В первую очередь, конечно, все обратили внимание на то, что Рауфа Арашукова задержали сразу после того, как Совет Федерации лишил его парламентской неприкосновенности. Очевидцы рассказывают, как он пытался покинуть зал заседаний, как его потом выводили. Пожалуй, допустимо усматривать здесь некое символическое, даже «театральное» унижение палаты. Но вообще-то силовики не имели права ни задержать, ни допросить Рауфа Арашукова до снятия с него иммунитета. И было бы странно, если бы они не забрали его после голосования. Учитывая, что он обвиняется в причастности к убийствам и членстве в преступном сообществе, заключение под стражу представлялось совершенно необходимым и неизбежным.
Прежде действующего сенатора лишали неприкосновенности лишь однажды — Константина Цыбко в 2014-м. В том случае речь шла лишь о получении взятки, пусть и в особо крупном размере. Так что оказалось вполне достаточно взять с Цыбко подписку о невыезде, а потом спокойно дожидаться окончания срока его полномочий. Арашукова, пожалуй, могли бы задержать, например, в перерыве или на выходе из здания, только что бы это принципиально изменило?
Упомянутого Цыбко (в итоге осужденного на девять лет лишения свободы) избрало сенатором Законодательное собрание Челябинской области. Соответственно, было затруднительно поставить вопрос о чьей-либо персональной ответственности за выбор недостойного кандидата. А вот назначивший Арашукова глава Карачаево-Черкесии Рашид Темрезов не сможет избежать вопросов насчет мотивов своего кадрового решения. Лишь очень наивные люди поверят в то, что он не знал «о всех обстоятельствах» (формулировка Валентины Матвиенко) деятельности Арашуковых.
И даже если в самом деле не знал и не догадывался — тогда какой же он руководитель?
Прежде за относительную стабильность в северокавказских регионах было принято расплачиваться, закрывая глаза на бесчинства тамошних «феодалов», чей стиль сложился в 1990-х годов, во времена, когда «уплыл Левиафан», и окончательно отшлифовался в тучные 2000-е. О том, что наступают новые времена, впервые заговорили в июне 2013-го, когда вертолет увез из Махачкалы ее легендарного мэра Саида Амирова (позже его приговорили к пожизненному заключению). Окончательную смену, скажем так, общего подхода продемонстрировали назначение в 2017-м врио главы Дагестана Владимира Васильева, никак не связанного с регионом, и последовавшая за этим масштабная антикоррупционная кампания. Среди арестованных оказался, в частности, Абдусамад Гамидов, 17 лет руководивший республиканским Минфином и почти пять лет возглавлявший правительство Дагестана. Сам Васильев концептуализировал это так: Россия пришла в Дагестан. Теперь, надо понимать, добралась до Карачаево-Черкессии. Впрочем, нужно учесть, что влияние Арашуковых распространялось и как минимум на Ставропольский край.
У Карачаево-Черкесии непростая история. Не раз и не два всерьез обсуждался ее раздел по национальным границам. В 1991 году в Верховном Совете даже был подготовлен законопроект об этом и т.д. Можно вспомнить выборы главы республики в 1999 году, обернувшиеся длительным противостоянием генерала Владимира Семенова и мэра Черкесска Станислава Дерева. Оба выводили своих сторонников на митинги, доходило до столкновений. Семенов буквально вынудил Центр признать себя победителем. Другой яркий эпизод — криминальный скандал 2005 года, когда Алия Каитова, зятя президента Мустафы Батдыева, обвинили в организации убийства семи человек, среди которых были члены влиятельных карачаевских семей. Родственники убитых собирали митинги, даже врывались в Дом правительства и захватывали президентский кабинет (Каитов сдался и был осужден). Сменивший Мустафу Батдыева в 2008-м бывший судья Конституционного суда Борис Эбзеев не смог доработать свой президентский срок до конца и в 2011-м досрочно ушел в отставку. Причиной стал его конфликт с целым рядом авторитетных фигур, в конечном счете вылившийся в череду политических убийств. Арашукова как раз обвиняют в организации двух из них.
Я напоминаю все это вовсе не потому, что из-за ареста сенатора и его отца следует ожидать нового кризиса в республике.
Наоборот, «дело Арашуковых», как и декриминализация Дагестана, показывают, что ситуация намного упростилась и центр может без особого риска «зачищать» местные кланы, чья роль еще вчера считалась системообразующей, а позиции — незыблемыми.
В том, что зачистка санкционирована с самих верхов, нет никаких сомнений. Владимир Путин был в курсе готовящегося задержания Арашуковых, подтвердил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. «Пока предъявлены достаточно тяжкие объявления, и будет вестись следствие, за которым последует суд. Пока больше сказать нечего», — добавил Песков.
Конечно, есть и будут недовольные такими зачистками. На Кавказе большие семьи и обширные клиентелы. Но в массе местное население само устало от «феодалов» и давно не воспринимает их как своих представителей и защитников. Это не говоря о том, что далеко отнюдь не одни Арашуковы претендовали на лидерство среди черкесов (и что оба убитых — черкесы).
Вернемся к Совету Федерации. Многие комментаторы поспешили в очередной раз констатировать фиктивность парламентской неприкосновенности и девальвацию сенаторского статуса в принципе. Думаю, что это перебор. Во-первых, не будь у тех же Цыбко и Арашукова иммунитета, с ними, определенно, разобрались бы намного быстрее. Будучи сенаторами, они имели время, которое наверняка потратили на попытки решить свои проблемы. То, что ничего не вышло, — уже другой вопрос. Некоторые их коллеги, как рассказывают, были куда более удачливы… Во-вторых, несмотря на широко распространенное мнение о чуть ли не поголовной криминальности парламентариев, в действительности неприкосновенность актуальна для меньшинства. Для большинства же куда важнее участие в законотворчестве (особенно бюджетном), прямые контакты с чиновниками, возможность войти в кадровый резерв, «парламентский туризм» или как минимум кабинет в Москве со штатом помощников и перелеты бизнес-классом. Все это никуда не денется. Так что поток соискателей не оскудеет, даже если завтра неприкосновенность отменят.
Автор – политолог.