«Убытков у регулятора не было»
В конце апреля завершилось рассмотрение иска ЦБ к бывшим топ-менеджерам и экс-бенефициару Азиатско-Тихоокеанского банка (АТБ) Андрею Вдовину. Банк попал на санацию в 2018 году. Затраты ЦБ на оздоровление финансовой организации оценили в 13,5 млрд руб. (сумма доходов, которые регулятор мог бы получить со средств, которые пришлось предоставлять банку или вложить в его капитал для оздоровления). Центробанк рассчитывал взыскать эту сумму с Вдовина и топ-менеджмента.
Но суд не встал на сторону регулятора.
«Совершая действия, за которые руководитель должника может быть привлечен к ответственности, он должен осознавать возможность наступления неблагоприятных последствий и их предполагаемый объем именно в момент совершения действий (принцип разумных ожиданий), здесь подлежит применению норма, действующая в обозначенный момент, поскольку иное может привести к нарушению принципа невозможности придания обратной силы нормам, ухудшающим положение лица, по сравнению с тем, как они существовали в момент совершения деяния», – цитирует разъяснение Аныша сайт pravo.ru.
«Суд пришел к выводу о недоказанности истцом противоправности поведения ответчиков, причинно-следственной связи, а также наличия и размера понесенных убытков в результате оказания финансовой помощи Азиатско-Тихоокеанскому банку в виде предоставления денежных средств на докапитализацию и поддержание ликвидности в краткосрочном периоде, следовательно, об отсутствии оснований для удовлетворения заявленных требований», – говорится в резолютивной части решения Амурского арбитражного суда, которое цитируют «Ведомости».
Никаких убытков у регулятора не было, указал суд. «В результате санации Азиатско-Тихоокеанского банка у Банка России образовался доход, равный 6,75 млрд руб., а размер собственных средств (капитала) («Базель III») увеличился до 15,75 руб., – приводит газета текст постановления суда. – При таких обстоятельствах вложение Банком России денежных средств <...> в размере 8,999 млрд руб. в уставный капитал Азиатско-Тихоокеанского банка не может быть расценено в качестве убыточного».
Юристы называют это решение логичным и правомерным.
Норму, по которой ЦБ пытался взыскать средства у экс-владельцев санируемого банка (согласно закону о банкротстве, ЦБ после санации может через суд требовать взыскать убытки с лиц, которые ранее контролировали банк), приняли в июне 2018 года, то есть уже после событий, рассматриваемых судом: временную администрацию в АТБ ввели в апреле 2018 года, а регулятор подал иск в 2019 году. Таким образом, «суд также решил, что формула, появившаяся в законе о банкротстве в июне 2018 года, не является процессуальной нормой, не имеет обратной силы и не применяется к правоотношениям, имевшим место до ее принятия», сообщали СМИ.
Банк России не согласился с доводами, которые были положены в основу решения суда, и посчитал необходимым обжаловать решение, сообщила РБК пресс-служба регулятора.
Заседание назначено на 7 июля.
Случай АТБ не уникален: в арбитражной практике уже наблюдается целый список подобных дел.
«Интерфакс» напоминает, что регулятор уже одержал две победы в аналогичных судебных процессах по делу банка «ФК Открытие» и Московского индустриального банка. Суд в столице удовлетворил иски регулятора к бывшим акционерам и топ-менеджерам этих кредитных организаций на сумму 289,5 млрд рублей и 198,1 млрд рублей соответственно.
Иски, основанные на той же норме закона о банкротстве, уже получали бывшие топ-менеджеры и владельцы банка «Открытие» (на 289,5 млрд руб.), Бинбанка (на 283 млрд и 85 млрд руб.), Минбанка (198 млрд руб.), Автовазбанка (113 млрд руб.). В этих случаях речь шла о предоставлении банкам сотен миллиардов рублей, в результате чего и образовался недополученный процентный доход.
Что говорят юристы
В рамках рассмотрения данных дел ответчики представили в суд ряд заключений от представителей научного сообщества. Юристы и правоведы отмечают, что абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве является материальной нормой и распространяется на события, произошедшие после июня 2018 года.
