Оксана Севастиди, осужденная за измену родине посредством отправки бессодержательного SMS-сообщения, вышла на свободу. Оптимисты возликовали — оттепель, пессимисты принялись подсчитывать, скольких еще успели посадить в Краснодарском крае по аналогичным статьям (спойлер: не менее десяти человек, из которых одна признана международным «Мемориалом» (организация включена Минюстом в список иноагентов) политзаключенной). Люди совсем уж занудные стали рассуждать — можно ли вообще помиловать невиновную (а Севастиди именно помилована, не оправдана), нет ли тут противоречия в терминах.
Но тут случилась настоящая беда: в первом же интервью член партии «Единая Россия» Оксана Севастиди сообщила, что любит Путина за широкие жесты. Буря негодования, взрыв возмущения. От нее, оказывается, почему-то ждали гневных тирад в адрес президента. Не сложилось. Но вся естественная радость от того, что невинно осужденный человек на свободе, куда-то делась.
Вышла на свободу Елена Чудновец, успевшая отсидеть почти весь свой полугодичный срок за репост видео. Следствие и суд посчитали это детской порнографией. Но и тут вдруг выяснилось, что она не оправдала ожиданий тех, кто за нее переживал: говорит глупости, устраивает склоки, в благодарностях не стелется.
Ильдар Дадин после освобождения был задержан на пикете. И даже это вызвало возмущение. Хотя Дадин, в отличие от двух упомянутых выше женщин, имеет четкие политические взгляды, известные всем, кто следил за его судьбой, и уж точно никому не обещал прекращать бороться против статьи УК, ограничивающей право на свободу собраний.
Не так давно Михаил Ходорковский опубликовал манифест. Обратился к российскому «образованному классу», ко всем его представителям, и к тем, кто действующей властью доволен, и к тем, кто ощущает себя оппозицией, с призывом примириться, прекратить множить взаимную ненависть и начать совместно обсуждать вопросы, касающиеся будущего страны.
Событий, которые это будущее из дня сегодняшнего корежат, полно. От войн и взаимоотношений с соседями до внутренних экономических и политических дел. Но их как раз невозможно обсуждать вне условного своего круга — все давно определились с позициями и на разговоры с потенциальными оппонентами времени не тратят, ограничиваясь оскорблениями.
Иное дело, если вдруг появится на поверхности живая какая-нибудь история (с глубиной и потенциалом выеденного яйца).
Известную журналистку, например, ведущую шоу о ресторанах и гостиницах, в заведении, на кухне которого она обнаружила просроченные продукты, запрут в холодильнике. Или ударят ведром по голове. Вопрос, можно ли бить журналиста ведром по голове, по-настоящему взрывает общество. Вот уж тут как раз находится площадка для совместной беседы консерватора с либералом об этике и морали. Спорщики то взмывают к высотам, то проваливаются в бездны. Цитируют классиков и делятся личным опытом.
Такие, по-настоящему объединяющие «образованный класс», темы легко перечислить (делаю это по памяти, без точного соблюдения хронологии).
Итак — можно ли мочиться в подъездах домов в районе Патриарших прудов, и если да, то какие именно подъезды для этого лучше подходят. Стоит ли насиловать пьяную несовершеннолетнюю или лучше воздержаться (тема века — несколько выпусков самого рейтингового ток-шоу, мемы, использование образа потерпевшей в остроумной рекламе и т.п.). Если ребенок обстрелял твою машину из игрушечного автомата — нужно ли его в качестве воспитательной меры сбивать джипом и ставить на колени в снег или достаточно просто поколотить?
Случаи, с которых мы начали, — еще один подходящий пример.
Можно ли бороться за права невинно осужденного человека, если политические взгляды, стиль поведения, коэффициент интеллекта невинно осужденного не соответствуют твоим ожиданиям?
Имеет ли право невинно осужденный быть злым, скандальным или даже глупым? Или пусть досиживает?
Иногда такие «объединяющие» темы пересекаются с вопросами, по-настоящему влияющими на будущее, кстати. Так было с мизулинским «законом о шлепках», декриминализировавшим случаи домашнего насилия, не влекущие за собой серьезных увечий. Это тоже, конечно, вопрос, глубокий, как весенняя лужа у вас во дворе. В патерналистской стране, где практики домашнего насилия — обыденность, любое действие государства, которое может быть истолковано как поощрение насилия, именно так и будет истолковано. И приведет это не к освобождению осужденных за «шлепки» (сколько их вообще было, сторонники закона поленились нам рассказать), а к росту насилия, в том числе и влекущего увечья и даже смерти (такая статистика по отдельным городам как раз есть).
Но нет, многие тогда встали на табуретки и ринулись объяснять, что это не «декриминализация», там же штрафы, да меня самого батя в детстве порол, а я человеком вырос и так далее.
Есть такой момент, каждый, думаю, через него прошел: когда подросток начинает осваивать правила взрослой жизни, но прав взрослого еще не имеет и взрослым обществом всерьез не воспринимается. Что начинает делать подросток? Подросток начинает бунтовать. Оспаривать эти самые правила. Изыскивать аргументы, которые позволяют рук перед едой не мыть, уроков не учить и оправдывают процесс курения за гаражами. Во-первых, этот процесс увлекает, во-вторых, успокаивает, ну и в-третьих, подростку-то ведь кажется, что он Колумб, и никто до него не забредал на эту землю.
С годами это проходит, и руки начинаешь мыть, не задумываясь, почему это так. Но казусы, перечисленные выше, свидетельствуют: если и проходит, то только не на уровне интеллектуальном.
«Образованный класс», гражданское общество, пожалейте хоть собственное время, это ресурс не возобновляемый. Споры такого рода ведут в никуда или к повторению азбучных истин: нельзя запирать журналиста в холодильнике. Нельзя насиловать пьяных несовершеннолетних. Да и трезвых. Да и взрослых. Даже взрослых и трезвых. Невинно осужденный достоин нашего сочувствия и борьбы за его права не потому, что он прекрасен душой и ликом, а потому, что осужден невинно. Поставить ребенка на колени в снег не метод воспитания, а преступление. Ничего мудрее здесь просто не изобретешь.
А мы, между прочим, счастливые. Мы живем в стране, где замысловатые поводы для споров способны породить неожиданные ответы и даже что-то поменять и в стране, и в нашей жизни внутри нее. Надо только как-то смириться с тем, что нам уже не четырнадцать, и если мы не курим за гаражами, так это потому, что курить вредно, а не потому, что приходится от мамы прятаться.