, в романах Хан Ган явно присутствуют.
Теперь, разумеется, люди, имеющие отношение к литературе — и скромный я в их числе — кинутся рассказывать, что эту писательницу они знают давно, и вот еще есть ее книги в некоторых магазинах, обязательно купите. Но в действительности нужно ли это человеку, который задается простым вечным вопросом: «А что почитать»?
Нобелевская премия в последние годы следует за угасающим трендом глобализации и всячески пытается доказать, что литература — это не только то, что создано европейской цивилизацией, но еще и самобытная Азия, а в перспективе и Африка. Вполне возможно, но мы же видим, что актуальными для широкого англоязычного, условно европейского, читателя эти романы делает именно премия, которую вручают в Стокгольме. Бунина, Голсуорси, Элиота, Хемингуэя, Камю и даже Черчилля — да, он тоже лауреат именно по литературе — мы бы, скорее всего, знали и без премий. А вот китайского автора романов в духе абсурдистского гротеска и галлюцинаторного реализма Мо Яня — вряд ли.
До какой степени современному человеку необходимо задаваться вопросами психотравмы южнокорейских подростков, если у него еще не весь Достоевский прочитан? Есть в этом вопросе провокационное преувеличение, но, я уверен, что и здравый смысл есть. Он заключается в том, что при любой будущей оптике — может быть, мировое литературное сообщество обратится к литературным памятникам африканских племен или новые лауреаты Нобелевской премии будут нам совсем недоступны — у нас всегда будет что почитать. Корпус классических текстов стремится к бесконечности.
С другой стороны, обращать внимание на новых лауреатов, даже если они кажутся вам несколько экзотическими, всегда имеет смысл, поскольку это знание так или иначе расширяет кругозор. Разве многие из нас помнили или вообще знали о Восстании в Кванджу? А это важнейшее событие в современной истории Южной Кореи, которое демонстрирует нам одновременно и потенциальную жестокость власти, и релятивизм исторической ретроспективы.
Просто нужно помнить, что Нобелевская премия вручается ежегодно, и далеко не каждый лауреат останется в истории литературы. Хотя именно Хан Ган мы этого желаем.
А о Харуки Мураками и Салмане Рушди и так все знают.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.