Полдевятого утра. Станция «Старый Петергоф». Все скамейки платформы забиты ими — молодыми людьми из прошлого века. Девицами в джинсах-стрейч и коротких курточках из кожзама с потрескавшимися воротниками. Парнями в олимпийках с тремя полосками. Девицами и парнями, слушающих на мобильниках без наушников «Касту» вперемешку с Земфирой. Девицами и парнями, выкуривающими одну сигарету на троих.
Это — не старшие школьники. Школьники в подавляющем большинстве не добираются до учебы на электричках, а если кто и ездит, того легко опознать по классическому «белому верху и черному низу». И это не студенты вузов – те уже уехали на пары на восьмичасовых электричках. Это — учащиеся профлицеев. Те, от кого избавились школы, и кто не смог придумать для своего будущего ничего лучше как поручить себя ближайшему ПТУ.
Те, за которыми я наблюдаю, направляются в Стрельну. Одни — в торгово-экономический лицей, готовящий продавцов-консультантов и кассиров-контролеров, другие — в профучилище, выпускающее водителей. Этих ребят ничего не смущает в собственном выборе. Они даже не сознают, что уже сделали его, этот выбор. Они пока еще беспечны, они громко смеются.
Они думают, что их электричка придет через три минуты. Они не понимают, что их поезд уже ушел.
Они не знают, что электронные кассы — это не только про интернет-магазины, что в мире, в том числе и в России, они появились и в обычных «физических» гипермаркетах. Они не хотят задумываться о том, что людей с бейджиками, лениво расхаживающих по торговым залам и холлам банков, успешно заменяют онлайн-сервисы. Они не интересуются перспективами автоматизации производства, не слышали ничего об испытаниях грузовиков-беспилотников. Они не думают о том... Ощущение такое, что они, в общем-то, и не умеют думать. Их не научили. Не дали научиться.
И по большому счету, они, эти серые троечники, в отличие от отличников и даже двоечников, никому не нужны.
Ну, посудите сами. Если копнуть какой-нибудь юный талант, то почти всегда окажется, что у него хорошая семья, ответственные, замороченные родители, которые с пеленок свое чадо развивали то там, то сям. Не всегда, конечно, так, но довольно часто. И в школах такие дети на особом счету, педагоги дополнительно готовят их к олимпиадам и разным городским конкурсам. На таких детей работают всевозможные фонды поддержки одаренной молодежи.
Или возьмите, совсем проблемных детей, круглых двоечников, прогульшиков, возмутителей общественного спокойствия. Их тоже пытаются как-то вытягивать. Не всегда получается — да, но ведь пытаются. И на государственном уровне, и в смысле разных частных инициатив. Есть центры реабилитации малолетних преступников, организации, где помогают дурочкам, забеременевшим в 14 лет, благотворительные фонды, финансово вытягивающие детей из совсем маргинальных семей.
Или взять детей, которым хорошо развиваться и учиться мешают проблемы со здоровьем. Речь о тех, кого сегодня трепетно называют особыми. Им тоже уделяют внимание. Недостаточное, конечно, но уделяют. Со скрипом, но продвигается идея инклюзивного образования. Для таких детей, пусть и под давлением части общества, но расширяется и адаптируется социальное пространство.
Но самое главное, во всех случаях ведется бурная общественная дискуссия. Все достижения и проблемы более-менее на слуху.
И все хорошее (пусть пока больше в теории) все чаще побеждает все плохое. И если какая-нибудь одиозная личность ляпнет, что инвалидов, например, надо загнать в гетто спецучреждений и не пытаться раскрыть в них хоть какой-нибудь маленький талант, то будет скандал. И если какой-нибудь циник заявит, что реабилитация трудных подростков обходится обществу слишком дорого, и при этом она недостаточна эффективна, то он тут же будет подвержен обструкции.
А что с троечниками? А по их поводу вообще никто особо не хлопочет. Родители не то чтобы какие-то ассоциальные или равнодушные, чаще всего, просто замордованные, которым некогда и которые от замордованности своей считают, что учить и развивать их детей должна школа.
Но школе эти троечники тоже не нужны, они статистику успеваемости портят, от которой финансирование зависит.
Проще от таких избавится, чем научить. И ведь избавляются. Некоторые незадачливые ученики еще за два года до ПТУ успевают сменить по три школы. Отчисляют их, конечно, не за неуспеваемость (даже если одна двойка нарисуется, могут лишь на второй год оставить), но предлоги находятся.
А в конце прошлого года на радость школьным администрациям петербургские депутаты даже внесли в Госдуму соответствующий законопроект: разрешить бросать школу восьмиклассникам. Вот как аргументировал такую инициативу автор проекта бывший депутат Алексей Воронцов: «Не все родители имеют возможность давать детям среднее и высшее образование. А дети, понимая это, сами хотели бы уже после 8 класса поступить в училище и получить специальность. Чтобы помогать родителям и дальше уже самим пробиваться в жизни. Это очень правильно. Другой момент: многим детям надоела школа – просто осточертела!».
