Когда меня попросили рассказать про антиутопии, я задумалась. Мир, в котором мы оказались, вполне мог бы лечь в основу выдающегося романа в этом жанре. Мы повсеместно видим болезни и мор, абсурд и ужас, отмену культуры и людей, бесчеловечные поступки и насилие, необъяснимые политические и экономические решения. Казалось, за время пандемии мы уже все закалились и стали готовы к любому повороту событий. Но история мировой литературы, увы, уверяет нас – не все возможности мы еще исчерпали.
Начну с классики, которую вы точно читали, но могли забыть. В одном из самых известных романов Рэя Брэдбери под запретом оказываются книги – как самые опасные, самые губительные артефакты современности. В них может содержаться крамола, ибо они побуждают человека мыслить, а следовательно, существовать. Главный герой романа «451 градус по Фаренгейту» – пожарный Гай Монтэг – уничтожает любые найденные им и его коллегами книги. Тех, кто хранит их в жилищах, арестовывают, а дома очищают огнем. Но в какой-то момент Монтэг понимает, что выбранный им путь – неверен, что если некоторые люди готовы жертвовать жизнями ради книг, значит, есть в литературе какой-то тайный смысл, ему неведомый. И Монтэг идет против общества, против притеснения свободомыслия, против разрушительной силы телевидения – чтобы спастись.
Спасение сегодня можно обрести в книгах, в фильмах и даже друг в друге. Интересно то, как под воздействием внешних событий меняются читательские предпочтения. В марте 2022 года продажи электронных и аудиокниг в жанре «антиутопия» выросли в ЛитРес на 33% в сравнении с февралем. Самым популярным произведением стал роман «1984» Джорджа Оруэлла – о тоталитарном обществе, в котором все подчинено желаниям партии и ее лидеру, Большому Брату. Проявление любви и творческого мышления в обществе Оруэлла считается мыслепреступлением и карается законом. В несвободном мире все регламентируется: от сексуальных отношений до официального языка.
Борьба с языком – интересное общее место многих антиутопий. Деградация языка и разрушение культуры всегда становятся началом конца. Например, в романе «Полиция памяти» Еко Огавы, написанном еще в 1994 году, но переведенном на русский только в пандемийном 2020-м (переводчик – Дмитрий Коваленин), тоже пропадают слова. Японская писательница Огава создала очень поэтичный и хрупкий мир, сотканный из потерь и забвения. Ее герои живут на изолированном острове. Каждую ночь они ложатся спать, а наутро могут проснуться со странным ощущением потери. В их эфемерном мире пропадают не только слова, но и предметы, запахи и звуки. Память, заключенная в бытовых вещах, постепенно умирает, а с ней и все остальное. Жители острова давно ничему не удивляются и привыкли к этим потерям – сначала все они коллективно оплакивают новую пропажу, а через какое-то время уже и не вспоминают. А вот те, кто не могут вычеркнуть из прошлого утраченное, оказываются в опасности – за ними рано или поздно придет тайная полиция. Что она будет делать с нарушителями общественного порядка, неизвестно, но точно одно – они исчезнут без следа, как и все остальное.
Исчезнуть в антиутопическом мире может что угодно и кто угодно. Так происходит еще в двух современных романах – ужасающем своей жестокостью «Особом мясе» аргентинской писательницы Агустины Бастеррики и «Бойне» шведки Осы Эриксдоттер. В мире будущего Бастеррики разражается эпидемия и все мясо оказывается заражено. Чтобы не допустить мирового голода, правительство разрешает выращивать людей на убой – общество делится на две части: тех, кто это мясо потребляет, и тех, кто этим мясом становится. Гуманизм, любовь и сострадание оказываются невозможны там, где торжествует жестокость.
Что до Эриксдоттер, то в ее антиутопии начинают исчезать люди с лишним весом. В «Бойне» к власти приходит радикальная Партия здоровья, которая решает избавиться от тех, кто не вписывается в принятые ею стандарты. Интеллектуальные деятели, ученые, экономисты, писатели – все они становятся марионетками в руках правительства, которое дискриминирует всех одинаково. Эриксдоттер показывает, как работает пропаганда, оказавшаяся в дурных руках, и как разваливается общество под ее влиянием.
Есть еще антиутопии, в которых происходит гендерная дискриминация. Такими, например, оказываются феминистские романы «Голос» (организация включена Минюстом в список иноагентов)Кристины Далчер (про мир, в котором женщины могут произносить только сто слов в день), «Рассказ служанки» и «Заветы» букеровской лауреатки Маргарет Этвуд (о теократическом государстве, кастах и женщинах, которые оказываются в положении рабынь), а еще «Сила» Наоми Алдерман (про мир матриархата, в котором мужчины оказываются «слабым полом»).
Писатели всегда очень остро чувствовали общественные настроения и не то обладали горьким даром предвидения, не то притягивали будущее. Так, например, в конце прошлого года в межиздательском импринте «Альпина. Проза» появился сборник с говорящим названием «Время вышло. Современная российская антиутопия». Это была тревожная русская литература, проза мрачных и страшных предзнаменований. Тринадцать известных писателей (Андрей Рубанов, Алексей Сальников, Эдуард Веркин, Александр Пелевин, Александр Снегирев, Денис Драгунский etc.) пытались художественно осмыслить, куда мы движемся и что же ждет нас в будущем.
И вот. Будущее наступило.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.