Кандидат юридических наук, бывший судья Высшего Арбитражного Суда РФ Рустем Мифтахутдинов поясняет, что норма абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве — это норма, которая устанавливает презумпцию размера расходов ЦБ, связанных с мерами по предупреждению банкротства. Эта норма впервые появилась с принятием Федерального закона №87-ФЗ от 23 апреля 2018 года (вступила в силу 8 июня 2018 года) и, по словам эксперта, ранее отсутствовала в нормативном регулировании убытков при банкротстве. По своей природе данная норма аналогична норме 11 ст. 61.10 Закона о банкротстве, которая устанавливает презумпцию размера субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства. То есть норма анализируемого абзаца — это норма материального права, заключает Мифтахутдинов.
Она устанавливает не процедуру, а объем гражданской ответственности, считает специалист в области гражданского права и процесса, кандидат юридических наук, доцент департамента дисциплин частного права НИУ ВШЭ Мария Ерохова.
По словам другого эксперта — кандидата юридических наук, и.о. завкафедры обязательного права Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации Михаила Церковникова — гипотетический обратный вывод о процессуальном характере исследуемой нормы по уровню обоснованности можно сравнить с утверждением о том, что размер санкции за преступление — это уголовно-процессуальная норма, а не часть материальной уголовно-правовой нормы. Он согласен с коллегами, что основания ответственности и санкция за нарушение — единое целое: они составляют норму материального права.
Таким образом, если норма является материальной, а не процессуальной, то к ней нужно применять правило ГК России о действии положений гражданского законодательства во времени, поясняет кандидат юридических наук, профессор МВШСЭН и экс-сотрудник Высшего Арбитражного Суда РФ Роман Бевзенко. П. 1 ст. 4 ГК РФ содержит фундаментальный принцип гражданского права, согласно которому акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются только к отношениям, возникшим после их вступления в силу. Эксперт отмечает, что это неоднократно подтверждал Конституционный суд. Так, в постановлении Конституционного суда от 15 февраля 2016 года разъясняется, что «придание обратной силы закону — это исключительный тип его действия во времени, использование которого относится к прерогативе законодателя; при этом либо в тексте закона содержится специальное указание о таком действии во времени, либо в правовом акте о порядке вступления закона в силу имеется подобная норма», говорит Бевзенко. В законе о банкротстве нет положений о том, что у абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве может быть обратная сила, заключает он.
По словам Марии Ероховой, закон о банкротстве содержит нормы как материального, так и процессуального права.
И там, где речь идет о процедуре и порядке действий — это процессуальная норма, а все остальное — материальная. У такого деления есть большое практическое значение: как правило, нормы материального права не могут иметь обратной силы.
«Какой бы поступок не совершило лицо, правопорядок с помощью правовых норм гарантирует, что последствие будет таковым, которое было установлено в норме в момент совершения деяния», — отмечает Ерохова.
К аналогичным выводам пришли также и другие авторитетные ученые — Артем Карапетов, Оксана Олейник, Олег Гутников, Светлана Карелина, Елена Носырева, Максим Башкатов, Андрей Егоров, Константин Скловский, Светлана Загайнова, а также группа ученых из СПбГУ и МГЮА им. Кутафина.
Dura lex sed lex?
Разумеется, на практике арбитражные суды крайне неохотно отменяют решения ЦБ о санации, так как основание для этой процедуры сформулировано очень широко — «наличие признаков неустойчивого финансового положения», и никто кроме регулятора не в состоянии оценить финансовое положение «проблемного» банка.
Судам реально очень сложно не принять позицию истца в лице Банка России — игрока с суперполномочиями на финансовом рынке страны.
Однако, если суд, как в ситуации с претензиями Центробанка к бывшим топ-менеджерам и экс-бенефициару АТБ, выносит решение не в пользу регулятора, значит, для этого действительно имеются более чем весомые основания.
Любое решение по назначенной на 7 июля апелляции позволит наблюдателям сделать вывод, в какую именно сторону будет двигаться правоприменительная практика судебной системы: по принципу Dura lex sed lex (закон суров, но это закон), который соблюдают все экономические агенты или по наследию советской системы «закон — что дышло: куда повернул, туда и вышло», когда страна по сути продолжает жить по сценарию, написанному Салтыковым-Щедриным.