Такой вот социал-дарвинизм под видимостью заботы о несчастных. Если нет у кого возможности нормально выучиться, то и пусть валят.
Про специальность, конечно, очень смешно. Какая им, этим недоучкам, светит специальность? Такая, что через десять лет канет в небытие? Нет, ну допустим, машины заменят не всех, хорошие сантехники или автомеханники пригодятся. Хорошие. Но какая этим беспризорникам от образования светит квалификация, если азы профессии они будут постигать в буйные 14-15 лет?
А ведь у нас вполне могут что-то такое закрутить. Не зря же ведутся все эти разговоры. О том, что у нас что-то не хватает рабочих рук, приходится, мол, завозить мигрантов. О том, что у нас что-то слишком много вузов, и надо бы сократить раза в два. О том, что у нас образование как-то все больше теряет свою ценность, становится каким-то все более непрактичным (как будто это не общемировая тенденция и не следствие динамичности мира, в котором знания устаревают с поразительной быстротой).
И если что-то такое у нас закрутят, то есть разрешат все-таки семиклассникам-восьмиклассникам покидать школы, никто ведь этим бедолагам и не расскажет, какая это против них гнусность.
Ни городские социальные службы — им, главное, чтоб никто не болтался и не правонарушал, ни частные центры помощи, реабилитации и развития — там «настоящих» проблем хватает.
Не зря же уже насаждается в обществе на счет троечников эта подлая и лицемерная философия. Вроде того, что если кому не хочется учиться, а хочется жениться, то и пожалуйста. Вроде того, что это и нерационально — тратить «лишние» годы в школе, а потом и в плохом вузе, чтоб потом стать каким-нибудь клерком или тем же таксистом. Вроде того, что если кому тяжело пройти через эпопею ЕГЭ, то пусть будет счастлив, работая диспетчером в колл-центре, а вдруг — это мечта!
Как будто кто-то реально может мечтать о судьбе ничего не значащего винтика. Как будто кто-то в 14-15 лет действительно понимает, чего он хочет от жизни «на самом деле».
Как будто «лишние» годы — это не возможность для них и для нас. Для них — потому что они получают шанс дозреть и сделать выбор уже осознанно, для нас — потому что мы в будущем получим счастливую возможность повстречать чуть меньше грубых, озлобленных на всех и все и людей.
Недоучки — они же как недолеченные. Кто-то бросает прием антибиотиков через два дня из-за того, что «почему-то не помогает» и идет заражать всех своими резистентными бациллами, а кто-то пропивает сквозь неприятные, но терпимые побочные явления весь курс, чувствует, наконец, облегчение сам и перестает угрожать коллективному иммунитету.
Часто говорят, что если человек талантлив, то его способности, мол, прорастут и так — сквозь асфальт (то есть исцелится чудесным способом сам). Еще приводят порой этот утешительный миф про иных троечников, что через годы обгоняют отличников. Увы! Это все-таки миф. Может быть, они еще могли как-то выстрелить в переломные девяностые, когда многое перевернулось с ног на голову, но сегодня они плетутся в хвосте.
А завтра им и плестись будет некуда. Завтра их придется тащить.
Сначала для поддержания социальной стабильности за ними придется сохранять неэффективные рабочие места, как уже сегодня сохраняют для них бесполезные профучилища.
Позже, когда сдерживать прогресс будет уже невозможно, их придется или переучивать за счет казны или отмахиваться от них каким-нибудь безусловным доходом.
Переучивать будет тяжело, а безусловный доход не избавит аутсайдеров от фрустрации. А фрустрация неизбежна. Избавленные от необходимости добывать себе хлеб люди, которым когда-то внушили, что они ничтожества, не начнут ни писать картины, ни играть на лютне. Лечить их неврозы или минимизировать социальные риски от их алкоголизма (или чего покруче) тоже придется за государственный счет.
Если не хотим разгребать все эти радости завтра, нужно что-то делать уже сейчас. Вводить в школах давно обещанный дифференцированный подход (в том числе за счет деления переполненных классов, увеличения штата педагогов, введения большего числа индивидуальных консультаций); открывать больше бесплатных образовательных площадок развития вне школы (и не для галочки, а чтоб детям было там интересно); делать более доступной и привлекательной для всех, а не только самых проблемных детей и подростков помощь психологов, дефектологов. И при всем при этом не замыкаться на конкретный и быстрый результат.
Сегодня мы уже вполне можем себе позволить отойти от принципа утилитарности обучения. Сегодня мы можем позволить себе вспомнить, что образование — хорошее, системное, полное — ценно само по себе. И если кто-то не способен осознать эту ценность сейчас, это не повод лишать его возможности убедиться в этом завтра.