Какие бы катаклизмы ни сотрясали мир, есть вечные ценности. Не все они широко разрекламированы, некоторые вообще тихо существуют, в глаза никому не бросаются, о себе громко не заявляют. Зато эти ценности пахнут. Конечно же, свежими огурцами.
И не всякий огурец может так интенсивно благоухать, как эта экзотическая во всех отношениях рыба.
Появление корюшки — почти как полуденный выстрел пушки Петропавловской крепости, только пушка палит ежедневно, а корюшка идет только раз в год, в конце апреля и начале мая.
Когда-то, когда свежих огурцов в магазинах в апреле еще не было, именно корюшка предвещала весну в наших мрачных и прохладных краях, а запах (о этот божественный, ни на что не похожий, рыбно-огуречный аромат) как-то умудрялся заполнить собой весь город.
В наше время появилось много подделок: каждый так и норовит первым прокричать, что у него есть чудо-рыбка. Ресторан возле моего дома еще в начале марта огромными буквами сообщил на всю улицу «У нас корюшка», но нас тут голыми руками не возьмешь — никакая «дальневосточная» подделка никогда не заменит нашего городского символа. А все потому, что огуречный запах вроде бы издает только рыба, выловленная в Неве.
Есть в Питере одно место, где собираются настоящие фанаты корюшки, — это Октябрьская набережная.
Туда ежедневно подвозят свежий улов, и уважающие себя корюшколюбы выстраиваются в длинные очереди, чтобы купить, немедленно зажарить и съесть добычу. Любителей весенней рыбы не смущают ни дождь, ни ветер, ни холод, ни даже бешеные в этом году цены. Теперь в очередях не встретишь бабушку, которая пришла «взять рыбки для котика»: к палаткам подъезжают на люксовых внедорожниках и берут килограммами. Мелкая «дешевая» по 500 за кило заканчивается первой, к трем часам дня исчезает «средняя» за 750, а вслед за ней и крупная по 950. Берут килограмма по два-три минимум. Прямо крабы какие-то получаются, а не простецкая невская рыбка.
Лично я всегда покупаю мелкую: ее принято есть целиком, с хвостом и костями, откусывая только голову. Сказать, что я фанат, не могу, беру корюшку прежде всего ради ритуала. Главный фокус — не жадничать, не хватать много на радостях, что удалось приобщиться к прекрасному. Но сдержаться мне редко удается — вот и в этот раз Остапа опять понесло. На Октябрьскую набережную я, понятное дело, не попаду, внедорожника или даже обычного седана у меня нет, поэтому я довольствуюсь рыбой «второй свежести», которая уже прошла через перекупщиков и продается недалеко от офиса в не самом центральном районе города.
Вчера вечером там от самой мелкой «рыбки для кошки» осталось чуть больше килограмма и каким-то чудом продавщица уговорила меня забрать всю. Цена в 250 рублей показалась мне вполне гуманной, несмотря на то, что некоторые рыбины были размером с мой мизинец. «Будете есть, как семечки», — убалтывала меня продавщица. И я решилась.
Угадайте, как прошел мой вечер? Я жарила и ела, жарила и ела, потому что была голодная и ждать целый час, пока весь этот килограмм пройдет через сковородку, не было никакой возможности. Потом есть я уже не могла, дожаривала лишь бы побыстрее, в очередной раз ругая себя за малодушие и жадность. Приходила в себя на диване несколько часов. Продавщица была права насчет семечек: незаметно для себя я съела полкило, если не больше. Утешала себя тем, что это все-таки белок (хе-хе), купленный по выгодной цене, и вообще разовая акция — обычные в таких случаях терапевтические беседы с самой собой.
На следующий день смотреть сначала на весы, а потом на холодную корюшку, не могла, все напоминало о следах преступления, даже запах в квартире, который, несмотря на все вытяжки и форточки, успел впитаться даже в мебель. Открыла «телегу» — а там опять они: стоят в очереди на ледяном ветру на Октябрьской набережной и лица такие серьезные, лица людей, у которых есть мечта и они идут к ней, не обращая внимания на все препятствия на свете. И я их хорошо понимаю, сама такая была еще пару дней назад: добыть, зажарить и съесть — простая и понятная программа, которая вот уже несколько тысяч лет никого не подводила.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.