В Исламской Республике никто не верит в войну. Страна существует в ритме. Неспешная, беззаботная и даже беспечная персидская жизнь вяло бьет ключом. Простые иранцы мало интересуются мировой политикой, заботами больших дядек костюмах от Brioni и планами мировых столиц. Кажется, что все это несколько осточертело иранской улице. Мировую политику обсуждают ровно столько же, сколько и сугубо внутренние, локальные и совсем невеликие вопросы. Неофициальный курс обмена валюты, цены на сахар и другие продукты потребления, неудовлетворительную работу общественного транспорта. Улица никуда не спешит. Все идет своим чередом. Иран ленив, непокорен. Кажется, ему параллельно все, происходящее снаружи.
На мой робкий и, казалось, несколько глупый вопрос «не боитесь ли вы войны», иранцы, как простые, так и не очень, отвечают со смехом: «какой?». «Вы всерьез верите, что кто-то может начать с нами войну?» — уверенно твердили мне.
Меж тем, в Мешхеде нет случайных туристов. Это второй город после Тегерана. Крайне консервативный, религиозный и скучный. Родина Хаменеи, центр мирового шиизма, место, где находится, пожалуй, одна из наиважнейших святынь — мечеть имама Резы. Здесь сложно найти улицу, где не было бы портретов шахидов, склонивших головы в Ирано-иракскую войну. Огромный, почти на всю стену постер с десятками бойцов висит в аэропорту Мешхеда. Почти на каждом шагу портреты имама Хомейни и Хаменеи. В городах можно увидеть офисы басиджей, полувоенного ополчения, состоящего по-преимуществу из молодежи.
В Иране культ самопожертвования, шахидизма.
Внутри смолит Карфагеном. Арабов в Иране не жалуют. Если Саудовская Аравия и Израиль — враги, то отношение к другим странам региона не на много лучше. Турки, афганцы, пакистанцы — ко всем сложный подход. Иранцам кажется, что они окружены, против них плетут заговоры.
Страноведение и экспертный анализ на высоком уровне. Иранцы прекрасно знают Афганистан, Пакистан, Центральную Азию и арабский мир. Чуть хуже обстоят дела с остальными частями света.
Осторожно и с большим трепетом приходилось наблюдать за прекрасным полом. Наблюдается разительный контраст между поколениями. Старухи с пяток до макушек покрыты в черные одеяния, никабы. Они были молоды, но уже сознательны, когда имам Хомейни осуществил первую в истории человечества (и пока единственную) теократическую революцию. Молодежь женского пола слегка необязательно покрывает голову легкими платками. Иногда может показаться, что это дань моде, но никак не обязательный атрибут исламской догмы. Однажды в Тегеране взгляд попал на водителя, у которой платок спал на плечи. Так она, ничуть не смутившись, поправила это недоразумение. Все без фанатизма. Никто не пострадал, полицию не вызвали, бичевания камнями не произошло.
Базар — это город в городе. Рукотворный мир, живущий своими ритмами и правилами. Услышал комплимент. Оказывается, я умею торговаться. Дело это в Иране непростое. А если серьезно, иранский базар – субкультура, социальный и политический феномен. Кто из теоретиков политологической науки и международных отношений мог подумать, что тегеранский базар — актор политической жизни страны. Да-да, именно так.
Совокупность многотысячных лавок, торговых домов, ларьков и магазинчиков создают своего рода непонятные альянсы или профсоюзы. Они имеют свой голос в процессе принятия политических решение астрономического масштаба. Парадоксально, санкции Запада и США вполне выгодны базари. Тегеранский базар тянется к клану консерваторов, даже лоббирует их интересы. Конкуренты базари не нужны. Им достаточно головной боли от таких горе-коммерсантов, как я, пытающихся снизить цену на самый незначительный товар.
Понятие «ценник на товаре» не для Ирана. Их попросту здесь нет. Хочешь что-то купить, будь готов поторговаться.
Иранская политика — ткачество ковра. Надо сказать, процесс непростой, требующий недюжинной смекалки, самообладания. Увидеть во сне, что для вас ткут ковер — к успеху. А пыльный, грязный ковер — к краху планов и большой неудаче. Ковер прикупить не удалось. Настоящий персидский стоит огромных денег.
В Тебризе и Тегеране можно изредка увидеть безалкогольное пиво. Даже российское. Иранцы сами производят этот напиток. Но, кажется, особым спросом он не пользуется.
