Что предлагают поправки, и что может измениться в интернете с момента, когда они вступили в силу, то есть 28 марта? Если в интернете будет найден материал, который в «неприличной форме <...> оскорбляет человеческое достоинство и общественную нравственность» или действия органов власти, сайту, где он находится, будет велено удалить этот материал. Этот законопроект касается всего интернета, вне зависимости от того, что это за ресурс: социальная сеть, ваша домашняя страничка, Википедия или комментарии в отзывах на пылесос. По крайней мере, сейчас уточнений нет.
Также непонятно, является ли наказуемым совпадение всех трех составляющих: неприличной формы, оскорбления достоинства или неуважения к обществу или комбинация из них (маловероятно). Скорее всего, все уточнения появятся в ходе правоприменения.
Поправка о «фейковых новостях» касается и СМИ, и пользователей интернета. Она предполагает разные штрафы за размещение «недостоверной общественно значимой информации, распространяемой под видом достоверных сообщений», которые угрожают безопасности и жизни людей и функционированию инфраструктуры. Это значит, что запрещается неправда, выдаваемая за правду и при этом общественно важная. Обоснование этой поправки — трагедия в торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерово, после которой в интернете было множество материалов, которые преувеличивали количество жертв.
Теперь за подобные действия пользователям грозит штраф, в случае повторного нарушения закона — арест на 15 суток, если высказывание не оказывается уголовно наказуемым. Последний пункт выглядит загадочно, так как в конце 2018 года 282 статью вывели из числа уголовных, сложно предположить, какая статья может оказаться уголовно наказуемой в данном случае.
Законопроекты предложены депутатами Дмитрием Вяткиным, Людмилой Боковой и Андреем Клишасом. И Бокова и Клишас до этого уже не раз предлагали поправки, направленные на ограничения в сфере интернета: инфраструктуры или контента. Но редко какие законопроекты проходили так быстро и легко. И при этом вызывали бы столько возмущения.
Действительно, вопросов немало: и для простых пользователей, и для СМИ, и для владельцев любого ресурса. Часть из них выглядит вполне решаемыми, но люди закономерно переживают, что может начаться волюнтаризм в правоприменении.
Как блокируют?
Исполнительный орган по обоим постановлениям — Роскомнадзор. Инициировать блокировки, однако, будет Генеральная прокуратура. Механизм, с помощью которого генпрокурор узнает о том, что в интернете оскорбили правительство, до конца неясен. В случае социальных сетей кнопка «пожаловаться» уже давно работает.
Появится ли кнопка «написать прокурору» — пока неизвестно, к моменту написания статьи ни в одной социальной сети я не смогла ее найти.
Главное, решительно непонятно, что будет с зарубежными ресурсами, которые тоже могут попасть под руку блюстителям нравственности. Письмо от Роскомнадзора будет на русском и английском языке, но как показывает пример с «Твиттером» и «Гуглом», большие корпорации иногда игнорируют российские исполнительные органы. Есть и обратные примеры: с Google, Buzzfeed, GitHub и Vimeo. Но пока непонятно, как именно определяется, как реагируют и зарубежные ресурсы, и российские исполнительные органы. LinkedIn, например, довольно быстро заблокировали, а с «Твиттером» и «Фейсбуком» сложные отношения продолжаются не первый год.
Формулировки в новых поправках расплывчатые, и Совет при президенте закономерно критиковал их в частности, за смешение понятий «недостоверная информация» и «информация, не соответствующая действительности».
Проекты возвращали на доработку, но яснее не стало: что может скрываться за «неприличной формой, которая оскорбляет человеческое достоинство и общественную нравственность» — сказать сложно. С так называемыми «фейками» все еще сложнее. Попробуйте найти информацию о том, почему за большинством крупных политических событий ХХ века стоят инопланетяне. Вас ждет множество интересных открытий: видеороликов, пабликов в ВК, сайтов и материалов СМИ. Является ли эта информация вредной? Вопрос спорный, но если мы вдруг предположим, что является, то придется заблокировать половину интернета. Не говоря уже о рекламе, предлагающей избавиться от лишнего веса дедовским методом, нужно всего лишь… (кто знает, некоторые образцы такой рекламы могут еще и нравственность оскорбить).
