— По вашему мнению, когда рубль может оттолкнуться от дна? И есть ли такое дно?
— В моменте это зависит не от рубля. И ответ на этот вопрос дается не в Москве и даже не в Вашингтоне. Апрельская волна панических настроений и то, что происходило два дня назад, — это было наше, доморощенное ослабление рубля, вызванное санкционными новостями. И на мой взгляд, падение переоценено с точки зрения реального эффекта этих новостей. Обозреватель «Газеты.Ru» господин Бовт утверждает, что все, скоро будет апокалипсис, а я придерживаюсь другого мнения. События развиваются инерционно и медленно: рубль и российские активы оказались перепроданными.
— А теперь какие факторы включились?
— Теперь все зависит от того, что происходит в Турции и в меньшей степени — в других развивающихся странах, потому что сейчас рынок столь нестабилен именно из-за них. В Турции кризис происходит как по учебникам: есть ощущение, что такого никто бы делать не стал, но турки показали, что они могут устроить большой финансовый кризис.
Я бы учитывал и политическую обстановку в Бразилии. Там в октябре будут выборы главы государства и Конгресса. Когда основные кандидаты в президенты, мягко скажем, радикалы, результаты непредсказуемые, а руководство центрального банка не самое сильное, то в результате может оказаться, что ситуация на развивающихся рынках усугубится, и рубль окажется побочной жертвой.
То, что относительно всех экономических моделей и нынешних цен на нефть рубль недооценен, — да. То, что санкционный фактор уже сейчас не является доминирующим в этой недооценке, — да. Но сколько времени будет продолжаться волнение на глобальных рынках, точно сказать нельзя.
Причина в большой доле влияния человеческого фактора, а он слабо предсказуем. Например, можно прогнозировать макроэкономические показатели Турции, но нельзя было предсказать, что Эрдоган займется отбором полномочий у центрального банка, назначит собственного зятя министром финансов (кстати, достаточно компетентный финансист), а также начнет делать другие сомнительные вещи и заявления. В результате под раздачу попадают даже те страны, которые проводят крайне взвешенную макроэкономическую политику.
— Добавит ли объявление очередной «порции» санкций 22 августа волатильности?
— Нет, это не добавит. Во-первых, об этом объявили заранее. Во-вторых, каждый раунд санкций действует по-разному. В данном случае запрет на поставку стратегических материалов и так фактически действует, а сотрудничество в космической сфере регламентируется другими соглашениями. То есть сначала дается «китайское предупреждение», так что эти санкции несколько декоративного характера. Соответственно, основной раунд – не декоративный — откладывается до 22-го ноября. А за это время много чего произойдет — от действий спецпрокурора Мюллера до промежуточных выборов в Конгресс США. В этом наборе тоже есть некоторое «меню», реализация которого зависит от американского внутриполитического расклада.
Помимо этого, есть санкционный законопроект, внесенный группой сенаторов. Учитывая имена тех, кто его вносил, он имеет достаточно высокую вероятность принятия в том или ином виде. Но самое неблагодарное дело — комментировать законопроекты в таком достаточно сложном механизме, которым является Конгресс Соединенных Штатов Америки: он может быть похоронен в комитетах, а может быть достаточно болезненным.
— Мы часто слышим про некий фундаментальный, или «справедливый» курс рубля. Он существует?
— Смотря каким инструментарием пользуются прогнозисты! Кто-то — картами Таро, кто-то — старинными гадальными книгами. Есть разные методы оценки валютных курсов, учитывающие макроэкономические факторы и сценарии. На мой взгляд, существенная часть моделей страдает наукообразием и, главное, переносит случившееся в прошлом на будущее. Хорошие модели работают, условно говоря, в 80% случаев.
Проблема в том, что человеческие решения и политические события в модели не заложишь. В экономическую модель можно было заложить то, что российская экономика в 2013 году уйдет в рецессию, но нельзя было предугадать события и решения, случившиеся в 2014-м.
Макроэкономические параметры закладывались и в модели экономического развития Турции. Но то, что из-за политических событий и решений за два месяца лира по отношению к доллару подешевеет более чем на 30%, предсказать было сложно.
— Если говорить о значительном снижении курса рубля, цены на какие товары или группы товаров быстрее всего реагируют на изменения курса валют, а какие — с временным лагом?
— Есть распространенный миф о том, что в случае ослабления рубля нужно бежать и скупать продукты или бытовую технику. На самом деле, и продукты, и бытовая техника — почти все у нас производится, в том числе с помощью локализации производства.
Из числа быстро реагирующих на изменение курса рубля товаров — «чистый» импорт. Например, то, что заказывается по каталогам, диваны или же керамика для ремонта. Но то, что было завезено ранее, скорее всего, будет продаваться по старым ценам. Кто-то может выгодно купить то, что находится на складе. Из того, что касается всех и что очень чувствительно курсу, — это импортные лекарства. Естественно, чувствителен туризм, привязанные к валюте услуги.
На самом деле, с каждым таким ослаблением курса эта чувствительность цен все меньше и меньше — Россия локализует все больше и больше производств, работает пресловутое импортозамещение.
Если в 1998 году сдвижка курса на 10% давала плюс 3 процентных пункта к инфляции, то в 2008 году — уже один с небольшим пункт. Сейчас, я думаю, «трансмиссия» будет давать от силы дополнительные полпроцента к индексу потребительских цен.
— Курс может вывести инфляцию за пределы таргета в 4%? Антон Силуанов говорил, что при сохранении курсовых соотношений влияние санкций на инфляцию Минфин РФ оценивает приблизительно в 0,5 п.п.
— В этом году мало что может вывести инфляцию за пределы 4%. Скорее, она будет на уровне 3,2-3,5%. В следующем году инфляция может выйти за пределы таргета, но, скорее всего, это будет следствием повышения НДС. Санкции влияют на инфляцию, но неоднозначно. С одной стороны, санкции увеличивают стоимость заимствований, потому что приходится либо платить за риск, либо использовать другие пути для платежей — это увеличивает инфляцию. С другой стороны, они препятствуют росту инфляции из-за снижения экономической активности. Естественно, санкции могут влиять и через курс валют. Но пока ничего катастрофического не предвидится.
— ЦБ в прошлую пятницу даже заявление делал о том, что обладает инструментами для предотвращения рисков финансовой стабильности. Какие это риски и какие это инструменты?
— У ЦБ всегда есть инструменты на случай любой нестабильности. В некоторых случаях можно обойтись и профилактикой. Например, ЦБ внимательно следит за тем, чтобы банки не оказались слишком перегружены валютными пассивами — это было катастрофической проблемой в 1998 году и тяжелой — в 2008-м. Один из инструментов — срочное предоставление валютной ликвидности. В 2014-2015 годах применялись инструменты валютного РЕПО. Уже сокращены объемы закупок валюты для Минфина. Если ситуация усугубится, их могут на некоторое время приостановить. В крайнем случае могут для демонстрации жесткости своих антиинфляционных намерений в сентябре поднять ставку. В ожиданиях рынка уже заложена достаточно высокая вероятность повышения ключевой ставки, но я думаю, что пока здесь больше эмоций, нежели трезвой оценки. Так что с ресурсами у ЦБ все в порядке: порох сухой, валютных резервов много.