Все пьют колу. А еще чай. Ну, если с чаем все понятно, то любовь к главному напитку «большого сатаны» может смутить неопытного, подверженного влиянию стереотипов туриста. Компания Coca-Cola чувствует себя в Иране, как у себя дома. Прибыли, видимо, солидные. В стране большие проблемы с питьевой водой. Эксперты говорят о том, что это станет ощутимо в ближайшие десятилетия. Но я пока проблем с ней не заметил. А еще иранцы жалуются: население у нас стареет. Многие пытаются уехать, да и с экономикой не все гладко.
Иран — авторитарная теократия с элементами западной демократии в лучших традициях эллинистического наследия. На столбах Тегерана, Мешхеда и других городов висят физиономии интеллигентных персов, претендующих на те или иные посты. Ежегодно в стране проходят выборы разного уровня. Кандидатам нужно пройти сито Совета стражей. Дело непростое. Скажем, в 2017 году только 6 из 1636 кандидатов были допущены к президентским выборам. После болезненной процедуры со стражами начинается демократия и реальные выборы с дебатами, спорами, черным пиаром и агитацией.
В Иране весьма скудный интернет, не быстрый и не очень интересный. Правда, и его хватает. Доступ к популярным соцсетям закрыт. Facebook (владелец компания Meta признана в России экстремистской и запрещена), Twitter, Telegram и YouTube под запретом. Но без особого труда и при помощи нескольких нехитрых движений можно воспользоваться всеми благам западного Hi-Tech. Технический прогресс достиг невиданных масштабов.
У мавзолея Фирдоуси в пригороде Мешхеда, в провинции Хоросан-Резави, несмотря на все запреты, я открыл Facebook. Полистал, лайкнул очередной пост Марии Захаровой и пошел дальше.
Телевидение довольно скучное. Развлечений немного. Ислам, проповеди, новости с полей, программы про сопротивление и борьбу. Много созерцающего, о вечном, важном, философии, смысле жизни. А еще индийские сериалы. Дары Голливуда идут с вырезанными постельными сценами и без упоминания геев.
Дороги, на удивление, неплохие. Видно, что асфальт делается всерьез и надолго. Печально знакомого российскому гражданину распила на дорогах, видимо, нет. Кажется, армян к этому бизнесу тут не допускают. Многочисленные переезды из одной части города в другую, из пригорода в центр, платные. Выезжая из города, вдоль дорог идут согнувшиеся тени старых женщин, покрытые в черные одеяния. Деревня нищая, исламская, почти пустая, но непокорно иранская. От сельской местности ждать подвоха не приходится. Она непокорна лишь всему неисламскому. А верховному лидеру они предана фанатично.
Иранский рынок — рай потребления. Особенно повезет любителям ЗОЖ. Обилие фиников, многочисленных орехов, ну и, разумеется, фруктов и овощей. Правда, без чрезмерного обилия сахара не обойтись. Иранцы – чемпионы Ближнего Востока по производству конфет и сладостей. Чаепитие, как известно, — процесс почти святой. А пить этот благородный напиток натощак и без закуски – неслыханное нарушение догм.
Машин, как муравьев. Старенькие, тридцатилетние. В основном Peugeot или местного производства.
В Тегеране пару раз попадались на глаза BMW X5. Видимо, это были местные буржуи. Хотя сегмента люкс в отдельных районах иранской столицы навалом.
Знаков дорожного движения очень мало. Движение регулируется по-восточному, интуитивно. Или, как сказал мой водитель, «все как-то само собой». Но сравнивая дорожное движение, скажем, с иракским или индийским, Иран – Ганновер с немецкой почтительностью и фанатичным соблюдением правил.
Исламская Республика войны не ждет. Кажется, что простые жители как жили лет сорок назад, так и живут. Жизнь течет небыстро, лениво и беззаботно. Страна очень большая. Хоть банальности не по душе, но Иран, действительно, цивилизация. И, конечно, каждый найдет в этой стране что-то свое. Многое понравится, что-то смутит и оттолкнет. Но, кажется, что уникальность увидят все.
Под конец стоит упомянуть техническое отставание Исламской Республики. Оно проявляется буквально во всем. Автомобили, лифты, здания, техника и даже санузлы. Технологически Иран отстал на долгие десятилетия. Санкции, безусловно, дают о себе знать. Душат, калечат и угнетают Исламскую Республику.
История с танкерами и решение президента Трампа в последний момент отменить приказ о нанесении авиаударов не могут не сказаться на Иране. Помимо санкций, страна оказалась в серьезном кольце политического давления. Иранцам кажется, что они окружены, против них плетут заговоры. Но удивительно, несмотря на все это, в большую войну они не верят.
Автор – кандидат исторических наук, эксперт Российского совета по международным делам.