Скорее всего, формулировки станут яснее после первых процессов, а вот сам механизм как будто нарочно остается зыбким. Пока представляется, что основная ответственность будет на Роскомнадзоре и органах, которые могут быть наделены дополнительными полномочиями, например, Росмолодежь. При этом у таких органов часто нет ни комиссии, ни экспертного совета, который бы занимался чем-то вроде цензуры. Вся работа ведется анонимными людьми, которые сами никогда не несут ответственность за то, что находят.
Три зыбких определения
В поправках есть три элемента, которые недостаточно отрефлексированы в публичном поле, а уже становятся частью законов. Это публичность в интернете, использование социальных сетей как инструмента доносов и общественно-значимые «фейковые новости». В случае с ответственностью за публикации и недоработкой механизма законов стоит сетовать на депутатов и стремительное принятие законов, которое может повлечь непредсказуемые последствия. Но есть вещи, которые можно и стоит обдумать, чтобы лучше понять происходящее.
Во-первых, все, что существует в интернете и отвечает критерию публичности, вероятно, признается публичным (по крайней мере, обратное не сказано). Что это значит для пользователей?
Если вы пишете в своем инстаграме о жизни кота для своих родственников и друзей, то скорее всего и не ждете, что его жизнеописание — такая же часть публичной сферы, как статья в «Газете.Ru». Но нет, обе поправки предлагают именно это.
Критерий публичности (согласно Гражданскому кодексу) — это возможность сообщения чего-либо неопределенному кругу лиц. Главный критерий, таким образом — это возможность доступа к информации. То есть ни изначально закрытые аккаунты, ни переписка в чатах под статью не попадут. Все остальное — может.
Вторая проблема — с механизмом доносов. К 2019 году в российском интернете появилось множество историй о доносах, которые делают самые разные люди. Иногда мы знаем имена доносчиков, иногда это анонимы. По истории с екатеринбуржцем, объявившем своего соседа, чьим вай-фаем он воспользовался, «врагом народа» мы видели, что пока доносительство не поощряется (Роскомнадзор ответил жалобщику, что такого понятия в российских законах не существует), но и санкций за него нет. Скорее наоборот, скандалы об оскорбленных чувствах заполоняют фейсбук. Иногда они имеют форму затронутых эмоций и обид, иногда — морального осуждения, которое пока в России не влечет административных и правовых последствий. Но в общем, право и мораль оказываются уже так близки, как давно не были.
И эта проблема не решается сама по себе, она, наоборот, запускает колоссальную самоцензуру: люди стараются не писать ничего или ограничивать любое свое высказывание в соответствии с представлениями о страшном Большом брате или просто наблюдающем соседе.
Наконец, о борьбе с «фейковыми новостями» и недостоверной информацией. Подобные инициативы в разном виде существуют почти во всех странах. В некоторых случаях акцент делается на зловредных ботов, иногда — на новости по случаю выборов, инициативы тоже отличаются: бывают и уголовные преследования, и штрафы, и госпрограммы по медиаграмотности. В общем, понимание социальной значимости может отличаться, но проблема решается как-то почти во всех странах мира.
Почему это происходит? Газетные утки, дезинформация и вранье всегда существовали и использовались политиками, медиа, бизнесом, да и просто людьми. Нередко эти утки и новости приводили к дурным последствиям, и в общем, как любая ложь, порицались или наказывались законом. Но до недавнего времени это не обозначалось специальным словом и тем более не оказывалось ключевой проблемой. Считается, что сложности сегодня начались с безграничных потоков информации, которые окружают пользователя интернета, который не может теперь отделить правду от лжи, лишившись иерархии знания (учебник и газета говорят правду, соседка может солгать). Это, конечно, сильное преувеличение. Учебники, газеты и соседки всегда имели в виду разные стороны правды, но в последние десятилетия это стало очень уж очевидным.
У обеих поправок есть еще одна подоплека. Государство вводит ограничения, так как интернет — это не только контент, но и способ мобилизации. В социальных сетях высказывание и действие различить сложно, и то, что казалось словами на экране, быстро переходит в офлайн, как и наоборот. Особенность интернета в том, что в нем все намного проще зафиксировать. А значит, стоит опасаться не столько законов и государства, сколько доносов и самоцензуры, которые часто оказываются обратной стороной друг друга.
Автор — научный сотрудник Института образования НИУ ВШЭ, координатор клуба любителей интернета и общества.